Самолёт сел в Борисполе в полдень. Шрам вышел последним, пропустив толпу пассажиров с чемоданами и сумками. У него только рюкзак — две смены белья, бритва, документы и наган в скрытом кармане. Седьмой патрон всё ещё в барабане.

Терминал старый, советский, с облупленными стенами и тусклыми лампами. Пахло табаком, потом и дешёвым кофе. Объявления по громкоговорителю на украинском и английском, но Шрам слушал русскую речь вокруг — она текла повсюду, привычная, грубая, домашняя. Впервые за пять лет он слышал её не от легионеров, а от обычных людей. Таксисты матерились у выхода, женщины торговались с менялами, пограничники переговаривались сквозь зубы.

Он прошёл паспортный контроль без задержек. Французский паспорт на имя Пьера Дюбуа. Пограничник посмотрел в лицо, сверил фото, щёлкнул штампом. Никаких вопросов. Легион научил исчезать в документах.

За стеклянными дверьми терминала стоял Крид. Высокий, широкий, в чёрной куртке и джинсах. Короткие светлые волосы, холодные голубые глаза. Рядом с ним двое мужчин — оба под сорок, оба с военной выправкой. Один худой, жилистый, с шрамом через всю щёку. Второй коренастый, с бритой головой и татуировками на шее. Оба смотрели на Шрама оценивающе, без интереса. Просто проверяли товар.

Крид кивнул.

— Дюбуа. Как полёт?

— Нормальный.

— Это Костя, — Крид указал на худого. — Командир группы. Бывший спецназ ГРУ. Пятнадцать лет на контрактах. Ирак, Сирия, Ливия.

Костя протянул руку. Рукопожатие короткое, жёсткое, сухое. Ладонь с мозолями. Глаза серые, пустые.

— А это Гриша, — продолжил Крид, кивая на коренастого. — Пулемётчик. Бывший ВДВ. Чечня, Грузия, Украина. Первый контракт в Зоне.

Гриша пожал руку молча. Пахло табаком и машинным маслом. На шее татуировка — череп с крыльями и надписью «Никто кроме нас».

— Поехали, — сказал Крид. — Остальных встретишь на базе.

Снаружи ждал джип. Старый японский внедорожник, грязный, с вмятинами на бортах. Шрам сел на заднее сиденье рядом с Гришей. Костя за руль, Крид на пассажирское. Двери хлопнули, мотор завёлся с хрипом.

Выехали из аэропорта на трассу. Киев встретил серым небом, бетонными коробками многоэтажек и рекламными щитами на украинском. Дорога разбитая, ямы глубокие, машины обгоняли друг друга с воем двигателей. Крид достал сигареты, протянул Косте. Тот закурил, выпустил дым в приоткрытое окно.

— Сколько до базы? — спросил Шрам.

— Три часа, — ответил Костя, не оборачиваясь. — База под Припятью. Старый военный городок. Бетонные казармы, забор, вышки. ЧВК арендует у военных. Официально для охраны зоны. Неофициально — научные группы, артефакты, зачистки.

— Сталкеры?

— Постоянно лезут. Банды, одиночки, чёрные копатели. Зона большая, периметр дырявый. Наша задача — патрулировать, отлавливать, иногда убирать.

Гриша рядом молчал, смотрел в окно. Пальцы барабанили по колену.

Город кончился, начались поля. Серая земля, голые деревья, деревни с покосившимися домами. Небо низкое, тяжёлое. Шрам смотрел на дорогу и думал, что здесь похоже на север Франции. Та же серость, та же усталость пейзажа. Только язык другой.

Через час свернули с трассы на просёлок. Асфальт сменился разбитым бетоном, потом грунтовкой. Машину трясло на ухабах. Гриша достал флягу, сделал глоток, протянул Шраму. Водка. Шрам отказался жестом. Гриша усмехнулся, убрал флягу.

— Не пьёшь?

— Завязал.

— Правильно. В Зоне пьяным делать нечего.

Ещё через полчаса впереди показался забор. Высокий, бетонный, с колючей проволокой сверху. Вышки по углам с прожекторами. Ворота железные, массивные. Охрана в камуфляже с автоматами. Костя притормозил у шлагбаума, опустил стекло. Охранник заглянул в салон, кивнул, махнул рукой. Шлагбаум поднялся, джип въехал внутрь.

База выглядела как советский военный городок. Длинные двухэтажные казармы из серого бетона, плац с выцветшей травой, гаражи с ржавыми воротами. Несколько джипов и грузовиков стояли у казарм. Мужчины в камуфляже курили у входа, чинили оружие, разговаривали вполголоса. Все смотрели на новенького без интереса.

Костя припарковался у центрального здания. Все вышли. Шрам взял рюкзак, пошёл следом за Кридом. Внутри пахло сыростью, табаком и солдатским потом. Коридор длинный, бетонные стены, тусклые лампы под потолком. Двери с номерами и надписями на русском: штаб, склад, оружейная, медпункт.

Крид остановился у двери с надписью «Командование». Постучал, открыл без ответа. Внутри кабинет маленький, тесный. Стол металлический, стулья жёсткие, карта Зоны на стене с красными отметками. За столом сидел мужчина лет пятидесяти. Седые волосы коротко стрижены, лицо обветренное, изрытое морщинами. Камуфляж без знаков различия, на груди нашивка с черепом и надписью «Призрак». Глаза тёмные, усталые, но острые.

— Полковник Левченко, — представился он, не вставая. — Командую операцией. Ты Дюбуа?

— Да.

— Послужной из легиона изучил. Банги, Тессалит, Мали. Семьдесят подтверждённых. Снайпер. Выжил, когда рота полегла. Хорошо.

Шрам молчал. Левченко достал из ящика стола папку, положил на стол.

— Контракт месяц. Задачи: охрана научной группы в Припяти, патрулирование периметра, зачистка бандитов по необходимости. В группе двенадцать человек, включая тебя. Командир Костя, заместитель Гриша. Остальных встретишь на построении.

Он открыл папку, достал лист бумаги, протянул Шраму.

— Оплата за первый месяц. Семь с половиной тысяч евро. Вторая половина после завершения контракта. Подпиши за получение.

Шрам взял лист. Счёт на имя Пьера Дюбуа, сумма семь тысяч пятьсот евро. Подписал, вернул. Левченко убрал бумагу в папку.

— Экипировка выдаётся на складе. Костя покажет. Размещение в казарме номер три, комната восемь. Ужин в шесть. Построение завтра в семь утра. Вопросы?

— Научная группа. Что исследуют?

Левченко посмотрел на него долго, оценивающе.

— Артефакты, аномалии, радиация. Детали не твоё дело. Твоё дело — охранять и стрелять. Всё.

Шрам кивнул. Левченко махнул рукой.

— Свободен. Костя, отведи на склад.

Костя кивнул, вышел первым. Шрам последовал за ним. Крид остался в кабинете. Коридор снова, запах табака и сырости. Костя шёл быстро, молча. Дошли до двери с надписью «Склад». Костя открыл, щёлкнул выключателем. Свет залил помещение.

Склад большой, забитый ящиками, стеллажами с оружием, рядами бронежилетов и касок. Пахло маслом, металлом и резиной. В углу за столом сидел кладовщик — старик лет шестидесяти, в грязном камуфляже, с седой бородой. Курил, читал газету.

— Серёга, — позвал Костя. — Новенький. Экипировка полная.

Старик поднял глаза, оглядел Шрама.

— Размер?

— Пятьдесят два куртка, сорок четыре ботинки.

Серёга поднялся со скрипом, пошёл к стеллажам. Вернулся с коробкой, высыпал содержимое на стол. Бронежилет тяжёлый, керамические пластины спереди и сзади, стальные вставки по бокам. Камуфляж цифровой серо-зелёный. Разгрузка с подсумками. Берцы высокие, кожаные, потёртые. Перчатки тактические без пальцев.

— Примерь, — велел Серёга.

Шрам снял куртку, надел бронежилет. Тяжёлый, килограммов пятнадцать. Сел хорошо, не жал. Разгрузку пристегнул поверх. Берцы по размеру, удобные.

Серёга кивнул удовлетворённо, пошёл дальше. Вернулся с чёрным ящиком. Открыл, достал шлем.

Шрам взял шлем обеими руками. Тяжёлый, цельный, матово-чёрный. Противогаз встроенный, фильтры по бокам в форме клыков. Визор широкий, затемнённый, непроницаемый. Сверху прибор ночного видения — труба толстая, синяя линза. Тепловизор слева, красная линза меньшего размера. А спереди, над визором, череп. Металлический, стилизованный, с пустыми глазницами и оскаленными зубами. Зловещий, хищный, мёртвый.

— Спецзаказ, — пояснил Серёга. — Для работы в Зоне. Противогаз защищает от радиации и химии. ПНВ третьего поколения, дальность триста метров. Тепловизор для обнаружения живых целей. Череп — психологическое давление. Сталкеры боятся как огня. Называют нас «мертвецами».