Возросшая энерговооружённость позволила заменить крупнокалиберные пулемёты УБС пушками НС-23, которых у машины стало четыре. Так что теперь По-1 стал самым мощным в мире истребителем по показателю секундного залпа. Но при этом остался всё таким же манёвренным, как и его первая модификация.

Полк наш после обучения пополнения и освоения им машин вернули в Закавказье, где мы встретили войну. Всё на тот же аэродром, с которого я вылетал в предрассветных сумерках 18 мая навстречу британским самолётам, летящим бомбить Ереван. Его, аэродром, уже отремонтировали после того, как турок прогнали прочь от города.

Отремонтировать аэродром несложно. Куда сложнее будет практически отстроить заново саму столицу Армянской ССР, много дней подряд подвергавшуюся артиллерийским обстрелам и бомбовым налётам, дома в которой целенаправленно взрывали турецкие сапёры, «выкуривая» из их руин красноармейцев. БОльшие разрушения, пожалуй, лишь в Ленинакане, где бойцы «группы генерала Рокоссовского» к началу контрудара удерживали лишь северную окраину города, а сам контрудар начался с массированного применения объёмно-детонирующих бомб, сносящих взрывной волной целые кварталы жилой застройки.

Территория Армянской ССР полностью освобождена от турецких агрессоров, но наступление на турецкую территорию пришлось остановить на линии гора Арарат — Ыгдыр — Тузлуджа — Дигор — Арпачай — озеро Чилдыр. Сил для наступления у Закавказского фронта было немного, а турки довольно быстро организовали оборону, и уже два месяца и у нас, и у них идёт накопление сил для продолжения активных боевых действий.

И не следует считать загадкой то, почему у нас не хватило сил для более мощного наступления. Железную дорогу, соединяющую Ереван с остальной территорией Советского Союза, турки перерезали буквально в первый день войны, поскольку она, местами, проходила буквально в нескольких сотнях метров от советско-турецкой границы. И перебрасывать все подкрепления, осуществлять практически всё снабжение обороны города всем необходимым приходилось по горной автомобильной дороге. Поэтому сил для того, чтобы отбросить врага от Еревана едва-едва хватило. Чуть позже в районе Ленинакана удалось накопить силы и средства для освобождения оккупированных районов и вторжения в Турцию. Но не столько, сколько требовалось для решительного наступления вглубь её территории и полного разгрома Восточной группировки турецкой армии. Не забывайте, что для перевозки одной-единственной стрелковой дивизии требуется целых сорок эшелонов!

Не забывайте ещё и такой фактор, как жесточайшее давление Великобритании на персидского шаха с требованием пропустить через иранскую территорию британские войска для вторжения уже на территорию Азербайджанской ССР. А эти… джентльмены ради достижения своих целей способны на любую подлость, вплоть до организации убийства шаха или военного переворота. Так что Закавказскому фронту приходится держать крупные силы ещё и на границе с Ираном. Собственно, даже наш авиаполк не перебазируется к тому же Ленинакану не только из-за того, что сохраняется угроза авиаударов по Еревану с территории полуколониального Ирака. Англичане вполне могут сосредоточить близ турецко-иранской границы силы, переброшенные из Египта и Палестины, французы — из Сирии, а турки — из Анталии, и, наплевав на нейтральный статус Ирана, двинуться через иранский Южный Азербайджан к Азербайджанской ССР.

Конечно, у нас есть соответствующий договор с шахом об оказании военной помощи в случае нападения на персов. Но, учитывая низкую боеспособность иранской армии, основная нагрузка в отражении агрессии ляжет именно на Красную Армию.

Пожалуй, от реализации этого сценария Лондон удерживают только события в Индии, поглощающие на борьбу с антиколониальным, антиимпериалистическим народным восстанием огромное количество войск. А теперь ещё и у французов появилась головная боль: французские империалисты решили оказать помощь голландским империалистам и, после ультиматума милитаристской Японии с требованием покинуть Голландскую Ост-Индию, напали на японский морской конвой с войсками, следующими в Батавию. Было потоплено четыре японских грузовых судна и два сторожевика.

Правительство Страны Восходящего Солнца в ответ на это нападение объявило, что будет уничтожать любые французские военные корабли, приблизившиеся к японским военным конвоям. И не просто пригрозило, но и направило в южную часть Южно-Китайского моря целую флотилию с линкорами, крейсерами и кораблями поменьше. Оказавшуюся намного сильнее, чем отряд французских кораблей, пытавшихся перехватить очередной конвой с японскими солдатами и военными грузами. Ко дну пошли французский крейсер и два эскадренных миноносца.

Ни Париж, ни Токио официально ещё не объявляли состояния войны, но, судя по истерике французских политиков, ждать этого шага осталось недолго. Даже несмотря на усилия дипломатов обеих стран разрешить конфликтную ситуацию мирным путём.

Что нам с этого? Да, в общем-то, практически ничего. Где находится Индокитай и Голландская Ост-Индия, а где Закавказье. Ну, подерутся друг с другом где-то, едва ли не на противоположной стороне планеты, две империалистические державы. У тех же французов в этом самом Индокитае вполне достаточно войск для такой драки. Нам ни с этим конфликтом, ни без него легче не станет. Особенно — когда французские дивизии, освободившиеся после завершения войны с Италией, уже перебрасываются на помощь полякам и румынам. А может, и туркам тоже.

8

Капитан Антуан Роже, 20 октября 1941 года

Это какой-то кошмар!

Я уже забыл, что из себя представляют российские дороги: к хорошему быстро привыкаешь, а во Франции неасфальтированные просёлки остались лишь там, где им положено быть — в сельской местности, между самыми бедными фермами. Здесь же асфальт или хотя бы грейдированное шоссе встречается очень редко. Всё остальное утопает в грязи распутицы, по которой с трудом движутся даже танки. И не видно конца и края проклятым затяжным осенним дождям. Даже в те дни, когда дождь прекращается на несколько часов, над головой висит низкая облачность, местами переходящая в туман. И так — уже больше двух недель.

Я спрашивал одного из местных, согласившихся сотрудничать с поляками, когда это всё закончится. Он же флегматично пожал плечами и ответил тоном, полным фатализма:

— Может быть, когда снег выпадет.

«Может быть». Вы представляете? Может быть, а может и не быть!

— А когда он должен выпасть?

— Да кто ж его знает? Может, через неделю, а может, и через месяц. По-разному бывает.

Нет, я этого не выдержу, если подобная погода продержится ещё целый месяц! В детстве, когда мы ещё жили в Юзовке, осень надолго не затягивалась, хоть и наступала значительно позже, чем в Минске. Но ведь Юзовка, носящая ныне имя Сталина, находится намного южнее. Летом там жарко, а зимой холодно. Бывает, очень холодно, с трескучими морозами. А между этими природными состояниями — довольно короткий отрезок времени, похожий на то, что творится здесь, в Белоруссии.

Местные жители утверждают, что лето 1941 года было очень жарким и засушливым. Настолько, что высохли некоторые болота, и дороги, считавшиеся непроезжими, вполне позволяли перемещать по ним даже тяжёлую технику. Теперь же природа как будто навёрстывает упущенное, превращая в болото вообще всё.

Фронт еле держится из-за того, что бойцам не хватает боеприпасов: их приходится доставлять либо вручную, либо на гусеничной технике. Да и то она, местами, вязнет так, что её невозможно вытащить. Помните, я рассказывал о купленных поляками сверхтяжёлых французских танках Char 2C? После того, как они утопили в грязи один из них, пытаясь перебросить к линии фронта, этих монстров снова погрузили на платформы и доставили в Минск, где они пугают своим видом обывателем. Ну, хоть какая-то польза! Авиационная поддержка невозможна из-за низкой облачности и раскисших полевых аэродромов. Солдаты, сидящие в оплывающих и заливаемых дождём окопах, массово болеют простудными заболеваниями, страдают «траншейной стопой» из-за невозможности просушить обувь.