— То есть, процент выявления лжи фактически равен ста.

— Так точно. За исключением…

Над пенсне приподнимается бровь.

— За исключением случаев, когда человек сам себя невольно оговаривает.

— А такое возможно?

— Вполне. Спрашивают, например, проверяемого о контактах с представителями иностранной разведки, а он в этот момент вспоминает о конфликте с вредной тёщей, которую его так и подмывает «сдать» органам, чтобы она больше не трепала ему нервы. Или о запланированном свидании с любовницей, на которое он опаздывает. И пугается того, что его могут ещё и «прищучить» за аморалку. А прибор фиксирует отклонение от нормы, которое может трактоваться как ложь. Такое, конечно, легко перепроверяется повторными вопросами, но это уже тонкости в работе оператора установки.

— Хорошо, — после недолгой паузы произнёс народный комиссар внутренних дел. — Я понял вас. И хотел бы ознакомить с приказом о переводе вас в Отдел контрразведки «СМЕРШ» Наркомата внутренних дел, созданный на основании приказа Председателя ГКО от вчерашнего числа.

Берия жестом указал на стул у стола совещаний и протянул мне две папки. В одной — приказ о моём назначении, а во второй — о создании Отдела.

Так, читаем, чем будет заниматься новое подразделение.

Проведение оперативно-розыскных мероприятий, направленных на борьбу со шпионской, диверсионной, террористической и иной подрывной деятельностью иностранных разведок в частях войск НКВД и среди их окружения;

Борьба с антисоветскими элементами, проникшими в части войск НКВД;

Изучение и проверка военнослужащих, зачисленных на службу в войска, бывших в плену и окружении противника;

Борьба с предательством и изменой Родине, дезертирством и членовредительством в частях войск НКВД;

Проведение через командование профилактических мероприятий для предупреждения противоправных действий военнослужащих и происшествий с их участием;

Осуществление расследований по фактам противоправных действий, гибели военнослужащих войск НКВД, сотрудников и агентов контрразведки «СМЕРШ»;

Возбуждение уголовных дел и проведение следствия по делам, отнесённым к компетенции органов «СМЕРШ» НКВД;

Обеспечение безопасности в войсках в период проведения государственных праздников и важных политических событий;

Выполнение специальных заданий Народного комиссара внутренних дел.

— Под специальными заданиями Народного комиссара подразумевается, в том числе, проверка высокопоставленных сотрудников других наркоматов, партийных и хозяйственных деятелей на местах, — сориентировавшись, до какого места я дочитал документ, вставил реплику Лаврентий Павлович. — И именно это будет непосредственно вашей главной задачей.

Понятно. Значит, влиятельных врагов я обрету — видимо-невидимо.

Но читаем дальше.

Для осуществления этих задач Отдел контрразведки «СМЕРШ» и его органы на местах имели право:

вести агентурно-осведомительскую работу;

производить в установленном законом порядке выемки документов, обыски и аресты военнослужащих войск НКВД, а также связанных с ними лиц из гражданского населения, подозреваемых в преступной деятельности;

проводить следствие по делам арестованных с последующей передачей дел по согласованию с органами прокуратуры на рассмотрение соответствующих судебных органов или Особого совещания при Народном комиссариате внутренних дел СССР;

применять различные специальные мероприятия, направленные на выявление преступной деятельности агентуры иностранных разведок и антисоветских элементов;

вызывать без предварительного согласования с командованием в случаях оперативной необходимости и для допросов рядовой и командно-начальствующий состав войск НКВД, а также других лиц, находящихся в разработке.

Дословно не помню, насколько всё это совпадает с соответствующими задачами и правами Отдела «СМЕРШ» НКВД в моём прежнем мире, но впечатление такое, что почти на 100%.

А вот приказ о назначении меня не порадовал. Очень не порадовал. По одной простой причине: звание сотрудников службы приравнивались к общевойсковым. Напомню, что звания в Госбезопасности сейчас на две ступени «отстают» от армейских Так, лейтенант ГБ на самом деле соответствует армейскому капитану. А моё, старшего майора Госбезопасности, «болтается» где-то между полковником и генерал-майором, соответствуя бригадному генералу иностранных армий. Приказом же меня «опустили» даже не в полковники, а в подполковники.

Ай, да Лаврентий Павлович, ай, да товарищ Берия! Сукин сын! Нашёл-таки, способ проявить своё негативное отношение ко мне! И при этом сидит, ухмыляется, изучая мою реакцию. Ну, просто сама невинность: он же мне великое доверие оказал, назначив ответственным за выявление «окопавшихся врагов» в довольно высоких эшелонах власти. Целым 10-м отделом ГУКР «СМЕРШ», отделом специальных заданий, руководить поручил.

— Ознакомились? Подписывайте!

Не дрогнув ни единым мускулом на лице, ставлю подпись.

— Вопросы имеются?

— Только один, товарищ Генеральный комиссар Государственной безопасности, — встаю я и вытягиваюсь в струнку. — Когда приступать к выполнению обязанностей?

Похоже, нарком ждал несколько другого вопроса, и в его глазах мелькнуло даже что-то похожее на уважение к моей выдержке: надо же, я никак не отреагировал на понижение в звании. А какой смысл реагировать? Приказ об уравнивании званий сотрудников Госбезопасности с армейскими званиями не специально ради того, чтобы меня унизить, «изобрели». Насколько я помню, так и в «моей» истории было.

— С завтрашнего утра. Сегодня оформляйте необходимые документы, а завтра явитесь в распоряжение комиссара Госбезопасности Юхимовича Семёна Петровича, который доведёт до вас штаты вашего отдела, которые вы и начнёте заполнять. Срок на формирование отдела — десять дней, и ни днём больше.

12

Джон Смит, 30 ноября 1941 года

Пожалуй, это можно назвать началом катастрофы.

Нет, речь идёт не о Советском фронте и даже не об Индии, в которой дела у нас тоже развиваются… не очень-то удачно. Хотя шансы поменять ситуацию очень неплохие. Нужно только ускорить переброску австралийских и новозеландских частей, чтобы нарастить группировку войск, действующих против мятежников. И действовать ещё более жёстко: аресты родственников видных бунтовщиков, уничтожение деревень, поддерживающих бандитов, расстрелы заложников, концентрационные лагеря. Это — проверенная веками практика борьбы с мятежами в той же самой Индии и других наших колониях, применяя которую мы всегда добивались своей цели. Какой такой гуманизм? Разговоры о необходимости применения гуманных методов уместны, когда речь идёт о действиях наших противников, а не о ситуациях, в которых нам приходится защищать интересы Британской империи.

Нет, речь идёт о Юго-Восточной Азии, где «азиатский тигр», как называют Японию, вдруг взбесился и принялся кусать европейцев. Очень больно кусать.

Зная численность японских войск, задействованных в операции по захвату Голландской Ост-Индии, мы предполагали, что бои в джунглях затянутся надолго, и японцы, завязнув на острове Ява, не осмелятся распылять усилия, пока не захватят весь остров. Оказалось, мы ошибались, недооценив важность нефти для Японии.

26 ноября под прикрытием самолётов с авианосцев они высадили воздушный десант на острове Суматра. И не где-нибудь, а в районе нефтеперерабатывающих заводов города Палембанг, принадлежащих концерну Royal Dutch/Shell. То есть, нанесли удар по интересам Великобритании, как вы можете понять по тому, что в него входит британская нефтяная компания «Шелл». Точнее, даже два десанта. Один на аэродроме Пангкалан Бентенг, где базировались голландские самолёты, а вторую — в непосредственной близости от нефтеперерабатывающего завода.

Немногочисленная голландская авиация не смогла противостоять истребителям «Накадзима Ки-43 Хаябуса», а зенитное прикрытие аэродрома было подавлено двухмоторными бомбардировщиками «Мицубиси Ки-21». В результате около 180 человек из 2-го парашютно-десантного полка японской армии под командованием полковника Сэйити Кумэ без серьёзных потерь захватили аэродром. Все голландские самолёты, находившиеся на земле, были захвачены либо повреждены в ходе боя, и это практически предопределило успех дальнейших действий оккупантов.