— Забавно. А я не знала, что ты мой начальник.

На его челюсти дергается мышца.

— Ты уже достаточно ясно показала, что хотела. Не перегибай.

— Я ничего не показывала, — говорю, и в голосе отчетливо слышен вызов.

Коннор сжимает переносицу.

— Хочешь покататься на этом чертовом быке, я привезу тебя сюда после закрытия.

Толпа взрывается криками — Джулия успела эффектно слететь с быка. Я вытягиваюсь, вставая на носки, и шепчу Коннору в ухо:

— А я думала, ты скажешь, что мне стоит оседлать тебя.

Его кадык дергается, он тяжело сглатывает, глаза темнеют.

— Маленькая, ты же знаешь, я ни в чем не откажу.

— Отлично. Тогда я еду на быке.

О Райане я уже забыла.

В глазах Коннора вспыхивает злость.

— Если ты сядешь на это чертово чудовище, я за себя не отвечаю.

У меня теплеет в животе от угрозы в его голосе. Не понимаю, что со мной. Это именно тот тип показательных сцен, которые я терпеть не могу. Я никогда не понимала людей, которым нравится выносить личное на люди. Но сейчас дело не в публике. Дело в том, как Коннор смотрит на меня.

Джулия выходит, и я подхожу, хлопнув ее по ладони.

Взобраться на быка — проще простого. Мужчина, который управляет установкой, включает механизм, как только я устраиваюсь. Бык дергается подо мной, и я держусь крепко, позволяя телу двигаться в такт, вместо того чтобы зажиматься. Толпа воет и свистит, но я смотрю только на Коннора. Его лицо жесткое от ярости, но в глазах пляшет улыбка.

И вдруг он идет через ограждение прямо ко мне. Жестом велит выключить установку. Я не успеваю возразить, как он подхватывает меня и закидывает себе на плечо.

— Коннор! — вскрикиваю, прижимая ладонь к шляпе, чтобы та не слетела. Люди вокруг шумят, успеваю заметить, как сестры и кузены показывают мне большие пальцы вверх. Хорошо, что Калеб и Логан этого не увидели — без драки бы не обошлось.

Коннор несет меня по короткому коридору в комнату, закрывает дверь. Ставит на пол, скидывает мою шляпу в сторону и прижимает меня к двери, целуя жестко, требовательно. Я открываю рот, впуская его, и хватаю его за клетчатую рубашку, притягивая ближе. Наши губы двигаются яростно, будто мы пытаемся стереть расстояние между нами.

— Ты сводишь меня с ума, — шепчет Коннор, не отрываясь от моих губ.

— Не зря ты зовешь меня чертенком, — напоминаю я.

Он рычит и снова целует. Я засовываю руки ему под рубашку, проводя ногтями по твердому животу. Он уже давно не профессиональный спортсмен, но тело у него все такое же.

Коннор осыпает поцелуями мою шею, зубами задевает пульс.

— Ты просто обязана была надеть этот топ, — ворчит он, горячее дыхание касается верхушки моей груди.

— Не нравится? — дразню. — По-моему, мои груди в нем выглядят потрясающе.

Коннор впивается губами в мягкую округлость груди, и я вскрикиваю, выгибаясь к нему. Щетина царапает нежную кожу, усиливая каждое ощущение. Между ног пульсирует, в такт сердцу. Я чувствую его твердый член у своей ноги, и опускаю руку, сжимая его через джинсы.

— Ты поедешь домой со мной, — хрипло говорит он.

— Вот так сразу? А мое мнение? — спрашиваю, пока он оставляет очередной жгучий след на моей груди. Он метит меня.

— Ты пытаешься заставить меня кончить в джинсы, сжимая мой член так, словно он принадлежит тебе, — усмехается он. — Скажешь что-нибудь еще? — Его глаза полузакрыты от желания.

Я хочу этого. Хочу его. Хочу, чтобы он прижимал меня, вжимался в меня, заставлял ощущать, что я принадлежу только ему. Не знаю, что будет завтра и как мы вообще разберемся. Но сегодня — я хочу его.

— Мне надо сказать сестрам и кузинам, — говорю.

— Сейчас и скажем, — отвечает он, отступая. Странно, но я не чувствую ни сомнений, ни страха. Даже не начинаю отказываться от идеи уйти с ним.

Я приваливаюсь к двери, ловя дыхание, и вижу, как он тянется к пуговицам своей рубашки.

— Мы же к тебе поедем? — морщу лоб.

— Да, чертенок. Я даю тебе свою рубашку, чтобы ты прикрылась. Или хочешь выйти вот так? — Его взгляд падает на мое декольте. Я опускаю глаза — на коже растекаются свежие, яркие следы от его рта.

— Боже мой, Коннор! Это уже перебор.

Он аккуратно продевает мои руки в рукава своей рубашки. На мне она болтается, как на ребенке. Коннор медленно застегивает каждую пуговицу, потом закатывает рукава, освобождая мои ладони. Отступает, довольный собой.

Я скрещиваю руки, поднимаю бровь.

— Теперь доволен?

— Я предупреждал, что не отвечаю за себя, — говорит он. — Ты не послушалась и полезла на эту штуку.

Я подаюсь вперед, скользя ладонями по его торсу под футболкой. Приподнимаюсь и покрываю его шею влажными поцелуями.

— Спорю, тебе это понравилось, — шепчу. — Смотреть, как я сижу на быке. Столько воспоминаний нахлынуло, да?

Коннор рычит и впечатывает рот в мой. Его рука зарывается в мои волосы, откидывает мою голову, открывая доступ. Я раскрываю губы, впуская его язык. Он пахнет виски и плохими решениями.

— Нам надо уходить. Сейчас, Скарлет. — Когда он произносит мое имя таким тоном, это значит — дальше обсуждений не будет. А учитывая, что мы чуть не занялись сексом в кабинете Кэма, разговор действительно серьезный.

— Позовешь моих сестер? Не хочу выходить туда сама. — Безумие, которое заставило меня оседлать этого быка, прошло, и я прекрасно понимаю, что все там думают, будто мы уже успели переспать.

Коннор хмурится.

— Не хочу оставлять тебя одну.

— Тут никого нет, кто мог бы мне навредить.

Он все равно сомневается. И я понимаю, чего он боится: если оставить меня одну, желание схлынет, и я передумаю уходить с ним. Это вполне возможно. Я уже семь дней пытаюсь держать себя в руках — и провалила все попытки. На него у меня нет иммунитета.

— Конни, скажу прямо: перед тем, как дойдет до секса, тебе придется умолять о прощении. И я не хочу делать это здесь. — Обвожу рукой крошечный кабинет.

— Есть шанс, что ты меня не простишь? — спрашивает он, пристально глядя.

— Есть шанс, Коннор. Рискни.

— Что ж, хорошо, что я люблю риск.

Он целует меня в макушку, велит ждать и исчезает. Я делаю первый глубокий вдох за весь вечер и меня накрывает его запах, пропитавший воздух. На стене висит зеркало, я подхожу и смотрю на себя. Волосы взлохмачены, губы распухли и посинели от поцелуев, щеки горят, глаза блестят.

— Тебе надо передумать, — говорю отражению. — Ты правда хочешь уйти с человеком, который уже однажды разбил тебе сердце и может сделать это снова?

Дверь открывается раньше, чем я успеваю решить, и влетает весь женский отряд: сестры, Миа, Джулия.

— Что происходит? — требует Сиенна.

— Кажется, я ухожу с Коннором.

— Кажется? — уточняет Сейди.

— Ты семь дней в Силверпайне и уже целуешься с Коннором Хейсом? — удивляется Джулия. Я вздрагиваю, пока не вспоминаю, что Коннор играл за «Торонто Найтс». Конечно Джулия его знает — она же фанатка хоккея.

— Я потом расскажу всю историю, — говорит Сиенна и поворачивается ко мне. — Ты уверена?

— Я знаю, что хочу заняться с ним сексом, но во всем остальном не уверена. Я схожу с ума? Вы бы сказали, если бы я сходила?

— Как старшая сестра, я видела, в каком состоянии ты была после того, как он ушел. И теперь, когда я знаю его имя, он у нас не в фаворитах, — говорит Сиенна. — Но если ты уверена, мы не будем мешать.

— Я не собираюсь его прощать, просто хочу переспать с ним.

— Он горячий для мужика в возрасте, — замечает Миа.

— Тут она права, — кивает Сейди.

Я обнимаю их всех.

— А парни где?

— Они выиграли игру во флирт и перешли к игре в перепихон, — отвечает Джулия.

В коридорчике за дверью стоит Коннор с моим пальто. Он помогает мне надеть его, аккуратно застегивает пуговицы и завязывает пояс.

— Как будто упаковываю свой подарок, — шепчет он только мне.

— Будь осторожна, — говорит Сиенна, когда я обнимаю ее. И я понимаю: она говорит не про презервативы. Она говорит про меня. И она права. Это не просто бывший парень.