– Так что, говорите, не нужна девочка? – решала улыбается исключительно нижней половиной лица.

– Мне не нужна, – стараюсь не смотреть на него. Все мое внимание сейчас обращено на Регину.

Она начинает мычать, дергаться, трясти головой, скользить пятками по полу.

– Чей-то сказать хочет! – с почти детским удивлением смотрит на нее “патологоанатом”.

– Давайте послушаем, – я подхожу и срываю полотенце со рта этой шлюхи.

– Если ты меня хоть пальцем тронешь, – плюется она в мою сторону, – Марусю свою живой не увидишь!

Я морщусь как от удара. Решала это видит.

– Да вы б вышли, – он по-свойски склоняет голову. – Вы же человек интеллигентный, – мужик вздыхает. – С тонкой душевной организацией.

– Потерплю, – стискиваю зубы. – Говори, где моя жена.

Регина заливается громким смехом, но тут же замолкает, увидев перед собой нож. “Патологоанатом” какое-то время стоит и смотрит на девицу, будто что-то прикидывает, потом резким движением рассекает мой галстук.

Шлюшка успевает только ахнуть и, кажется, обмочиться. Мужик на это не обращает никакого внимания, хватает ее за руку и выволакивает из ванной.

– Может, нам на нее меняться придется, – говорит он спокойно, подходя к двери. – Мы сейчас, – он оборачивается к скулящей шлюшке, – пообщаемся кое с кем, да? И поедем покататься.

Она машет головой сначала отрицательно, потом положительно, затем вдруг падает на колени.

– Он убьет меня, – рыдает Регина, – он просто убьет меня, пожалуйста, я ничего не знаю, я только должна была… Я просто шлюха…

– Да эт мы видим, – вздыхает Сенин “двоюродный брат”. – Но сказать, кто командует парадом, ты же можешь?

– Гоша, – скулит девица.

– Отлично. Звони ему, – решала подталкивает к ней ее же сумку. – Звонишь и говоришь, что у тебя все получилось! И спрашиваешь, какие дальнейшие инструкции! А заодно уточняешь, какие у него планы!

.

Маша

– А ты думаешь, одной тебе хотелось из грязи в князи? – Гоха со мной совершенно не церемонится. – Думаешь, такая ты вся офигительная, что вот взяла и стала Полянской? И все тебе на блюде? А я, знаешь, – он склоняется надо мной так, что я чувствую запах у него изо рта, – я тоже хочу как Полянские! А че? Живешь себе на дедовых капиталах и в ус не дуешь!

– Егор же заплатил этой женщине! – отчаянно шепчу я. – Много заплатил!

– Да много-то много, но мало! – орет Гоха и толкает мой стул так, что я чуть не падаю. – Мало, – повторяет ожесточенно. – Я хочу все! Этот гребаный наследник! Это ж как золотая карта! Регина была бы Полянская! И отстегивала бы мне! Всю жизнь! Всю! – повторяет он, встряхивая меня. – Жизнь!

Кажется, я погорячилась насчет выводов о своей ценности. Может, живой и не выйти.

– Гош, – окликаю его почти по-дружески, – а я-то тут при чем?

– А при том! – орет. – Ребенок где?

– Ну найдешь ты ребенка и что?

– А ребенок – это козырь моей систер! Если он у нее, то и Полянский у нее, – мой телохранитель опять больно сгребает в кулак мои волосы. – Но ребенок у тебя! Говори, где? Говори, и я обещаю тебе будет легкий и безболезненный несчастный случай! А иначе, – около моего лица появляется очень тонкий нож…

.

Егор

– Гош, – голос Регины ощутимо дрожит, но “патологоанатом” резко встряхивает ее, и она начинает звучать спокойно, почти томно: – Гош, у меня все на мази…

– Да ты что! – мы слышим возглас, полный недоверия. – А ну-ка поподробнее!

– Ты о чем, Гош? – теряется шлюшка.

Сенькин решала стоит рядом, он не спускает глаз с Регины и при этом придерживает рукой наушник. Явно слушает какие-то переговоры.

– Я о том, что что-то у тебя все больно гладко! – Гоха явно чувствует ложь. – То у тебя год ни черта не выходило, а то ты за час справилась! Говори, где ты?!

– Я у него в квартире, – дрожащим голосом отзывается Регина, и в этот момент “патологоанатом” взмахивает рукой.

– Засекли, – шепчет он. – Семь минут отсюда! Мои парни работают! – он подхватывает под руку Регину. – Говори с ним как можно дольше, – цедит сквозь зубы.

Тащит ее к выходу. Мне не нужно указывать, что делать. Я подхватываю комплект автомобильных ключей.

Лифт, парковка.

– Говори адрес, – я пиликаю сигналкой одной из машин, которую в последнее время почти не брал. Тысячесильный Ламборджини. – На ней будем быстрее!

У решалы вдруг светлеет лицо.

– Подаришь? – спрашивает с поистине детскими интонациями.

– Забирай! – вообще не вопрос. – Но за руль сейчас я сам!

Выезжаем, ревет мотор, переулок, поворот, и… Шоссе! Наплевав на все, выскакиваю на выделенку, выжимаю педаль в пол. Две минуты, три! Мы разогнались почти до ста семидесяти километров в час. Черт! Светофор! Визжат тормоза, дымятся шины, мы дергаемся!

– У-хху! – восторженно вопит патологоанатом. – Аж жаль, что он так близко! Давай по Черногрязской и в тупик!

.

Маша

Гоха говорит по телефону. Кривится, хмурится, гримасничает. Ему явно не нравится то, что он слышит. В конце концов, он секунды две смотрит на аппарат, потом ожесточенно его бросает в пол и летит ко мне!

Сжимаюсь в комок… Боже, ну почему я не знаю ни одной молитвы?

– Повезло вам, Марь Сергевна, – Гоха почему-то снова со мной на “вы”. – Сегодня вы не умрете! – быстро отстегивает меня от стула. – Сегодня вы – мой билет в Европу! – поднимает меня за шкирку, но я не могу стоять. Ноги затекли, мышцы сводит, колет. – Пойдем, быстро! – и тут раздается какой-то хлопок.

– Ч-черт! – ругается Гоха и хватается за рацию. – Митька? – тишина. – Серый? – тишина. – Русый!

Тут переговорное устройство неожиданно включается на ответ, и какой-то явно незнакомый Гохе голос удивленно спрашивает:

– А кто из них был Русый?

Егор

Мне кажется, что у меня внутри все собралось в комок. Ладони жжет, в висках пульсирует. Реальность словно изменена.

Убью.

Я его убью.

Маша бледна, но держится. Пытается что-то сказать мне взглядом, но для меня самое главное, что она жива. Моя девочка жива.

– Я так понимаю, – певучим голосом начинает “патологоанатом”, – та барышня вас не интересует…

Гоха даже хмурится пару секунд, пытаясь понять, о ком он говорит. А потом смеется. И дергает при этом Машу.

Я чуть не срываюсь, но решала меня остановливает одним движением руки.

– Говори, что тебе надо, – рычу я.

– Паспорт, чемодан бабла и самолет! – выпаливает Гоха, похоже, первое, что пришло в голову..

– Сколько? – уточняю.

– Что? – он аж брови удивленно вскидывает.

– Сколько бабла должно быть в чемодане?

Гоха немеет. Он, вероятно, решил, что никто его требования выполнять не будет.

– Десять миллионов! – выдает ошалело. – Долларов. И самолет! За штурвалом буду я сам! Покатаю твою женушку по Европе!

Я дергаю подбородком. Гоха, как мой телохранитель, был обязан уметь управлять нашим самолетом. На случай экстренных ситуаций. А я вот нет. Черт!

– Налик быстро не соберем, – я тяну время, чтобы подумать. – Я полечу с вами. Как только сядем и ты освободишь Машу, дам тебе ключи от зарубежных счетов. Идет?

Гоха в ответ просто смеется. Смеется, скот, и тянет Машу за шею. Вижу, что сдавливает ее, шагаю вперед, но тут решала выставляет руку.

– Не доверяешь мне, да, шеф?– ржет Гоха.

– Никому не доверяю, – стискиваю зубы. – Наш борт в Раменках.

– Значит, покатаемся! – отвечает подонок весело, но тут же меняет тон. – Но если ты что придумаешь! – в затылок Маши тут же упирается пистолет.

Я замираю, перед глазами пелена, но меня приводит в себя спокойный голос решалы.

– Можешь любую машину взять, – кивает Гохе патологоанатом.

А я достаю телефон. Надо подготовить борт к полету.