Это был не громила.

Это был лидер, которому было небезразлично — настолько, что это медленно разрушало его изнутри.

Когда у меня уже было более чем достаточно заметок, он снова взял меня за руку — осторожно, осознанно.

— Я хочу показать тебе ещё кое-что, — сказал он. — Ты готова?

Я кивнула, и он снова обернулся оленем, чтобы я могла забраться ему на спину.

Мы вылетели из долины и летели ещё минут десять, прежде чем опустились возле входа в пещеру, скрытого глубоко в лесу. Когда я соскользнула вниз, а он снова стал человеком, Алекси долго стоял неподвижно, глядя в темноту впереди.

— Что это? — спросила я.

— То, что я собираюсь тебе показать… — Он говорил тихо. — Об этом знают лишь немногие. Это наш самый большой секрет. И наш самый ценный ресурс.

Он посмотрел на меня, и в его глазах ясно читалась уязвимость.

— Я доверяю тебе то, чем никогда не делился за пределами моего клана.

— Я понимаю.

И я действительно понимала. Это была не просто уязвимость — он рисковал безопасностью своего народа. И как человек, который только учился делить своё сердце с другими, я понимала, какой смелости это требовало.

Он ещё мгновение изучал моё лицо, затем кивнул и повёл меня внутрь пещеры.

Проход сначала был узким, но затем открылся в огромное подземное пространство, от которого у меня перехватило дыхание.

Это была библиотека.

Огромная, древняя библиотека, высеченная прямо в скале.

Полки тянулись от пола до самого потолка, заставленные книгами, свитками и документами, выглядевшими так, будто им были сотни лет. Пространство освещал какой-то магический свет — не исходящий из одного источника, а будто разлитый повсюду, заливающий всё мягким золотистым сиянием.

— Это… — у меня не нашлось слов.

— Эльфийская библиотека, — тихо сказал Алекси. — Ещё с тех времён, до территориальных соглашений. До того, как Северный Полюс превратился в то, чем он стал сейчас. Когда Санта начал расширять свою корпоративную структуру, многие старые объекты просто забросили. Об этом месте забыли полностью.

Я прошла глубже, притянутая самой тяжестью знания, окружавшего нас.

— Как ты её нашёл?

— Случайно. Лет десять назад. Несколько человек из моей команды проводили разведку в глубине леса и наткнулись на неё. Сюда не заходили десятилетиями — возможно, веками.

Его голос стал жёстче.

— Я тогда не знал, что это за место. Но знал, что оно бесценное. Будто древняя магия привела меня сюда, зная, что однажды мне это понадобится. Мы с тех пор охраняем библиотеку — сохраняем всё, что можем, изучаем её содержимое.

Я провела пальцами по корешкам старых книг, чувствуя, как под кожей гудит история.

— Что здесь хранится?

— Всё, — ответил он с благоговением. — Исторические документы. Трудовые контракты, уходящие на сотни лет назад — оригинальные версии, ещё до правок и «творческих интерпретаций». Скорее всего, это было архивохранилище Северного Полюса, ещё до цифровизации.

Я резко повернулась к нему.

— Оригинальные трудовые контракты Северного Полюса?

— И финансовые отчёты. Договоры о распределении прибыли. Доказательства того, как всё было раньше.

Он подошёл к задней части зала и уверенно вытащил том в кожаном переплёте.

— Я изучал их годами. Пытался понять юридические последствия. Но я не юрист. Я не понимал половины написанного — и не знал, как этим воспользоваться. А времени разбираться не было. Квоты росли каждый год.

Я взяла книгу дрожащими руками и осторожно раскрыла. Страницы пожелтели от времени, но текст был отчётливым — трудовой контракт трёхсотлетней давности, написанный формальным юридическим языком, который был для меня родным.

— Алекси… — выдохнула я, пробегая глазами по пунктам. — Эти условия… они совсем не такие, как сейчас. Рабочие часы, медицинское обслуживание, распределение магии…

— Я знаю, — тихо сказал он. — Или догадывался. Но мне нужен был кто-то, кто сможет прочитать это правильно. Кто поймёт, что изменили — и зачем.

Я подняла на него взгляд, видя его в совершенно новом свете.

— Ты всё это читал? — я улыбнулась с лёгкой дразнящей ноткой. — Значит, не только громила, но ещё и книжный червь.

Он фыркнул, неловко переступив с ноги на ногу.

— Я читаю. Когда есть время. Это помогает думать.

— Что именно ты читаешь?

— Историю.

Он замялся, явно решая, стоит ли продолжать.

— Иногда поэзию. В основном финскую. Немного эльфийской, немного современной.

Его щёки слегка порозовели.

— Это помогает мне… понимать другие точки зрения. Видеть дальше собственной злости.

Я осторожно положила книгу и подошла ближе.

— Знаешь, что видят люди, когда смотрят на тебя?

Он настороженно встретил мой взгляд.

— Громилу. Хулигана. Слишком агрессивного для дипломатии. Слишком упрямого для компромиссов. А знаешь, что вижу я?

— Не знаю, — признался он хрипло.

— Я вижу человека, достаточно умного, чтобы распознать ценность знаний — и защитить их, когда все остальные прошли бы мимо. Человека, который читает поэзию, чтобы понимать других. Который учился сам, потому что знал — его людям это понадобится.

Я подняла руку и коснулась его лица, ощущая шершавость щетины под ладонью.

— Я вижу того, кто прячет интеллект и мягкость за агрессией, потому что мир требует силы — и ты боишься, что, показав слабость, подведёшь тех, кто от тебя зависит.

Его дыхание сбилось.

— Сильви…

— Ты не просто защитник, Алекси. Ты лидер, которому настолько не всё равно, что ты стал именно тем, кем твоим людям было нужно — даже если это отрезало тебя от остальных.

Я смотрела ему прямо в глаза.

— Я это понимаю.

Долгую секунду он просто смотрел на меня. Потом его руки поднялись и обхватили моё лицо — прикосновение было мучительно нежным, несмотря на его размеры.

— Никто никогда… — он замолчал, подбирая слова. — Все видят только агрессию. Таран, который можно направить на проблему, или угрозу, которую нужно сдерживать. А ты… ты смотришь на меня и видишь…

— Моего суженого, — тихо закончила я. — Того, кто достоин быть увиденным за бронёй.

— Я не умею говорить, — хрипло сказал он. — Не так. Я читаю поэзию, но не умею её писать. Я понимаю проблему, но не умею вести переговоры, не сорвавшись. Я...

— Тебе не нужно уметь, — мягко ответила я. — Теперь у тебя есть я.

Я улыбнулась.

— Так я у тебя есть, kisu?

— Ты на пути к этому.

Он усмехнулся.

— Ну… с этим я могу быть счастлив. Пока что.

В его выражении мелькнуло что-то новое — хрупкое, осторожное, но настоящее.

— Можно показать тебе ещё кое-что?

Он повёл меня глубже в библиотеку — к небольшому алькову, который я раньше не заметила. Там стоял потрёпанный письменный стол, его поверхность была завалена книгами и бумагами с заметками, сделанными аккуратным, чётким почерком.

— Сюда я прихожу, когда груз становится слишком тяжёлым, — объяснил он. — Когда мне нужно вспомнить, за что я борюсь… и что надеюсь построить.

Я посмотрела на бумаги — черновики предложений по реформированию трудовых соглашений.

— Ты работаешь над этим уже много лет.

Он кивнул, и его рога поймали тёплый свет библиотеки.

— Всегда в одиночку. Потому что я не знал, кому можно доверить это.

— Спасибо, что поделился этим со мной… с нами. — Я подняла на него взгляд. — Это изменит всё.

Не успев остановить себя, я снова подняла руку и провела ладонью по его щеке. Мне нравилось, как его борода ощущалась под пальцами. Он сразу подался навстречу прикосновению, его рога слегка качнулись, когда он наклонил голову к моей руке.

— Ты уже держишь меня на коротком поводке, kisu, — признался он с небольшой улыбкой. — Я сделаю всё, что ты попросишь.

— Тогда скажи мне, что значит kisu.

Его улыбка стала хищной, голос опустился на октаву ниже.

— Котёнок. Или, возможно… киска.

Жар мгновенно хлынул мне в щёки — а затем ниже, туда, где новое гормональное цунами всё ещё было для меня непривычным. Он резко вдохнул, зрачки расширились, и его рука скользнула вверх по моему бедру, прежде чем обхватить талию и притянуть меня ближе.