— Мне! — хрипит Горский. — Теперь мне.

Выкручивает руль, с силой нажимает на педаль. Авто идет на крутой вираж, волоча за собой Влада. Он успевает схватиться за открытое окно. Пальцы впивается в металл, лицо искажается от ярости.

— Да когда же ты сдохнешь! — Рома бьет по пальцам Кристовскому.

Хочу закричать. Не надо так. Не надо.

Я не хотела. Я не хочу так. Он не должен погибнуть. Он же его задавит. Ну не надооо!

— Остановись, — едва слышно умоляю. Мой шепот гибнет раненой птицей среди грохота и ругани. Голова Горского резко дергается. Чвакающий удар очень мощный и жесткий. — Остановись, Ром.

— Рита! — хрипит Кристовский. Я все слышу. — Чтобы не произошло. Я тебя у него заберу.

Нет. Нееет!

Все гудит и мельтешит. Пытаюсь смахнуть с лица спутанные волосы. Когда удается, будто по голове со всей дури лупит. Горский вытаскивает пистолет и целится в лицо Владу.

Не успеваю ничего. Ровным счетом ничего!

Выстрел.

И машину несет вперед.

Нападает окаменение. Он жив? Он же жив⁈ Я не хотела ему смерти. Не хотела!

Слезы хлещут по щекам. Это не то спасение, о котором мечтала. Я хотела свободы, хотела Романа, но не такой ценой. Зачем мне вольная, когда человека теперь нет. Зачем⁈

— Ром, не надо было, — жалко звучу.

Ненавижу себя за слабость. Ненавижу! Я клянусь себе, что в другой жизни стану намного крепче и жестче. После всего — сама буду решать! Больше за меня никто не примет никакого действия. Я устала. Устала не принадлежать себе и вечно отдавать кому-либо право на выбор.

— Это отходняк, Рит, — спокойно говорит Рома. — Это нормально, — он пытается меня успокоить. Говорит размеренно и внушительно. — Поверь, я знаю каково это. На самом деле все просто, было бы странно если бы ты чувствовала иначе с твоей натурой. Все нормально. Ты скоро забудешь кошмар и поймешь. Надо разговаривать, Рит. Надо обсуждать.

— Ты убил его?

Одними губами спрашиваю очевидное.

Горский молчит. Он терпеливо ждет, пока успокоюсь. Резко тормозит, паркуясь около обочины. Пересаживает к себе и обнимает.

— Все позади. Я не убил его. Кристовского подберут и надеюсь вылечат. Все хорошо.

Почему мне не верится. Выживают ли от выстрела в лицо⁈ Я же не дура.

— Рит, все ради нас. Ради будущего. Ради тебя! Не злись и не закрывайся. Ты в порядке? — Хрипло и заботливо спрашивает. Гладит. Стирает пятна крови с моего лица. А я понять себя не могу. Это шок. Все пройдет. Все точно пройдет. Это просто паника. Это же Горский. Он сделал, как нужно. Как правильно, да? — Девочка моя, я так долго к тебе шел. Рита! Так долго, — мучительно стонет. — Ни на минуту не забывал. Искал любой возможности, я думал, что ты догадаешься, когда посылал тебе цветы.

— Да, каждый год, — подтверждаю.

— Каждый год? — Роман задумчиво смотрит. С теплой улыбкой целует в лоб. — Каждый год. Все так. Мы уедем сейчас. Ты ложись назад. Там стекол меньше. Заедем в надежное место, там тебя осмотрят и вколют что нужно. Оставаться в городе нельзя. Здесь моей власти не хватит. А в соседнем да. Рит, — поднимаю голову с его груди. — Не жалей его. Он тебя не жалел. Ты ошибочно можешь сочувствовать Кристовскому. Жалеть. Но это ничто иное как реакция психики. Поверь, я знаю о чем говорю. Может быть именно в эту минуту думаешь, что даже немного любишь его. Все не так. Рита, слышишь? Он палач. Изувер. Вспомни, что делал с тобой. Что ты переживала? — мои глаза расширяются. — Ты может сама того не знаешь, но может быть тебе подсыпали в еду лекарства. Человек в здравом уме разве будет терпеть издевательства? Рит, не верь ему. Мне верь. Я тебя очень люблю. Очень!

— Да все я понимаю, Ром, — соглашаюсь. Возможно, он прав. Все исключительно минутная слабость. — Просто вот так все, — трясу руками, пытаясь выразить весь треш, что пережили. — Думала будет проще. А тут погоня и все остальное, — не называю вещи своими именами.

— Ну вот. Ты у меня умница.

Едем дальше, задерживаться больше нельзя. Оставляю позади не только Влада, но и часть себя. Такова жизнь. Счастье не всегда приходит без потерь. Иногда, чтобы обрести свободу, приходится пройти через ад.

Летит дорога, мелькают деревья. Думаю о том, что ждет впереди.

И о том, смогу ли я когда-нибудь забыть этот момент, когда Влад упал в пыль, а я уехала. Даже не взглянув назад. Даже не обернувшись.

Марина Цветаева.

1916 г.

И взглянул, как в первые раза

Не глядят.

Чёрные глаза глотнули взгляд.

Вскинула ресницы и стою.

— Что, — светла? —

Не скажу, что выпита до тла.

Всё до капли поглотил зрачок.

И стою.

И течёт твоя душа в мою .

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ