— Какое обнадеживающее слово, — воркует, как самый нежный любовник. — Расслабься, моя жена. Ты самая красивая женщина из тех, что знал и знаю, — снова горячие ладони гуляют по телу. — Смотри как ты реагируешь. Тебе же нравится, когда так трогаю, — снова током по груди. От несильного сжатия яркие вишни вспыхивают еще ярче. — Вооот, — с удовольствием. — Не все потеряно. Ты так тоже думаешь?

Бархатные нотки нанизывают бусы сомнения.

Я так устала от напряжения, что готова поверить на минуту в искренность признания, но не буду. Сопротивляюсь гипнозу, выныриваю из дурмана.

Влад покачивает меня перед зеркалом в своих руках. Гладит предплечья, целует изгиб шеи и ни на секунду не отпускает мое внимание.

— Я не знаю, — хриплю. — До этого все было слишком жестоко.

Темнеет лицом. Плотно сжимает челюсти, начинает тяжело дышать. Грудь расходится тяжелыми волнами. Извернувшись, пытаюсь натянуть платье, но мне не дают.

— Стой-стой-стой! — вновь оковы падают. — Не уходи. Не двигайся, — засыпает поцелуями шею и спину. — Слишком. Согласен. Но я не мог иначе! Хотел, чтобы ты бесилась и хоть раз подошла и стащила за волосы очередную падаль с кровати. А ты не сделала этого! Почему?

— Влад! — вскрикиваю. — Прекрати. Мне больно это слышать.

Начинает трясти.

От тихого отчаяния, от того, что картина меняется со страшной для моего сознания силой. От того, что семейную жизнь качает из стороны в сторону. От того, что Влад так умело давит на душевные раны.

Какая женщина простит такое, даже если и не влюблена в своего мужа с головой. Но на твоих глазах он… На твоих! Как пережить и восстановиться, как целостная женщина. Кто скажет? Никто.

Я чертова кукла, способная лишь подстраиваться и подчиняться, и ни единая душа не понимает, что зреет внутри. Но даже это «зреет» затаптываю.

— Так почему? Марго, объясни.

Внимательный острый взор напряженно следит. Ноздри мужа раздутые, брови сердито сдвинуты. Влад негодует.

— Потому что тебе это нравится, — устало говорю.

Хочу, чтобы поскорее все закончилось. Сбрасываю руки мужа и натягиваю платье. Цепляю колье пальцем. Сама не расстегну замок. А просить неприлично. Решаю, что сниму камни в спальне.

Влад не отходит. Также плотно прижимается с спине.

— Мне бы больше нравилось, если бы ты ревновала.

А я сегодня невнятная. Сама себя сейчас раздражаю. Ни рыба ни мясо.

— Влад, обнимаю себя руками. — Мне кажется нам уже ничего не вернуть. И будем честны, что нечего возвращать.

Муж вспыхивает, как факел.

Отходит медленно, сжав кулаки и ровно через секунду со стола на пол летит настольная лампа. С треском разлетается на куски, впечатавшись в паркет. Осколки долетают до моих ног. Следом летит держатель. Он, звеня катится, натыкаясь и отскакивая от мебели.

От какофонии звуков приседаю. Не потому, что страшно. Я привыкла к вспышкам, всегда умела их обходить. Сейчас я просто хочу уйти. Влад еще сильнее бесится молчанию. Отвернувшись, рвет ворот рубашки. Пара пуговиц отскакивает и рикошетит.

Ну вот и все. Пора уходить, иначе с ума сойду тоже.

Встаю, намереваясь сбежать, под носками хрустит стекло.

— Стой, — рычит. — Ноги поранишь. Я отнесу тебя на руках.

Хрупкая птичка снова в руках. Такая нежная и молчаливая. Безмолвная и красивая. Я бы хотел с ней настоящего. Да, хотел… Но не могу и не хочу. Точнее, хочу, но в нетрадиционном понимании. Меня все более чем, устраивает. Моя совесть спит, когда приходит час постельного злодеяния. Есть ли раскаяние? Хм… Не знаю. Возможно нет. Я не думал об этом. Те девки тлен и пакость, их серьезно в расчет брать нельзя. Трахая их, я через визуализацию и вербалику трахаю Марго.

Зачем мне это? Хороший вопрос. Месть Марго? Месть миру и… Нет, конечно, нет.

Маргарита у меня есть.

Есть и будет. Это все, что нужно знать и понимать.

Крепче прижимаю идеальное тело. Мягкие густые волосы приятно щекочут лицо. Пахнут так хорошо, так притягательно. Идеально. Насыщаю себя запахом впрок. Не знаю, когда будет желание еще раз вот так, как сегодня, касаться Марго.

Лестница под ногами поскрипывает. Ступеньки исчезают одна за одной. Каждый шаг — мой триумф, мое право.

Охуенно, когда ты можешь все! Ничто и никто не указ. Власть. Деньги. Секс. Все легко достижимо, когда в доступности три составляющих. И если есть на свете бог, то что он мне сделает. Росказни о наказании за грехи оставьте при себе. Грех сладок. Жить праведно скучно и пресно.

— Марго, — ищу ее ушко. Она ежится, от реакции рассыпается по телу дрожь. Это заводит. Ее дрожь — моя музыка. — Ты моя богиня, — с наслаждением рычу. — Ты знаешь меня, как себя. Знаешь, как я хочу и что хочу. Ты идеальная. Позволь сегодня заботиться о тебе.

— Только сегодня? — не поворачивается.

— Я так хочу.

Она возмущенно смотрит в глаза. С явным вызовом отвечаю. По-другому не умею и не желаю.

Хочу заботиться. Какой прекрасный глагол, чтобы утолить жажду. Жажду обладать, подчинять и немного ломать. Её — хочется.

— Хватит, — недовольничает.

В ответ смеюсь, еще крепче прижимаю. Мне нравится, когда вырывается. Все равно присваиваю, заканчивая безуспешные попытки побега.

— Смилуйся, — возбужденно смеюсь.

Ловлю нежную щечку в губы. Размашисто прохожусь языком. Вкусная моя. Вкуснее и лучше тех девок, что приходят в нашу спальню. Они мусор. Средство для траха. Никто. Тело с дырками. Отретушированное, фигуристое, послушное тело с отверстиями, которые можно пользовать как хочешь и когда хочешь.

Деньги… Хрустящие купюры превращают людей в животных. Хотя животные чище.

Эти девки биотуалет. И неважно, что они продаются по самой высокой цене на рынке шкур. Чем выше цена, тем больше возможности драть их, как последнюю падаль.

Жестче всасываю тонкую кожу. Катаю на языке вкус жены.

— Влад, — жестко прижигает по щеке. — Зачем ты играешь в мужа и жену? — прилетает по другой. — Все не так! Я тебе не нужна.

Любуюсь сверкающими глазищами. Какая бестия! Блеск!

Щеки жжет, но Марго можно. Разрешено. Ей — всегда да. Потому что удары летят заслуженно.

Молчу и несу дальше.

Наш брак — игра. Игра, да. Но по правилам. По моим.

Знаю, что жена уже не любит меня, да и вряд ли любила. Меня не смущает. Это делает детку более желанной. Ее отторжение — топливо для моего огня. А «пристрастия» лишь добавляют пикантности. Марго чуждо все, что творю. Но твою мать! Видеть, как она страдает бесценно. Это гребаная сила и власть.

Покорить такую женщину дорого стоит. За ее уступчивость можно отдать абсолют.

Трогает тонкую шею. Досадно морщится. Оттягивает, раздраженно отшвыривает. Мягкий овал подпрыгивает и опускается на грудь.

— Неприятно, — режет по глазам, показывая, что колье дрянь полная.

Ни грамма кокетства. Марго не любит ошейники. Но… я подарил. Безумная роскошь для бесценной женщины.

Мой подарок. Мое клеймо. Оно жжет шею, напоминая о том, кому она принадлежит. И она это чувствует. В этом и цель.

Распахиваю ногой дверь в спальню. Несу к кровати. Усаживаю на самый край.

— Я хочу тебя разуть, — ловлю взгляд.

Как покорный раб сажусь на пол, ласкаю ее стройные длинные ноги.

Когда снимаю с нее чулки, словно электрические разряды пробегают по ее коже. Медленно, с извращенным наслаждением, я провожу ими по ногам, чувствуя, как под прикосновениями тело напрягается, а дыхание становится прерывистым.

Не обольщаюсь. Она не возбуждена. Просто реакция тела. Я его изучил. Когда Марго по-настоящему хочет, глаза становятся совершенно другими. А сейчас в них лишь черти от злости бесятся.

Я бы хотел, что мы сейчас все забыли.

— Забудь все, Марго, — шепчу, наклоняясь к щиколотке. Мои губы касаются пальчиков ног, и я чувствую, как она вздрагивает. — Все плохое. Я хочу только тебя. Только тебя.

Ложь? Возможно. Но какая же она сладкая, эта ложь.