Неосознанно тру уголки губ.

Счастлива? Что такое счастье в моем мире? Роскошь, власть, положение в обществе. Все это у меня есть, только внутри пустота, холод. Так и сказать ему? Пафосно и избито изобразить скуку на лице и выдать. Но не могу.

— У меня есть все, что нужно, — отвечаю, стараясь придать голосу уверенность.

— Но это не то, чего ты хочешь, — возражает. — Ты же другая, Рита!

Обхватываю себя руками. Крепко, насколько достаю. Что сказать? Казалось, случись счастье встречи, мой рот не закроется, а теперь будто и говорить не о чем. Казалось, что наброшусь с поцелуями и объятиями, но это невозможно. Между нами будто стена.

Мы изменились оба. Времени прошло не мало. Наверное, это нормально. Почему тогда так болезненно стучит сердце.

Я так хочу хоть немного прыгнуть в «те самые три метра», брожу лишь около и ворваться в эпицентр не могу.

— Это точно ты? — мой голос дрожит, едва слышно.

— Я, Рит, — грустно усмехается.

— Ты другой, — пожимаю плечами. — Я не про возраст сейчас.

— Ммм, — ведет по щетине и щекам. — Пластика. Охрана твоего отца постаралась и его доберманы, — по лицу прокатывается судорога.

Он смотрит на меня. В глазах вижу ту боль, которую он пережил. Последствия той ночи, когда мой отец решил, что любовь к дочери это преступление. Так бесчеловечно с ним расправился. Разве так поступают люди? Кто бы знал, как мне горько и плохо в эту минуту.

— Не бери в голову, — успокаивает. — Все прошло. Я тебя не виню.

— Все равно, — потерянно шепчу. — Мне очень жаль.

Он изменил лицо, чтобы выжить, чтобы вернуться. Так стыдно за то, что пришлось пережить, но я ничего не могла сделать. Наш чертов мир жесток.

— Расскажи о себе, — просит. — Ты замужем. Кто он? — в его голосе нет осуждения, только любопытство.

Влад. Его тень всегда маячит за моей спиной. Кристовский не потерпит соперника, особенно такого, как Роман. Влад привык получать все, что захочет, и я одна из его самых ценных трофеев. Он не отпустит меня, никогда. Такие мысли приходят в голову при одном лишь вопросе о замужестве.

— Он очень влиятельный человек. Наш брак — это сделка.

Роман кивает. Вижу, как в его глазах мелькает что-то похожее на понимание. То есть его ничего не удивляет. Вопросов о браке больше не задает.

— Чем ты занимаешься?

Я не знаю, как реагировать. Чувства, которые были якобы, похоронены навсегда, начинают просыпаться. Они вспыхивают, как угли под ветром. Рома тоже осторожен, словно боится спугнуть что-то хрупкое. Мы говорим о прошлом и настоящем, не касаясь будущего.

И все же мне казалось, что наша встреча должна быть по другому сценарию. Может просто много хочу? Налет разочарования не проходит.

— А ты?

— Что?

— Женат?

По лицу скользит легкая усмешка.

— Нет. Есть отношения, но они, — задумывается, потом усмехается. — Ни к чему необязывающие.

А я вспоминаю, как он кружил девушку. Там. У ресторана. Оказалось, что она и есть сестра Жанны. С недоумением хлопаю глазами, как кукла. Серьезно? Так улыбаются людям, с которыми формальные отношения? Или просто ревность к нашему прошлому обязывает так думать. Не знаю.

— Рита, я говорю правду, — Роман будто подслушивает мои мысли.

Громко думаю, да?

Его взгляд проникает сквозь меня, заставляя смущаться. В нем не только симпатия, но и что-то еще. Что-то темное, скрытое, что заставляет чувствовать себя одновременно уязвимой и одновременно живой.

В голове хаос из воспоминаний, вопросов, страхов. Что он хочет? Зачем вернулся? Неужели он все еще чувствует что-то ко мне?

— Рит, я появился не просто так. Все время думал о тебе, — он стоит в паре шагов, но попытки приблизиться не делает. Только внимательно изучает реакции. Но это, наверное, правильно. Время оказалось врагом, и оно не дает сейчас решительно сделать шаг. — Ты должна стать свободной. Кристовский непростой человек, но я уверяю, — лицо каменеет. Роман оттягивает галстук с напряженной шеи. — Я дам столько же. Что ответишь?

Он прав. Я хочу свободы, хочу любить и быть любимой без оглядки на статус и предрассудки. Хочу быть собой, а не маской, которую вынуждена носить каждый день.

Я молчу, не зная, что ответить. Слова застревают в горле, словно ком. Я боюсь сказать правду, боюсь признаться даже самой себе в том, что чувствую. В мыслях ураган!

Рома все же делает шаг, замираю, как кролик перед удавом. Его рука тянется к моему лицу, и я не отстраняюсь. Его прикосновение легкое, невесомое обжигает кожу. Закрываю глаза, позволяя себе на мгновение забыть обо всем. О Владе, о браке, о страхе.

Мгновение длится вечность. Очнувшись, вижу во взгляде Романа решимость. Он что-то задумал. Что-то опасное. Боюсь, что втянет меня в игру. И я боюсь, что не смогу ему отказать.

— Нам нужно поговорить, — говорит твердо и неопровержимо, в его голосе звучит сталь. — Но не здесь. Слишком много людей.

Размыкаю губы, чтобы ответить.

Гулким эхом раздается четкая размеренная уверенная поступь.

— Марго! — резкий голос мужа поджигает нервы. — Здесь слишком холодно для моей жены. Она не привыкла мерзнуть, — на плечи ложится норка. Через мех чувствую железные тиски, сжимающие плечи. Это больно. — Может объяснишь почему ты здесь. Наедине с мужчиной. И какого черта он зовет тебя в «не здесь»? — каждая фраза летит в лоб пулей.

Выхожу на террасу, оставляя Марго в гуще чужих разговоров. Воздух прохладный, но мне это только на руку. Нужно проветрить голову, обсудить пару моментов с Женей. Он ждет меня у беседки. Надеюсь, это недолго.

— Ну что, Влад, как тебе вечер?

— Нормально, — резковато отвечаю, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

Мы говорим о делах, о сделках, но мои мысли постоянно возвращаются к ней. К тому, как Марго осталась одна. Или не одна? Что за ублюдство. С чего вдруг меня стало волновать, как там моя жена. Наверное, с тех пор, как пришлось окунуться в бездну. Раздражает все до кончиков пальцев. Разве это могло со мной случиться? Зачем? Переношу фокус внимания на Женю и ничего не слышу. Мне, вашу мать, неинтересно.

Ведь тот мужик не дремлет, да? Наверняка не упустил возможность посягнуть на мое. Почти уверен в этом. По спине продирает острыми крючьями. Я никогда не отдам свою игрушку. Пока не наиграюсь сам. А если и отдам, то только поломанной.

— В целом все ясно, — прерываю заливающего соловьем партнера. — Поговорим позже.

Возвращаюсь в дом, оставив стоять компаньона с разинутым ртом. Но мне наплевать. Какого-то хрена забираю ее манто, таскаюсь с накидкой наперевес.

Сердце сжимается от подступающего знакомого бесива. Оказывается, треклятая мышца у меня все же есть. Она есть, а Марго нет. Нет нигде. Я обхожу комнаты, заглядываю в каждый угол. Злость начинает подниматься, обжигая изнутри. Где она? С кем? С ним⁈

Уничтожу.

Игнорирую всех, кто пытается вылизать мне зад, останавливая по пути. Отмахиваюсь, как от надоедливой кошмары. Иду мимо.

Где. Она.

И тут я вспоминаю. Зимний сад. Там всегда тихо, уединенно. Размеренно иду туда, каждый шаг отдается гулким эхом во вспухшей голове.

Уничтожу…

Марго и ублюдок стоят рядом, разговаривают. Она выглядит не так, как я привык. Бледная, немного испуганная. И, кажется, очень замерзла. Меня переполняет лютость. Еще немного и рванет через край кипящей лавой. Я готов их растерзать. Скот смеет прикасаться к ней своим взглядом, своим голосом.

Кто-то давал разрешение?

Я подхожу, стараясь дышать ровно. Марго замерзла, он не видит очевидное? Даже я вижу. Ее плечи дрожат. Накидываю искрящийся мех.

— Марго! — она вздрагивает. Вбуриваюсь в зрачки собеседника. — Здесь слишком холодно для моей жены. Она не привыкла мерзнуть, — намеренно больно впиваюсь в плечи. Пусть чувствует боль. — Может объяснишь почему ты в саду. Наедине с мужчиной. И какого черта он зовет тебя в «не здесь»? — каждый вопрос прицельно посылаю.