Два бревна отошли как одна дверь. Открылась довольно крупная, вернее, длинная ниша, уходящая вглубь стены. Внутри — один чемодан, обит кожей, с медными уголками, и ещё несколько небольших сундучков, несколько коробок разных размеров и два каких-то странных плоских ящика. Касса была извлечена наружу — не просто в комнату землянки, а на поверхность, под солнце. Разложили всё на уже привычном брезенте, расстеленном прямо на траве.

Основной валютой оказались советские рубли. Что более чем логично: где бы ни крутились деньги этой банды, СССР оставался ближайшим и самым активным торговым партнёром.

Следом шли польские злотые — причём двух видов. Довоенные, с портретами королей и старинной вязью, и современные, попроще. Зачем тут хранятся довоенные — я так и не понял. Толку от них ничуть не больше, чем от царских ассигнаций. Разве что выбрасывать жалко. Может, кто-то из банды держал их как память? Или надеялся когда-нибудь обменять по ностальгическому курсу?

Следующая по значимости валюта — германские марки. Тут тоже всё более чем понятно. Та же Польша сейчас только формально вроде как независима, а на деле находится под полным контролем Германии. Немецкие деньги там, скорее всего, берут даже охотнее, чем польские. Купюры с готическими шрифтами и строгими линиями выглядели солидно, почти угрожающе.

Потом нашлись английские фунты — совсем немного, но были. Что тоже логично: сейчас главная мировая валюта именно они, а не американские доллары. Фунты лежали аккуратно, будто их берегли как резерв на крайний случай. А вот долларов, кстати, совсем не было. Зато нашлись какие-то бумажки, принадлежность которых я не смог опознать. Да, если честно, не особо и пытался — этих фантиков было совсем мало.

Следующий по значимости «валютой» было золото — причём в двух разных видах. В первую очередь — золотые монеты. Отдельная шкатулка (или, точнее, небольшой сундучок) была доверху набита ими. Преобладали николаевские и советские червонцы — тяжёлые, с чётким тиснением, от которых даже в полумраке словно исходило приглушённое сияние, а уж на солнце тем более. Но попадались и другие: редкие иностранные экземпляры с незнакомыми гербами и датами, видимо, собранные по случаю. Их было совсем немного — скорее как диковинки, чем как расчётное средство. Но лежали почему-то вместе со всеми.

Два других сундучка хранили драгоценности и «всякую прочую ювелирику». И тут уж накопилось изрядно — если не сказать много. Переливались гранями бриллианты в кольцах и брошах, тускло мерцали золотые браслеты, звенели тонкие цепочки, лежали россыпью перстни с цветными камнями — рубинами, сапфирами, изумрудами. Во всяком случае я надеюсь, что камни именно такие, в этом времени всяких сваровских пока не придумали. Были и более простые вещи: серебряные ложки, портсигары, даже пара старинных часов с инкрустацией. Это всё лежало в простых коробках.

Если золотые монеты ещё можно было условно причислить к платёжному средству — их при нужде легко обменять или использовать как универсальный эквивалент, — то это явно было награбленное. Не товар, не коллекция, а именно добыча: вещи, вырванные из чужих жизней, лишённые истории и прежних хозяев.

Ещё тут оказались целых две колоды шахмат. Как раз в тех двух странных плоских ящиках. Зачем они вообще хранились в тайнике главаря, непонятно.

Первый комплект — самый обыкновенный, можно сказать, классический, но при этом довольно качественно сделанный. Доска и фигуры — из явно ценных пород дерева. Работа аккуратная, линии чистые, резьба тонкая. Именно резьба, а не токарка: каждый элемент проработан вручную, с вниманием к деталям. Такой набор не стыдно поставить на стол в приличном доме — и играть не один год.

Второй комплект — куда интереснее и необычнее. Доска отлита из бронзы, массивная, солидная. Чёрные поля — собственно бронзовые, потемневшие от времени, с благородной патиной, придающей поверхности благородный, слегка загадочный вид. А «белые» поля — вставки из какого‑то светлого, тоже жёлтого металла. И вот тут загадка: совершенно непонятно, что это за сплав и почему он не тускнеет. Не золотые же, в самом‑то деле?

Фигурки тоже литые, проработанные до мелочей: рыцари в полных доспехах, короли с коронами, простые пехотинцы с копьями. Выполнены в том же двухметаллическом стиле — бронза и светлый металл. Каждая фигура словно миниатюрный скульптурный шедевр: можно разглядеть складки плащей, узоры на щитах, выражения лиц. Набор не только красивый, но и очень тяжёлый: поднять доску одной рукой даже при моей пятёрке в силе сложновато, а каждая фигура весит как небольшая гирька. Отсюда вывод — точно не золото: из него, в отличие от бронзы, цельнолитых фигурок не бывает, да и стоимость такого комплекта была бы запредельно высокой.

Я повертел в руках одну из пешек — отлита чётко, детали видны даже в мелких складках доспехов. Кто и когда сделал этот комплект? Для кого? Может, это трофей из какого‑то старинного замка, захваченного в ходе давней войны? Или подарок знатному вельможе от мастера, стремившегося продемонстрировать своё искусство? А может, это изделие какой‑то закрытой мастерской, где экспериментировали с металлами и формами?

В любом случае вещь примечательная. Первый набор можно использовать по прямому назначению — играть, устраивать партии, наслаждаться процессом. А второй… Второй стоит оставить как редкость, как артефакт. Вдруг когда‑нибудь он пригодится не для игры, а для чего‑то другого? Для обмена, для демонстрации статуса, для… пока даже сам не знаю.

Добычу делили на троих — без особых конфликтов, что уже радовало. Савелий предпочёл советские рубли. Мне-то они на фиг не нужны, а ему явно пригодятся: лучше всего иметь деньги, которые ходят в стране проживания, а не какую-нибудь сомнительную валюту. Даже если она «твёрдая» — хрен ты её в Советском Союзе поменяешь.

Я честно предупредил его, что именно эти рубли будут ходить до шестьдесят первого года. Впрочем, от фунтов он тоже не отказался — да и те странные фантики, которые не удалось опознать, тоже взял.

Про английские фунты я помнил: там впереди денежная реформа, и их поменяют. Причём поменяют не просто деньги — саму концепцию. Сейчас у них как? В каждом фунте — двадцать шиллингов, в каждом шиллинге — вообще непонятно какое количество то ли центов, то ли пенни. И всё это привязано к цене металлов — причём не к современной их стоимости, а к той, что была когда-то.

Теоретически эти двадцать монет-шиллингов должны весить ровно один фунт серебра. Не просто же так они называются фунтами стерлингов. А количество медных монет в шиллинге должно стоить столько, сколько стоит эта медь по весу. И это не говоря о гинеях, которые чеканились из золота более высокой пробы и стоили не двадцать, а двадцать один шиллинг. Позже всё это снесут и сделают «как во всех нормальных странах»: один фунт будет равен ста пенсам.

Когда весь мир недоумевает, зачем Джоан Роулинг придумала свои галеоны, сикли и кнаты с такой дикой, неудобной системой, англичане только пожимают плечами: «А что тут такого? У нас у самих недавно похоже было».

Но когда именно случится эта денежная реформа — я понятия не имею. Никогда не интересовался. Также не знаю, как именно будут менять деньги населению. В процессе-то понятно, а вот если кто-нибудь позже припрётся с чемоданом, полным старых фунтов, и не сможет толком объяснить, откуда они у него… У нас, конечно, далеко не чемодан — всего лишь небольшая пачка, так что можно не опасаться. Главное — потратить до денежной реформы. Об этом я Савелия и предупредил.

Я же предпочёл золотые монеты — самое универсальное средство расчётов для путешественников во времени. В любой эпохе, в любом месте золото остаётся золотом: не выцветает, не обесценивается от политических потрясений, не зависит от банковских реформ. Тяжёлые червонцы с чёткими профилями императоров и строгие советские экземпляры легли в мой мешок с почти утешительным звоном.

Германские марки каким-то образом тоже достались мне — вернее, нам с Любовью Орловой. Она свою часть аккуратно сложила в нашу общую дивизионную кассу.