Что бы выжить надо быть всегда на шаг впереди и бить первым.

Он видел последствия слабости, жалкое существование тех, кто не смог адаптироваться и был растоптан безжалостной машиной.

Помнил лица, полные надежд и мечтаний, теперь потухшие, сломленные. Они верили в честность, порядочность, но мир оказался далек от этих идеалов. Мир награждал хищников, тех, кто не гнушался идти по головам ради достижения своей цели.

Он больше не жертва,

Потому что стал охотником. Ведь он всегда просчитывал каждый свой шаг, анализировал мотивы других, выявлял их слабости. И он сделает всё, чтобы укрепить свои позиции, чтобы защитить себя от тех, кто захочет его уничтожить.

Он должен быть готов, должен быть начеку.

Мейсон снова затянулся, глубоко вдыхая терпкий дым, чтобы успокоиться перед звонком матери, разговоры с ней всегда были не простыми.

Дым обволакивал его, словно кокон, временно ограждая от неизбежного столкновения с ее упреками и непрошеными советами. Он выпустил дым медленно, наблюдая, как он растворяется в воздухе, унося с собой часть его напряжения.

На экране телефона высветилось "Мама". Простые буквы, но сколько всего за ними стояло. Годы ожидания, разочарований, попыток соответствовать ее представлениям об успехе и счастье. Он нажал кнопку вызова.

- Мейсон, почему ты не брал трубку? - ее голос, как всегда, звучал встревоженно.

- И тебе привет, мам, ты же знаешь, что у меня много работы. Как смог так перезвонил.

- Но Сидни звонила, она...

Мужчина тяжело вздохнул:

- Знаю, она мне тоже звонила.

Он закрыл глаза и потёр переносицу, всегда все разговоры сводились к его сестре. Хоть бы раз она спросила как он сам.

- Я волнуюсь за неё, — призналась женщина.

- Она в клинике и ей там окажут всю необходимую помощь, не переживай.

- Но ей плохо, она плакала, Мейсон, — на том конце провода послышался всхлип.

- Мам, у неё ломка и Сидни просто манипулирует тобой, чтоб мы забрали её оттуда, раз уж меня не удалось разжалобить. Она знает, что ты сразу позвонишь мне.

Женщина снова зарыдала:

- Горе какое, когда же это всё закончится, когда она уже остепениться и заведёт семью, хорошо что отец до этого дня не дожил, ещё и у тебя пары нет.

Мужчина вздохнул, любила его мать всё свалить в одну кучу:

- Мам, как пристрастие Синди к наркоте и отсутствие у меня пары связаны между собой?

– А как же не связаны? – всхлипнула мать, – Все вы, дети мои, одно горе! Синди наркоманка, ты – бобылём век коротаешь. Одна я, в этой жизни маюсь. Кто мне стакан воды поднесет в старости? Кто похоронит по-человечески?

Мужчина устало прикрыл глаза. Этот спектакль разыгрывался с завидной регулярностью. Стоило Синди оступиться, как мать принималась оплакивать судьбу всей семьи, щедро приправляя слезные речи упреками в адрес его незадавшейся личной жизни.

– Мам, Синди лечится. Это долгий процесс. А насчет моей личной жизни… я работаю, у меня есть друзья, я вполне счастлив, – попытался он возразить, но мать перебила его:

– Счастлив он! А внуков мне кто подарит? Кто фамилию продолжит? Все мужики как мужики, давно при женах и детях, а ты… – она снова зарыдала, и мужчина понял, что спор бесполезен.

Ему оставалось только ждать, когда буря в материнской душе утихнет, он также знал, что должен выслушать ее, как бы тяжело это ни было. Потому что, несмотря ни на что, она была его матерью.

- Я встретил её, — признался он, чтоб хоть как-то перевести разговор. И это сработало, женщина притихла и с надеждой переспросила:

- Кого?

- Свою истинную.

И тут же он пожалел, что вообще заикнулся об этом, потому что на него обрушился шквал вопросов:

- Как? Когда? Кто она?

- Недавно, это девушка, которую я взял на работу.

- Как её зовут? Когда ты нас с ней познакомишь? Я хочу её увидеть. Ой, это же надо готовиться к свадьбе!

Мейсона при слове свадьба аж передёрнуло, он вообще не собирался жениться:

- Её зовут Эмили, но мам, не беги вперёд паровоза, всему своё время. Не будем торопиться.

- Как это не будем торопиться? Тебе уже сколько лет! В твоём возрасте уже пора обзаводиться семьёй, внуков мне пора нянчить, а ты всё в холостяках ходишь. Нельзя же вечно жить работой.

Мейсон вздохнул, запуская пальцы в волосы. Он любил свою мать, но её настойчивость иногда сводила его с ума:

- Мам, я понимаю. Но я не хочу жениться только потому, что так надо.

- Мейсон, ты уже не мальчик. Твои друзья все давно обзавелись семьями, у тебя стабильная работа, хороший дом. Чего ты ждешь?

- Мам, давай сначала разберёмся с Синди, а потом уже будем решать проблемы с моей личной жизнью, — раздраженно произнёс мужчина.

- Точно, — женщина словно забыла о цели своего звонка, — я хотела попросить тебя, чтоб ты съездил в клинику.

- Зачем? - Мейсон нахмурился.

- Просто убедись, что всё в порядке.

- Мам, уже поздно. Я устал, тем более, что я сегодня разговаривал и с ней и с врачом.

- Ну пожалуйста, Мейсон, у меня не хорошее предчувствие, а ты же знаешь у меня больное сердце и я не смогу уснуть, — снова заплакала женщина.

Мейсон понял у кого Синди научилась так искусно манипулировать. Их матери в этом не было равных.

- Хорошо, я съезжу туда завтра утром.

- Сегодня, сынок, ты же знаешь как сильно я волнуюсь.

Мужчина вздохнул, понимая, что спорить бесполезно и глянул на часы:

- Половина девятого.

Не самое подходящее время для визита в клинику, мам.

Я съезжу завтра утром, перед работой.

- Ладно, — произнесла женщина сдаваясь, — Я буду ждать твоего звонка.

Мужчина отключил телефон и устало потёр глаза, чувствуя, как тяжесть дня наваливается на него с удвоенной силой. Он понимал материнский инстинкт, но иногда это превращалось в настоящую пытку.

Синди, его младшая сестра, всегда была маминой любимицей, и теперь, когда она столкнулась с трудностями, мать переживала за нее вдвойне.