- Я не монстр. Не монстр, - слезы наворачиваются на глаза, и не знаю зачем все это говорю.

- Ань, успокойся. Он не это имел ввиду, - Витя подходит ко мне и приобнимает за плечи, а Максим подлетает следом за ним и тоже начинает обнимать меня.

В итоге стоим вот так треугольником: я плачу от обиды и непонимания, а они все говорят и говорят. Я даже не слушаю, что они говорят.

- Так все оставить эту истерику, хватит плакать, - Витя включает командный тон, когда я долго не могу остановиться от слез.

Но я держалась все эти месяцы, мне очень часто хотелось заплакать, но я держалась и сейчас просто, словно плотину прорвало.

- Значит, так. Сегодня вы остаетесь здесь. Максим, иди поставь чайник, мы с мамой поговорим.

- Хорошо, - сын соглашается с ним и уходит, а мы остаемся стоять одни, друг напротив друга.

Муж отстраняется, а я, утерев слезы, начинаю осматриваться. Комната в нежно персиковых тонах, с зеркалами. Здесь еще ничего нет, но уже так уютно.

На одной из стен, рядом с которой стоит краска, намечен рисунок: такой милый райский уголок, птички, бабочки, цветы. Красивая акцентная стена выйдет.

Слезы снова наворачиваются на глаза. Он нас ждал, он надеялся, что мы вернемся и готовился. Он любит так же, как и я его. Но почему тогда не забрал нас? Почему?

- Анют, не злись, пожалуйста, - чуть приподняв руки, начинает Витя. - Он просто не знал, как тебе об этом сказать, а я не хотел давить. Вот и все. Мы ничего дурного не хотели, поверь.

- Вы могли хотя бы сказать, что помирились. Я ведь не монстр какой-то. Я бы тоже приняла в этом всем участие. Неужели вы думаете, что я такая ужасная? Что мне всего вот этого не хотелось? Почему вы не думаете о том, что мне не было одиноко все это время? Я ведь тоже скучала, Витя. Тоже скучала!

Говорю голосом, полным слез, и даже носом шмыгаю, потому что не могу сдерживаться. Он смотрит на меня, всего секунду, преодолевает эти пару шагов и обнимает, насколько позволяет это живот, и главное не дает закончить говорить.

- Тихо, успокойся, успокойся. Прости нас. Мы не подумали. Ну хватит, не плачь, - Витя начинает втирать все же сорвавшиеся с глаз слезы.

Это то, чего мне так долго не хватало: тепло, поддержка, опора. Я словно была все это время одна, а сейчас снова рядом со мной появился человек, на которого я могу положиться. Да, он мне изменил, но я тоже многое пересмотрела за эти месяцы. Я ведь действительно изменилась и тогда сделала ему больно. Он виноват в том, что изменил, но важнее то, что он раскаялся и хочет все изменить.

- Я очень хочу, чтобы вы вернулись домой, Ань, и мы начали все сначала. Я виноват перед тобой, но клянусь собственной жизнью, больше никогда не допущу эту ошибку. Вы моя жизнь, без вас я ничего не хочу.

Гладя по животу, говорит мне все это глядя в глаза, и я ему верю. Верю, потому что такие простые слова, но они оказались мне дико необходимы.

- Надеюсь, ты простишь меня.

- Я уже тебя простила, Вить, и ужасно по тебе скучала.

- Я люблю тебя, Ань. Я всегда буду любить только тебя, - муж наклоняется, упирается лбом в мой, и играет нашими носами.

В этих объятиях становится тепло, спокойно и так по родному. Сейчас я чувствую себя дома.

Полтора года спустя

Аня

- Держи, - подавая платок, чтобы я могла утереть слезы, говорит муж. - Все ведь хорошо. Сегодня такой день. Не плачь, Анют.

- Ну как тут не плакать, скажи мне? Как? - отвечаю ему и беру платок, промокаю им рядом с глазами, и смотрю на то, как сын сажает на плечо первоклассницу, ей дают в руки колокольчик, и они начинают описывать круг по школьному двору.

Вот он, его последний школьный звонок. Кажется, что только вчера его в школу отправила, а уже вот, выпускник, осенью упорхнет от нас, будет жить далеко.

- Так, не забывай, тебе вредно волноваться, - смеясь, и в то же время с укором говорит мне это, и кладет ладонь на пока еще плоский живот.

У нас столько времени ничего не получалось, а после примирения, после того, как все наладилось, и я родила нашу маленькую Вику, снова забеременела, на этот раз двойней. Не могу в это поверить.

Наша малышка была для меня чудом, и я думала, на этом все, но, оказывается, нет, судьба решила подарить нам еще кусочек счастья. Видимо, в награду за то, что справились со всем.

- Чурбан. Я помню все, но это не то волнение, Вить, - шуточно пихаю его в бок, и вот сын заканчивает круг, спускает девочку на землю, и дальше выпускники выходят за ворота школы.

Не могу, как же это волнительно. Вика сидит у папы на руках и смотрит за всем происходящим с большим любопытством, а я все жду, когда наш выпускник подойдет к нам, я его обниму, поцелую, он закатит глаза на мои слезы, а потом мы все с этого посмеемся.

- А я тебе говорю не плачь. Ты на своем выпускном не плакала, так чего здесь разревелась? И не говори мне, что это гормоны.

Вот же жук знает, как меня разозлить, знает, как привести в чувства. Слезы тут же пересыхают, и я уже было хочу возмутиться, а потом понимаю, он все сделал правильно. Максу надо видеть счастливых родителей, а не заплаканных. Поплакать я успею потом, когда он поступит, уедет от нас, и не будет видеть моих слез.

Оказывается, я была не готова выпускать его из родного гнезда, но это жизнь, это нормально, и это правильно. Главное, что в моей жизни есть Витя, который будет со мной до конца, а дети они должны упорхнуть.

Именно поэтому, вопреки всему, надо сохранить семейное счастье между собой и супругом, потому что именно с ним ты проживешь оставшуюся жизнь, а не с детьми. Именно вопреки всему, потому что, если любишь, то это навсегда.

- Я люблю тебя, Анют, безумно люблю, и спасибо тебе за то, что ты есть.

- Я тоже тебя люблю, - прижимаюсь к его боку, беру Вику за руку, и мы вместе смотрим на то, как в ворота школы обратно заходит Максим, и, найдя нас в толпе глазами, подходит, крепко обнимает.

Вот такое наше счастье вопреки всему.