Мирочка, спасибо тебе. Хоть кто-то не относится ко мне как к врагу с первого дня. С первого дня, дочка, понимаешь? - свекровь продолжает свой спектакль, а я не могу сдержать улыбки. - Я ведь из-за нее столько лет с сыном не общаюсь, с внуком не вижусь. Как же я устала, как же я устала от этого, если бы только кто-то знал.

- Браво, браво, Маргарита Рудольфовна, - говорю и еле сдерживаюсь, чтобы не начать хлопать в ладоши. - Пожалуй, нам нужно сделать пауза, в театрах же есть антракт. Я думаю, восемнадцатилетний нам бы не помешал. Действие первое закончилось, ко второму приступим позже.

- Аня, - перебивает меня муж, сильнее сжимая руку, и я нервно поворачиваюсь к нему.

Если он сейчас меня остановит, если он примет их позицию, даже не знаю, что сделаю с ним, не знаю, как отреагирую. Я сейчас держусь из последних сил, из последних я буквально выдавливаю из себя спокойный тон, а он.

- Не вмешивайся в это, - сбоку раздается голос сына. - Любишь ее, женой считаешь, а сам позволяешь ей так измываться над матерью? - кивая в сторону бабушки, говорит Максим. - Тебе должно быть стыдно. И ты нам что обещал? А в итоге что? - с упреком бросает в его сторону, и я надеюсь, что у них у обоих хватит сил остановиться, не распалять этот скандал здесь.

- Об этом мы поговорим дома, сын, - спокойно говорит муж, и я вижу, как он тянется куда-то.

Не понимаю, что он хочет найти в кармане? Телефон у него на столе, и он все время просматривает приходящие уведомления. Я, правда, не понимаю и не хочу понимать, мне бы сейчас куда-нибудь спрятаться, ширму бы какую-нибудь между нами, чтобы выдержать весь этот спектакль.

А лучше всего придумать какой-то такой аргумент и уйти победительницей, но пока вмешательство Мирослава выбило меня из колеи, и я понимаю, что устранять надо двух соперниц, вернее осаживать, и если со свекровью я бы еще разобралась, то с молодой охотницей, которая явно из их круга, и поэтому охотницей, ее сложно назвать, скорее хищницей, будет сложнее. Я не знаю, как уложить ее на лопатки.

- Держи, - спокойно говорит мне муж, когда достает из кармана ключи от машины и вкладывает их в мою ладонь. - Идите пока, я подойду буквально через пять минут. Попрощаюсь с родственниками, и мы поедем домой, - не могу в это поверить.

Смотрю на ключи и жду какого-то подвоха, но взгляд Вити абсолютно серьезен. Он не шутит, действительно, просит нас уйти. А я что? Мне дважды повторить не надо, но ради приличия все же решаюсь уточнить.

- Ты в этом уверен? - мой голос тихий, но он не дрожит от страха, нет, он вполне себе миролюбивый и спокойный.

- Виктор, мы с тобой еще не поговорили, - резко вмешивается в наш разговор Сергей Павлович и хлопает ладонью по столу.

Не знаю, с чего свекр так завелся. Может быть, жена действительно сорвала ему какой-то важный разговор с сыном, но мне это не интересно.

- Уверен, Анют, идите, не стоит вам это слушать, - не обращая никакого внимания на собственного отца, отвечает муж, и я больше ничего не говорю, улыбаюсь всем, встаю из-за стола, и сын повторяет за мной.

- Всем хорошего вечера и надеюсь, прощайте, а не до свидания, - говорю это, а у самой поджилки трясутся, но, к счастью, голос этого не выдает. Гордо расправляю плечи, разворачиваюсь и ухожу вместе с сыном.

- Давай, беги, беги отсюда. Ты никогда не будешь его достойна, потому что всегда бежишь от проблем, как крыса с тонущего корабля, - свекровь не выдерживает и бросает мне в спину эти жестокие слова, и они достают до самого сердца.

Глава 25

Аня

Кажется, она добилась того, чего хотела. Она хотела сделать мне очень больно, и у нее это получилось. Так больно мне еще никогда не было.

Можно что угодно мне сказать, но назвать крысой, бегущей с тонущего корабля, это слишком. Я никогда не отступала, никогда не сдавалась, всегда шла до победного и с сыном с ее я через многое прошла, через многое, и многим пожертвовала, причем без сожалений.

Поэтому это уже слишком.

Но я должна сдержаться, обязана. Если отвечу ей, если хоть как-то отреагирую, то унижусь, унижусь не только перед ней, перед обществом, а в первую очередь перед самой собой.

Чтобы я сейчас не сказала, это будет выглядеть как оправдание, как попытка именно оправдаться. А если человек оправдывается, значит, он действительно виноват, значит, действительно все, что о нем сказали, правда, а это ведь не так, не так. Я ни в чем, ни перед кем не виновата.

Но, господи, как же это сложно. Слезы на глаза наворачиваются, ком к горлу подступил. Мне хочется развернуться, накричать, плеснуть ей лицо в воду, просто чтобы остудить пыл, чтобы больше ничего не могла сказать против, пока я ухожу, и как же сложно всего этого не делать. Как же сложно быть именно воспитанной женщиной, а не истеричной бабенкой.

- Значит, так, - за спиной раздается тяжелый голос мужа. - Я все прекрасно понял и услышал. Отец, если тебе нужно что-то мне сказать, мой номер знаешь, напишешь. Есть еще рабочая почта, которая тебе тоже прекрасно известна, продолжать разговор мы не будем.

Да, а ведь он хотел поговорить с отцом, ради этого приехал сюда и привез нас. Хотя, я так и не поняла, зачем, а может быть, и понимаю. Все же они его родители, как бы то ни было, а нас всех тянет к родителям. Нам всем очень хочется, чтобы они были рядом и поддерживали, даже если мы это отрицаем.

- А ты, мама, надеюсь, поймешь когда-нибудь, почему я с тобой не разговариваю и никакая Мирослава, дочка твоей достойнейшей знакомой, ничего не изменит. Коварство, ложь, предательство, в этом вам, троим нет равных, и общаться с такими людьми нет никакого желания. Сейчас вы унижаете в первую очередь самих себя.

Так вот оно что, дочка знакомой, она действительно нашла себе достойную невестку и хотела мне ее показать, и помимо этого, уже даже устроила им встречу, незабываемую встречу, о которой я тоже уже в курсе. Вот вам и секреты. Вот вам и тайна. Вот вам жизнь. А главное человеческая подлость.

- С чего бы это, сын? Ты заговорил как нищеброд. Я понимаю, у тебя жена такая, но, - пытается остановить его Маргарита Рудольфовна.

- Ты забываешься, мама, но это для тебя нормально, я уже к этому привык и даже не вижу смысла объяснять тебе ничего. Повторюсь, какой бы гениальной женщиной-манипулятором ты не была, какие бы сложные схемы в этом плане не проворачивала, со мной у тебя ничего не получится.

Не получится? Да, у нее уже получилось. О чем он говорит? Свекровь уже воплотила свой план в жизнь, причем блестяще. Она забрала у меня мужа, с помощью другой женщины забрала.

- Ты просчиталась в самом главном, я люблю свою семью и никогда от нее не откажусь, и моя семья, это Аня и Максим, а вы же просто люди, которые подарили мне жизнь и случайные знакомые. Хорошего вечера вам, господа.

- Витя, Виктор, не смей уходить, не смей. Я сказала, - пытается командовать Маргарита Рудольфовна, но я слышу, как скрипит стул, а потом чувствую горячую ладонь на своей талии.

Муж появляется рядом и подталкивает меня на выход. Он идет рядом со мной, он показывает всем, какой выбор сделал, и, кажется, я начинаю понимать, почему он позвал нас на этот ужин, вернее, приказал на нем быть.

Он специально заставил нас сюда прийти, чтобы вот так уйти. Чтобы показать, каково его решение, и насколько серьезно оно, ведь одно дело просто сказать, что он выбирает семью и не будет играть по их правилам, а другое дело — вот так демонстративно взять и уйти, в какой-то степени демонстративно забить на них.

Это другой уровень, абсолютно другой, и воспринимается он людьми, иначе. Господи, почему я чувствую себя сейчас использованной? Именно использованной. Я снова пешка в его руках.

Но ладно, подумаю об этом позже и проанализирую то, что случилось сейчас. Главное убраться отсюда, пока свекр и свекровь всего лишь кричат нам в спину, а не встали из-за стола и не догоняют нас.