Лори смотрит на меня долго, внимательно. Не верит ни единому моему слову.

Но не давит. Просто кивает.

— Если тебе что-нибудь понадобится, Крис…

— Я знаю, — перебиваю, чтобы она не продолжала, потому что тогда я точно разревусь. — Спасибо, Лори. Вы и так столько для меня сделали.

Мы сидим молча, смотрим на море. И в этой тишине я отчаянно борюсь с собой.

Мне так хочется спросить. Про вчерашний день. Про его праздник. Была ли там она? Его Снежная королева, его идеальная женщина? Смеялся ли он? Был ли счастлив?

Но я молчу и кусаю губу. Потому что боюсь услышать ответ.

А Лори, как будто читая мои мысли, не говорит об этом ни слова. Знаю, что она нарочно. Защищает меня от самой себя.

Мы гуляем еще, сворачиваем на Екатерининскую. Проходим мимо огромного, сияющего витринами торгового центра «Kadorr City Mall» — место, где продаются вещи, которые стоят, как весь мой «золотой парашют».

— Ты уже что-нибудь купила для малыша? — Лори, кивая на витрину детского бутика, где на манекенах-младенцах красуются крошечные костюмчики от Dior и Gucci.

Я качаю головой.

— Нет. Ничего.

— Почему? — удивляется она. — Я близняшкам скупала… ммм… все, что попадет под руку. Никогда не была шопоголиком. Но тогда меня прорвало. Правда, половину вещей потом так и передарила прямо с бирками — наивно верила, что дети не растут как кабачки в огороде.

— Не знаю, — пожимаю плечами. Правда не знаю. С момента моего приезда, единственное, на что я потратила деньги (и то — только свои) — это уроки в кружке и покупка необходимых для занятий, своих собственных инструментов. — Боюсь, наверное. Что если я куплю что-то, то… все станет слишком реальным?

А еще я понятия не имею, что нужно младенцам, и когда начинаю гуглить, то чувствую себя тупой овцой и почетной анти-матерью года.

Разглядываю крошечные идеальные вещи в витрине и чувствую себя самозванкой.

Я же просто… инкубатор?

Достаю телефон, чтобы сделать пару кадров — костюмчик от Dior, несмотря на странный бело-голубой принт, действительно стильный. Я легко могу представить в нем своего сына, но я абсолютно не понимаю, на какой он возраст. Выглядит маленьким.

Пока настраиваю камеру, на экране всплывает входящее сообщение от номера не из списка контактов. Но я знаю эти три последние цифры. Я помню их наизусть. Удалить этот номер из своей памяти так и не смогла.

Сердце сначала спотыкается, а потом начинает бешено колотиться об ребра.

Руки дрожат так сильно, что едва не роняю телефон.

Открываю сообщение.

В нем ровно четыре слова.

«Спасибо за подарок, Кристина».

Они взрываются на экране телефона, и осколки летят прямо мне в сердце. Я смотрю на них, перечитываю со скоростью сто раз в секунду и мир вокруг сужается до черных букв на белом фоне.

Он получил ее. Мою кривую, уродливую чашку. И даже если выбросил — говорит «спасибо», хотя я даже в самом смелом сне ни на что такое не надеялась.

— Крис? Что там? — Лори, заметив мое застывшее лицо, тут же настораживается.

Я не отвечаю. Просто не могу. Смотрю на его сообщение, и в голове проносится ураган мыслей.

Что это значит? Почему ты написал? Это просто вежливость? Или что-то большее? Ты не злишься? Тебе просто смешно?

Пальцы сами собой начинают набирать ответ. Хочу спросить сразу все. «Тебе понравилось? Куда ты ее дел? А что ты делал вчера? А ты думал обо мне?»

Вопросы, которые я никогда не задам. Вопросы, на которые я боюсь услышать ответы.

Я стираю все, что набрала. Делаю глубокий-глубокий вдох.

Нужно быть… камнем. Нужно быть холодной. Как он.

Поэтому вместо кучи идиотских вопросов, набираю всего одно слово: «Пожалуйста».

Нажимаю «отправить».

Руки дрожат, ладони вспотели так, что телефон едва не выскальзывает из рук. На всякий случай выключаю экран и бросаю его обратно в сумку, как будто это змея, которая может меня укусить.

— Крис, что случилось? — Лори мягко берет меня за локоть. — Авдеев?

Киваю.

— Вы… поссорились? — замечаю, как аккуратно она подбирает формулировки.

— Нет, он просто… поблагодарил за подарок.

Мне импульсивно снова хочется все-таки задать ему все те вопросы.

И миллион вдогонку.

Наверное, я в моменте как никогда близка к этому, но Лори успевает раньше — берет меня за руку и решительно тянет ко входу в ТЦ.

— Давай его купим?

— Что? Кого?

— Тот костюмчик, на который ты слюни пускала минуту назад, — обрывает она, посмеиваясь как мисс Беззаботность. — Мы должны его купить. Прямо сейчас.

Она буквально затаскивает меня в этот сияющий, пахнущий деньгами храм роскоши. Мы сворачиваем направо. Бутик детской люксовой одежды встречает нас мягким светом, тихой музыкой и консультантом с безупречной улыбкой.

Тот самый костюмчик висит на маленьком манекене. Белый с голубыми странными принтами под винтаж, из мягчайшего кашемира. Крошечные штанишки, кофточка с капюшоном и кучей маленьких, очень деликатных деталей. Он такой… нежный. Такой идеальный, что одного прикосновения достаточно, чтобы понять — выпустить его обратно из рук будет невыносимо сложно.

В груди что-то сжимается.

— Он такой…, - шепчу я, чувствуя, как глупо увлажняются глаза, — миленький.

— То, что нужно для маленького стиляги, — подмигивает Лори. — Берем.

— Лори, он, наверное, стоит, как крыло самолета, — сопротивляюсь ее попытке утащить меня к касе. — У меня нет таких денег.

Это правда. Мой «золотой парашют» — моя неприкосновенная святыня. А картами Вадима я не пользовалась и не собираюсь.

Лори замирает только на мгновение. Вижу в зеленых глазах вопрос, который она не задает.

Просто как будто что-то для себя фиксирует. Знает — помнит — что я рассказывала про «волшебный пластик для Барби» которым я тоже не пользовалась.

— Глупости, — Лори подзывает консультанта. — Я заплачу. Считай это подарком от тети Лори.

— Нет, — упрямо мотаю головой. — Я не могу.

— Кристина…

— Нет.

Мы стоим посреди этого бутика, и я чувствую, как во мне просыпается упрямство.

То самое, тарановское.

Я не буду брать у нее деньги. И у чертового Авдеева — тоже не буду.

Я вообще ни от кого не буду зависеть.

Еще раз смотрю на ценник. Цифра, конечно, заоблачная. Но… не смертельная. Я могу себе это позволить. Один раз.

— Я куплю его сама, — говорю, доставая из сумки свою карту.

Лори сначала немного хмурится, а потом на ее лице появляется гордая, теплая улыбка.

Больше она не пытается меня переубедить.

Я расплачиваюсь. И когда консультант упаковывает крошечный костюмчик в фирменную белую коробку, перевязывая ее серой лентой, я чувствую странный, пьянящий укол гордости.

Я могу. Я сама могу купить своему сыну костюмчик от Dior. Я не немощная. Я не попрошайка. Я — его мать. И я могу о нем позаботиться.

Я же — Таранова. Я выплыву. Выгрызу. Все вывезу, ради своего маленького Авдеева.

Когда выходим из бутика, я с такой гордостью несу фирменный пакет, будто у меня в руках знамя победителя.

И в этот момент, поддавшись внезапному, безрассудному порыву, достаю телефон. Открываю фото кашемирового чуда, которое сделала в витрине, прикрепляю к сообщению. Пальцы сами набирают текст. Дерзкий. Провокационный.

Я: Надеюсь, ты ничего не имеешь против Dior на твоем сыне.

Нажимаю «отправить» и замираю, ожидая… чего? Реакции? Ответа? Чего угодно.

И он приходит почти мгновенно: «Нет, не имею».

Я выдыхаю. Ищу взглядом Лори, но она уже возле ларька с мороженным — пробует модные в этом сезоне вкусы: клубника с пармезаном и лосось с кунжутом. Я тоже заценила — кажется, если бы лизала замороженный бок форели, ощущения был бы примерно те же.

Телефон снова вибрирует. И снова — входящее от Авдеева: «Покажешь остальное?»

Я хмурюсь. Что это? Допрос? Контроль? Искренний интерес?

«Я больше ничего не купила», — печатаю я.