Ну или попозже. Потому как прямо сейчас я не вижу смысла выходить и что-то менять. Нужно будет разведать обстановку, в том числе и на Днепре. Но сперва пускай хотя бы люди вернутся.

А Доброслова я отправил туда, куда идти мне сейчас абсолютно не хочется, если только не обнять мать, сестрёнку и младшего брата. К старшему брату почему-то у меня настолько негативное отношение, такое, что я будто бы готов его убить. У него была задача расторговаться с моим же родом. Но прежде всего, арендовать, даже не купить, телеги и волов.

Собираюсь основывать свой Рим? Мне нужен тогда свой брат Рем, которого я убью за лидерство. А историки будущего будут напропалую тогда рассказывать, что, дескать, славяне настолько остались под впечатлением от мифов и легенд Древнего Рима, что решили переложить рассказ на свой лад. А я просто убью своего заносчивого брата. И понимать не желаю, что он обиду держит, что я его жену в первую брачную ночь… Сколько времени прошло.

Ну не убивать же меня за это! Еще нужно разобраться, где эта девица, уже молодая женщина, с которой я был, из-за которой я покинул свой род. Нужно идти к извергам.

Правый берег реки Буг. Поселение извергов.

24 августа 530 года

Ночь прошла суетливо. Каждому, ну или почти каждому, кто собирался оставаться со мной и довериться моим решениям, нужно было лично высказаться и заверить меня во всем хорошем против всего плохого. Звучали нужные слова благодарности от меня, вежливые заверения в верности от собеседника.

Не сложно подсчитать, что даже если я уделил минуты три каждому, то это… больше трехсот пятидесяти минут. Вот так… Но люди хотели личного общения. Так тут принято. Кроме того, меня предупреждали, кто уходит к своим родным и когда вернутся.

— Хловудий останется, но я пойду к родичам. Обещать не могу тебе ничего, военный вождь, но я хотел бы привести жену в твой новый род. Объяви о том, что создаешь его и сам женись. И тогда к тебе придут люди, — говорил Пирогост.

Его мне было крайне жалко терять. Но и удерживать не стану. Тем более, что обещал вернуться. Вот только я не мог оставаться вовсе без воинов и моих офицеров, предводителей десятков.

— Иди сам, но оставь свой десяток. Нужны люди, чтобы перевезти все наше добро на новое место. Тут оставаться я не стану, — сказал я.

— Правильно ли я понимаю, что и положенное мне ты тоже оставишь себе, как залог того, что я вернусь? — правильно понял мой посыл Пирогост.

— Ты сомневаешься, что твое останется твоим? — спросил я.

Воин замялся.

— Когда ты придешь и скажешь мне, что ты решил уйти от меня, я все отдам тебе, — сказал я.

— Я верю тебе, военный вождь, — вынужденно согласился Пирогост.

И правильно, что верит. Конечно же, прикарманивать чужое я не стану. Обману — люди верить перестанут.

На следующий день я отправился к извергам. Узнал примерное расположение, где можно их искать. Точных координат никто не даст. Этот тот случай, если идти вдоль реки, то явно не ошибёшься. И я не ошибся. Оказалось, что община извергов находится очень даже рядом с нами, чуть больше чем в полудне пути от развалин Ольвии.

Не дома тут были, а шалаши, частично вымазанные глиной — в таких жилищах жили люди. Если жилые постройки поселения, откуда я родом, мне показались убогими, то здесь я не знал даже, с чем сравнивать. Наверное, с не самой лучшей конурой для собаки.

Но, судя по всему, люди жили, для них такие условия норма. Увидел, что не так далеко, на двух полянах, раскинулись огороды, или небольшие, по гектару, поля. Пока ещё не знаю, но могу предположить, что и рыбы в реке водится в избытке. Рядом лес, где должна водиться живность. Так что прокормиться при желании можно, если только есть понимание, как промышлять, прежде всего, рыбалкой и охотой, в меньшей степени земледелием.

Во главе отряда в три десятка человек, облачённых в самые лучшие наши доспехи, на великолепных конях, я шёл в сторону извергнутых из своих родов людей. У меня появилось острое желание во всей красе предстать перед этими людьми, или, скорее, перед той женщиной, из-за которой я и оказался вначале в Константинополе, а потом в Сирии, на войне.

Мол, посмотрите, чего я добился. Я в отличных доспехах, которых нет ни у кого в округе. Я на добром коне, который будет стоить как всё большое склавинское поселение.

Мальчишество? Да. А почему бы и нет? Я таким эмоциям не противлюсь. Напротив, мне нравится почувствовать себя снова молодым, испытать эти неловкие моменты, когда не знаешь, что сказать женщине. Когда волнуешься в предвкушении встречи. И не потому, что твоей жизни что-то угрожает, не из-за того, что есть риск не выполнить поставленную командованием задачу. А так… Из-за женщины. Это же совсем другое.

В прошлой жизни я уже был лишён подобных эмоций. Потому как если и возвращался из своих командировок, то время зря не тратил: не ухаживал за женщинами, не оттягивал момент близости с женщиной на третье или четвёртое свидание. Я брал то, что мне нужно было в данную минуту. Есть предположение, что и женщинам такой напор нравился.

Возможно, в этом была моя ошибка прошлой жизни. Так как я и не завёл семью, не оставил своё потомство. И об этом сейчас очень сильно жалею. Может, ещё сильнее я тосковал бы по своим родным, но не сделаешь — не поймёшь.

— Кто такие? — из-за кустов нам наперерез с деревянными вилами, с решительным взглядом выскочили пять мужиков.

Я резко остановил своего коня и чуть не выпал из седла. Удивлен и даже обескуражен. Я был уверен, что даже от одного воина, облачённого в такую дорогую и должную вызывать страх броню, будут расступаться все — и мужчины, и женщины, даже если они до того были смельчаками.

Оказалось, что это не так. И находятся такие безбашенные люди, которые сейчас тычут заострёнными палками, даже без железных наконечников, угрожают, что…

— А что ты против меня сделать сможешь? Тем, что ты поднял на меня эту палку, ты ведь сделаешь себе намного хуже, чем если бы вышел без палки, — сказал я.

Тут же сбоку подвёл своего коня Хлавудий.

Нет. И его нисколько не испугал. Похоже, что этих людей ничего не страшит. А это может быть только в том случае, если они себя уже убедили, что обречены. Чего бояться, если морально настроил себя умирать? Как только могут люди без специальной подготовки полностью заглушать в себе инстинкты самосохранения — ума не приложу.

— Мне нужна Мира! — сказал я.

— Зачем тебе жена моя? — сказал мужик.

У меня внутри всё загорелось, забурлило: одновременно произошло извержение вулкана и тут же всё это накрыло песчаной бурей. С неимоверным трудом, морщась и скрипя зубами, я пытался эти эмоции затолкнуть обратно. Глубоко, чтобы не отсвечивали и не мешали оставаться адекватным. Наверное, не стоило мне расслабляться и давать волю переживать и чувствовать тому остатку сознания, что всё-таки остаётся у меня от реципиента.

Она замужем? Кто-то внутри меня пробовал пробиться, но эманации чужого создания получили щелбан и отступили.

— Мне нужна Мира, и так или иначе, но я её увижу. Я не хочу тебя убивать: вижу, что ты человек смелый. Но я сделаю это не задумываясь, тем более, что ты изверг и меня никто не осудит в поступке моём. Так что уйди с дороги и не мешай мне, или будут убиты многие, — сказал я и дёрнул вперёд коня, чтобы проехать, наконец, этот нелепый заслон перед поселением.

ОНА стояла в центре небольшого поселения, держала на руках ребёнка. Завёрнутому в тряпицу комочку вряд ли было больше полугода. Хотя откуда мне знать, какие дети в полгода, а какие они в год. Но я так чувствовал. Выходило, что заделал ребёнка, а после словно бы трус убежал и не стал отвечать за свой поступок. Мда… Правильно я делаю, что щелбанами отбиваюсь от сознания реципиента. Наделал он дел.

Как же мне сейчас стыдно, как же я ненавидел того человека, чьё тело досталось мне. Почему он не пошёл за своей женщиной, не защитил её, не обогрел, и не нашёл для своей женщины и будущего своего ребёнка тёплого места, чтобы им было комфортно жить?