Есть такое правило, что солдат не может шататься и быть без дела, пусть даже и самого дурного, но должен чем-то заниматься постоянно. Это правило в чуть меньшей степени касается офицеров, но если долгое время нет достойной службы у офицера, то он тоже с ума сходит или влезает в какие-то тёмные делишки.

И скоро, на следующий день, я был у этого самого командующего. За мной прибыл все тот же посыльный купца и — уже вежливо, попросил за ним следовать.

Может быть, сидящий напротив меня Аристобул в других бы обстоятельствах показывал пример героизма и самопожертвования, но сейчас он абсолютный коррупционер, которого на верёвке бы вздёрнуть. Смотрит на мою одежду, оценивает. Перстни рассматривает, словно бы я витрина.

— Знаю я, сообщили мне уже о том, что ты, купец аравийский, прибыл с большим отрядом склавинов. Но товар у тебя какой? — спрашивал командир отряда кораблей и при этом словно бы усмехался.

Мне кажется, он или раскусил нас, или догадывается о том, что товар у нас действительно весьма специфичный — в основном железо и различные вещи, которые принадлежать склавинам или арабам не могут.

— Каждый торговец желает, чтобы товар его был скрыт от глаз, пока не наступит очередь выкладывать его на продажу. Но ты понял, зачем я пришёл к тебе. Так ответь, что ты хочешь за то, чтобы я добрался до Ольвии? — спросил я.

— До куда? Города такого нет, его разрушили гунны. Но почём тебе, арабскому купцу, знать о существовании такого города? — словно бы стараясь расколоть меня и вывести на признание, Аристобул вперил в меня тяжёлый взгляд.

Но такие приёмы со мной уже не проходили на втором году службы в ФСБ. Так что спокойно выдержал взгляд, а потом ещё раз задал прямой вопрос.

— Талант золота! — выставил свою цену армейский коррупционер. — Купец Алексис тебе назвал неправильную цену. Переправить тебя будет стоить талант золотом.

Впрочем, почему это он такой уж и коррупционер? Да, зарабатывает деньги. Однако же солдаты его не сидят на месте. Он постоянно курсирует по Чёрному морю, своего рода учения. Но вот сильно много просит.

— Побойся Господа Бога! — я состроил чуть ли не испуг от названной суммы.

— А ты и Бога нашего принимаешь? Единого Господа? Не монофизит ли ты? А то тогда разговор короткий, — заинтересованно спросил Аристобул.

— Истинной веры, как и василевс наш. Но это не должно знать склавинам. Всё же они почитают иных богов, а мне приходится быть другом со всеми. Но если ты хочешь испытать меня, то я могу прочесть молитвы. Но разве мы с тобой собрались для того, чтобы молиться? Я оставлю тебе моих волов, пятьдесят коней, полталанта серебром. Ты сможешь увезти меня и коней моих? — спрашивал я.

— Талант золотом и двести коней. А увести я смогу не больше пятидесяти коней. Так что ты остальных продай. Только я в долг никак не повезу. Что же тебе делать в землях склавинов или антов, как можно расторговаться там, чтобы выкупить всё то, что я у тебя заберу за перевоз? — настаивал на своём флотоводец.

— Если это твоё предложение, то я благодарю тебя, что ты выслушал меня. И тогда мы пойдём через Армению, Колхиду и аварские земли и пройдём через них за меньшую цену, — сказал я, поднимаясь из-за стола и собираясь уходить.

Мне явно намекали на то, что я нигде в другом месте не смогу заполучить никакого другого предложения. Ну а я недвусмысленно говорил, что могу обойтись без перевозки через море.

— Стой, купец! — выкрикнул офицер. — Договоримся с тобой! Но больше пятидесяти коней мне не нужно, поэтому ты остальных продашь, и что выручишь за них, то станет оплатой, а ещё заплатишь мне полталанта серебром.

Эта цифра была уже более-менее понятна и вполне разумна. Хотя, конечно, я ещё поторговался. Ведь понятно, что с конями меня хочет купец Алексис надуть. И у него это получается. Никто в Трапезе не хочет покупать у меня ничего. Этот купец, чтобы его… Он всех запугал

Как бы ни было обидно и досадно расставаться с этими животными, насколько бы они пригодились нам в любом месте, но другого варианта нет. И если идти той дорогой, которую я озвучил, то мы вряд ли дойдём. Потому что нас просто «съедят» уже на выходе из провинции, в которой мы сейчас находимся. А перебираться через Кавказские горы наверняка и в этом времени нелёгкая задача.

— Будьте ночью на второй день в порту! — сказал мне Аристобул и отвернулся.

Мля, какие же все-таки тут люди противные. Но ссориться не стану. Хочу туда, где вот такие, как мои склавины, живут. Так что поспешил в свой лагерь.

— Держите ухо востро, будьте внимательны, и если увидите или услышите что-то неладное, то мы договоримся о тех знаках, которые вы будете подавать руками, — проводил я инструктаж своим людям.

Конечно же, я не доверял ни на грамм византийскому офицеру. Судя по всему, слухи не на пустом месте появляются, и у этого деятеля есть грешки.

— На первом корабле, где не будет лошадей, но будет всё наше богатство, вы будете говорить о том, что всё ценное рядом. Со мной на корабль отправятся сильные воины, чтобы мы могли дать, в случае чего, отпор, и все самострелы, а также лучшие из наших лучников, — заканчивал я инструктаж.

Через два дня, ночью, чтобы меньше глаз увидели происходящее, мы грузились на корабли.

Дара.

12 августа 530 года

— И что получил ты, Велизарий? Своими интригами ты только ослабил войско императора своего, — Суникас пытался говорить спокойно.

— О каких интригах ты говоришь, друг мой? — словно бы недоумевая, спросил дука Месопотамии. — И почему ты надолго оставил войну? Куда отправлялся? Знаешь ли ты, что совершил преступление?

Предводитель гуннов зло посмотрел на молодого, но, как оказалось, коварного и решительного ромея. Хотя Суникас прекрасно понимал, кто именно составил интригу, кто подговорил Велизария её осуществить.

Да… Купился гунн. После разгрома отряда одного из наиболее влиятельных сотников в войске Суникаса, предводителю самолично пришлось отправляться в погоню. Но… В Синопе не было Андреса. У Гелеспонта тоже. А потом пришло письмо от Велизария, что он требует гуннов на войну, или не заплатит им ничего.

— Коварство женщин не знает границ. И нам что, нужно этому коварству следовать? — говорил гунн. — Не посылай письма василевсу и не лишай мое войско серебра.

— А мало вы взяли у персов?

— То не за службу, то за кровь взяли. Так что… Дука, не нужно делать того, чего делать не нужно, — уже и угроза прозвучала от гунна.

При этом от внимательного Велизария не укрылось, что Суникас то и дело стучит себя по бедру, там, где должна быть сабля. И, возможно, если бы на входе не были отобраны клинки, то гунн им бы воспользовался.

— Мы можем уладить это положение, — сказал сквозь зубы гунн.

Суникас внимательно посмотрел в глаза Велизарию, оценивая, как отреагирует молодой полководец на заявление, что можно всё решить миром. Велизарий был готов к разговору, правда, пока многозначительно молчал.

А вот Суникас уже прокрутил у себя в голове очень много различных идей. Конечно, сперва он вспылил, когда узнал все же о интриге командующего. Хотел было даже направиться к покоям правителя фемы с отрядом своих воинов.

Но эту идею он достаточно быстро отринул. Конечно, предводитель гуннов вспыльчивый, вот только он уже не первый год находится на службе у византийского императора, поэтому немного привык и к тем методам, которыми пользуются ромеи для достижения своих целей, и к их коварству. А еще Суникас рассчитывал на новое назначение, может и дукой. А на таких местах очень сытно и много женщин.

— Ты ведь отправлялся в погоню за Андреем-склавином? А до того отправлял неугодного тебе сотника? Того своего соплеменника, который подговаривал других гуннов сместить тебя? Так отчего ты негодуешь? Разве не так получилось, как ты хотел? — задал вопрос Велизарий.

Предводитель гуннов ещё раз задумался. Он уже понял, что недооценил молодого военачальника, причём, как минимум дважды. Первый раз — когда был уверен, что тот не способен командовать войсками и придумать хоть какую-то тактику, с помощью которой можно было бы победить почти вдвое превосходящее войско персов.