Радовались даже те, кто мало имеет отношение к военному делу. Хотя, это же как посмотреть. Если женщины настолько мотивируют мужчин к подвигам, то и представительницы древнейшей профессии какую-то роль сыграли в нашей победе.

А вот и они… Принимают клиентов. У девочек сегодня денежный, но трудозатратный день. Труженицы. Вымпел бы им дать и каким трудовым органом… э… орденом… наградить. Ну какая же пошлость! Насколько же то общество будущего, что я покинул, сейчас кажется морально устойчивым и нравственным! А ведь еще недавно думал иначе.

— Склавин! Андрес-склавин! — явно обращаясь ко мне, кричала девушка.

Я обернулся увидел Данарис.

— Зачем ты меня зовёшь? — спросил я. — Не поняла еще, что не лягу с тобой? А разговоры у нас уже были. Хватит.

— Хочу предложить себя, — сказала женщина и неприлично высоко подняла свою тунику.

Нет, в жизни у меня бывало разное. Ну вот так оригинально, ещё никто не предлагал свидание. Может девушкам из будущего такой вот прямоты не хватало? Тьфу ты… не желаю я такого ни будущим поколениям, ни настоящим. Мне кажется правильным, когда тема любви не на показ выставляется, а является делом двоих: мужчины и женщины. И никаких иных конфигураций! Ну, если только две женщины и один мужчина.

Вот зачем я об этом думаю? Организм уже недвусмысленно реагирует.

— У тебя столько денег не будет мне заплатить, чтобы я польстился на это, — сказал я, указывая на непотребство, явленное мне. — Одерни одеяния свои.

— Ты не прав, склавин. Это ты мне платить должен, — не поняла моего юмора жрица любви.

Хотя какая тут любовь! Тут любовью и не пахнет. А пахнет тут… Лучше не принюхиваться.

— Я не сильно дорого буду стоить, — явно прочувствовав моё нежелание общаться, поспешила добавить представительница местной сферы услуг.

— Мне это не интересно, — строго сказал я, имея желание быстрее добраться до своего лагеря.

— Тебе что, женщины не нравятся? — поддела меня Данарис.

— Не смей даже намекать на такую грязь! — сказал я и чуть было не взял девицу за шею. — Ну ты же была… Не такой… Там, в кибитке. Говорила со мной, не глупая… Зачем это все?

— Прости. Мне сложно понять, чем я тебе не по нраву. Но забери меня, Андрес-склавин. Ты же со своим отрядом уходишь? Битва завершилась, и дука Велизарий намерен отпустить всех варваров-пешцев, — сказала Данарис.

Я с интересом посмотрел на девушку. Нет, не туда, где находилось то, что она мне пыталась продемонстрировать, а в глаза её. Если там, в кибитке, когда она мне рассказывала про существующие реалии, а я засыпал, словно ребёнок под сказку матери убаюкивался, то сейчас увидел в девушке ту, которая могла бы и сослужить службу. По крайней мере, разузнать информацию. Самая популярная жрица любви может многое слышать.

Да и в целом Данарис выглядела очень даже ничего, если бы помыть, да причесать. Не особо-то и уступит в своей природной красоте жене Велизария. Только та ухоженная, чистая и упригоженная, вся такая… фифа. А эта — замухрышка в штопаной тунике. Но питается судя по всему неплохо. Не худа.

Золушка. Только рабочее место другое, не как у сказочного персонажа. Правда, кто его знает, как первоначально сказка звучала.

— Я милостыню не подаю, убогих не привечаю. Чем полезна можешь быть, кроме своего ремесла? — спросил я.

— А ремеслом я заниматься более не желаю. Не праздна я, склавин, дите под сердцем ношу. И это дар Божий, ибо уверилась, что понести более не смогу. И не Донарис я, а Даная, из антов, так что сродственники мы, — сказала девушка.

Я не скажу, что в своей прошлой жизни был сердобольным. Котиков и собачек с улицы не подбирал. Да и некогда мне было из-за специфики службы заниматься этим, даже если бы и захотел. Ведь мы в ответе за тех, кого приручили. И что, мне приручить эту, если говорить на греческом, тёлку? В смысле… Данаю?

При этом считаю, что у каждого живого существа должен быть шанс на исправление и на новую жизнь. Отношение к этой девушке, которая, наконец, опустила свою тунику, всё зависит от степени её полезности.

— То твои дела. Мне же скажи, чем можешь быть полезной, чтобы оправдать присутствие в отряде моем! — потребовал я.

На самом деле, уверен, что парни перегрызутся из-за неё. И не так она и нужна. Давать же девчонку пользовать я не собирался. Как-то и без того здесь хватает пошлости и грязи, чтобы ещё и с беременной проституткой…

Так что даже и не представлял, что она может сказать такого, чтобы всё-таки я её решил взять с собой. Но шанс у Данаи был.

— Вилизарий со своей женой задумали стравить тебя и Суникаса. Как они сделают, что Суникас тебя захочет убит, я не знаю. Но это должно случиться. И тогда Велизарий обвинит своего конкурента за место быть дукой Месопотамии, Суникаса, в преступлении, арестуют того или отправят подальше, — выдала мне расклады Даная.

Я невольно почесал затылок, наверное, выглядел при этом глупо. Не мои это привычные движения, так что нужно будет прислушиваться к своему организму и больше контролировать своё поведение. Ещё не хватало мне, чтобы даже подсознание того, в чьём теле я нахожусь, вырывалось наружу.

В целом же информация была настолько важна, что, если я останусь верен своему слову, то придётся эту дамочку брать с собой. Я уже догадывался, что тут неладно. Потому и собирался быстро уходить. Но если о интриге простив меня и моего отряда знает Даная, то… Да пусть идет с нами. Мы, русские, своих не бросаем! Вот же… Не русские, а склавины, и не своих, а девушку племени антов.

Северо-Запад фемы Месопотамия

18 июня 530 года

Вот же ситуация… Мало того, что мне пришлось выдержать бой с одним из сильнейших персов. Потом ещё поучаствовать в сражении. Пусть и в таком, где мои воины получили лишь незначительные увечья. Так, оказывается, я попадаю в эпицентр интриг. Изменилось отношение к Вилизарию. Но как он меня хотел подставить? Сказал, что я могу собирать трофеи, которые принадлежат гуннам?

Скорее всего, предводителю этого народа на службе ромейского василевса не понравится, что я забираю как бы его имущество. Но я обязан это сделать. Велизарий при стечении всех важных людей этой крепости призвал меня собрать ценности с убитых гуннами персов.

Но… может я бы еще и подумал трижды, стоит ли собирать трофеи, вроде бы как чужие. Но ведь гунн, присутствующий на Военном Совете, смолчал. Не стал возмущаться нарушением прав. Так что если что, не буду ссориться с гуннами. Все претензии к их представителю в ставке командующего.

Так мне эти трофеи не собирать? Внутренняя жаба начала истошно орать. Всплыл образ моих просторубашечников, склавинов, в большинстве опоясанных не поясами, а верёвками. Бедных людей, не имеющих хорошего вооружения.

— Будь на северном выходе из крепости через два часа. Жди. Если выйдет мой отряд, присоединяйся, — решительно сказал я Данае-Данарис.

Спешно, почти что бегом, я пошёл к своим. Всё ещё продолжался сбор трофеев, мои бойцы успевали радоваться, но тащили в лагерь груды металла, одежды, вели коней. Придётся их огорчить.

— Пирогост, Хловудий, Некрас, — обратился я к своим ближникам. — Берите людей, быстро отправляйтесь на поле, где сражались гунны, и забирайте всё наиболее ценное, кроме доспехов. Оружие возьмите, но немного. Оставьте что-то и гуннам. Только самое ценное. Доспехи не берите! Так, словно и не обирал никто тех персов.

— Но к чему такая спешка, военный вождь? — спросил Пирогост, непрерывно глупо улыбаясь.

Это я не говорю ещё про Хлавудия. У этого улыбка была до ушей, и не сказать, что это образ для красного словца. Действительно, у десятника был огромный рот, и сейчас он улыбался им, демонстрируя не только неправильный прикус, но и ужасно «ржавые» зубы. Правда, они у него хотя бы были. Почти все… Два передних выбито.

— Потому как есть подозрения, что нас желают подставить. И ещё, — я задумался. — Говорите всем, что мы собираемся оставаться ещё дня на три, но говорите ещё и о том, что мы уходим одной дорогой, а сами же пойдём другой.