— Давай.

Мы снова целуемся — единственное, что можем сделать теперь, когда мы хорошо и подробно обсудили этот вопрос.

Я двигаюсь, чтобы перестроиться, готовая к тому, что впустить его.

— Подожди, нужен презерватив.

Такой ответственный.

Я принимаю таблетки, но не собираюсь ему об этом говорить, он рад, что заботится о нас обоих.

Кивнув, я наблюдаю, как он тянется, чтобы открыть ящик прикроватной тумбочки и роется в нем, пока я все еще сижу на нем сверху. Достает коробку презервативов, пока я скольжу пальцами вверх и вниз по его спине.

Что он вообще делает с презервативами? Не думала, что он из тех, кто занимается случайным сексом.

— Это не мои, — объясняет он. — Их оставил человек, который жил в этой комнате раньше.

Этим человеком была Элиза, но ладно.

Озорная, развратная, умная, безопасная девочка.

Я мысленно отдаю должное ее подготовленности и благодарю за секс, который мне предстоит.

Давая Роману возможность разорвать упаковку презерватива и раскатать его на свой стояк, я отодвигаюсь, но по-прежнему не отрываю взгляда от процесса, и у меня слюнки текут в предвкушении того, что должно произойти. В буквальном смысле.

До этой секунды я никогда не находила члены привлекательными. Никогда.

Но пенис Романа невероятен на вид, по крайней мере в моих глазах: не слишком большой и не слишком маленький, не слишком толстый и не слишком тонкий. Идеальный, если такое вообще возможно, и я говорю это всерьез, потому что, давайте посмотрим правде в глаза, мы все знаем, что члены не бывают милыми.

Совсем.

Парень натягивает презерватив, немного возится с ним, рука дрожит.

Ему приходится нелегко, и я помогаю, на случай если его неуклюжий подход убьет его стояк. Я слишком возбуждена, чтобы не трахнуть его сейчас, и не хочу кончать от его рта.

Я хочу — нет, мне необходимо, чтобы его член был внутри меня.

Мы вместе натягиваем его, хорошо и плотно.

Я снова целую его, чтобы еще больше завести его. Опускаюсь на матрас, ложусь на спину и тяну его за собой, чтобы он оказался сверху, в миссионерской позе.

Я мокрая, поэтому ему легко проникать в меня, медленно, по одному дюйму за раз, задерживая дыхание, пока не входит в меня до упора.

Он кажется большим, как раз то, что нужно.

Я извиваюсь под ним, желая, чтобы двигался быстрее и жестче.

Но он лишь плавно покачивается взад-вперед, и это сводит меня с ума. Еще, еще, еще!

Я пытаюсь раздвинуть ноги шире, но останавливаюсь, когда он стонет:

— О, черт. Дерьмо.

Дерьмо?

Это не хорошо. Я никогда раньше не слышала, чтобы парень так говорил, находясь внутри меня.

— О, боже, Лилли. — Роман прижимается лбом к моему, замирая на середине толчка.

— Что происходит? — шепчу я.

— Мне нужна секунда.

Секунда? Секунда для чего?

Он... собирается кончить?

Уже?!

Мы занимаемся сексом всего тридцать секунд.

Черт возьми, я знала, что надо было отсосать ему, когда мы начали дурачиться; тогда бы он продержался дольше.

Я лежу неподвижно, пока он нависает надо мной, и бисеринка пота капает и попадает на центр моей груди.

Я хочу прошептать ему, что все в порядке. Что я понимаю, у него почти не было секса.

Поглаживая ногтями его спину, я выжидаю. Он все еще боится пошевелиться, опасаясь, что сорвется.

— Прости.

— Прости? — выдыхаю я. — За ч...

И в этот момент его тело сотрясает спазм, оргазм выплескивается в презерватив.

РОМАН

Я не могу смотреть на Лилли.

Не могу находиться рядом с ней после того, как унизил себя, всю эту неделю упражняясь в обходе и уклонении.

Она приходит в мой дом, я ухожу из него.

Стоит мне только почувствовать ее присутствие или приближающийся приход, как я собираю свои вещи и сваливаю.

Я кончил меньше чем за минуту!

Покажите мне парня в возрасте двадцати лет, который может поднять голову и посмотреть девушке прямо в глаза после того, как кончил через тридцать секунд, и я склонюсь перед ним.

Метафоры, связанные с преждевременной эякуляцией, проносятся в моем мозгу, даже когда я изо всех сил стараюсь сосредоточиться на своем инженерном проекте. Бесполезно.

Накачка и сброс.

Трехступенчатый насос³.

Бросив карандаш на стол, я смотрю в окно на задний двор. В самом конце участка есть переулок, где хранятся мусорные баки, которые забирают по понедельникам, и я наблюдаю, как женщина поднимает крышку красного контейнера для вторсырья и бросает в него пакет.

Черт.

Решаю пройти в гостиную.

«Роман, ничего страшного...» — Лилли потянулась ко мне, когда я скатился с нее и коснулась пальцами моей задницы, когда я встал и потянулся за своим нижним бельем. Тогда я тоже не мог смотреть на нее, унижение охватило мое тело так же быстро, как и оргазм. — «Может быть, если бы у нас был вибратор или что-то в этом роде, я бы могла... ну, знаешь...»

Я пролежал в постели рядом с ней всю ночь, пока не взошло солнце и девушка медленно не проснулась. Я притворился, что сплю, когда она приподнялась и посмотрела на меня через плечо, слишком долго наблюдая за мной, ожидая, что я зашевелюсь или скажу что-нибудь.

Но я не сказал.

Я крепко зажмурил глаза и изо всех сил старался контролировать свое дыхание.

Подождал, пока она встанет и оденется, затем на цыпочках выйдет из комнаты, но не раньше, чем наклонилась к моей половине кровати и поцеловала меня в губы.

Такая добрая и заботливая.

А я лежал, как трус.

Как, черт возьми, мне все исправить?

Прошло четыре дня.

Четыре дня я избегал ее. Четыре дня мыслей о ней. Четыре дня я вспоминал ее обнаженное тело. Звуки, которые она издавала, выражение ее лица, ее запах.

Я не смог заставить ее кончить.

Нет никого, с кем я мог бы поговорить об этом, не показавшись при этом болваном — британское слово, которое я постоянно слышу от Джека, описывающего своих старых друзей из команды по регби.

Может, мне стоит поговорить с ним об этом? Получить совет, как возбудить женщину?

Шучу, он похож на парня, который родился уже зная, как заниматься сексом с женщиной, и преуспел в этом с первого дня.

В отличие от меня скорострела.

В прямом смысле слова.

Честно говоря, я кончил меньше чем за минуту... Меня надо было бы распять или публично осудить.

Как, черт возьми, я смогу снова увидеть Лилли, не провалившись под землю?

Как по команде, в гостиную входит мой сосед по комнате с пакетом картофельных чипсов и газировкой, опускается на противоположный край дивана и сразу же разрывает пакет.

Засовывает чипсы в рот и жует.

— Что мы смотрим, приятель?

Ничего. Я ничего не смотрел, потому что не могу сосредоточиться.

— Эм-м, ничего особенного.

Я бросаю ему пульт, и он ловит его на лету, мгновенно перелистывая каналы. Останавливается на боевике о конце света, где только один человек может спасти землю от уничтожения.

Джек жует чипсы, открывает банку с шипучкой и отхлебывает напиток. В конце концов, после долгого жевания и чавканья, парень смотрит на меня.

— Что происходит? — Он наклоняется вперед, ставит банку на кофейный столик и слизывает соль от чипсов с пальцев. — У тебя что-то на уме? Выглядишь не очень.

Как он может понять, что что-то не так, просто взглянув на меня? Неужели я выгляжу настолько ужасно?

Потому что так и есть; меня тошнит от одной мысли, что Лилли там, думает, что я преждевременно эякулирую, а это не так. Я нервничал и волновался, и это было чертовски здорово. Потрясающе, ничего подобного я никогда раньше не испытывал.

— Ничего такого, — вру я.

— Чушь собачья, — возражает Джек, кладя пакет чипсов на диван рядом с собой и скрещивая руки. — У тебя что-то на уме. Что именно?