— Не переживать? — недоумения на той стороне провода вернуло меня в разговор с собеседником.

— Ну да, ваша жена пока не родила. Она только вчера поступила, постараемся продлить период до родов как можно дольше, но в принципе тридцать четвертая неделя для двойни — уже хороший показатель. Ложные схватки на этом этапе вполне закономерны и ожидаемы, так что… Алло?

Тишина на той стороне провода прерывалась негромкими смешками.

— Виктория, у меня нет жены, которая ждет двойню, только женщина, с которой я встретил новый год, но только сейчас нашел смелость позвонить и узнать как у нее дела. Я волновался, но не хотел слишком лезть в личное.

И только теперь до меня дошли и знакомые интонации и весьма характерная для Кирилла хрипотца в голосе, от которой руки и ноги становятся ватными. А может быть это виноваты усталость и эффект неожиданности, но мои драгоценные бокалы едва не рухнули из рук на пол.

Я, кажется, не оставляла ему номера телефона, а он вот позвонил, чтобы узнать как у меня дела.

Странно, но пожалуй кроме Маши уже давно никто не спрашивал об этом.

Меня ругали, обвиняли в том, что распалась семья, в том, что я постарела, перестала обращать внимание на мужа, что слишком много работаю, что живу для себя и так далее, далее по списку, но вот проявить заботу так никто и не смог.

И это неожиданно приятно.

— Так как ты?

Я задолбалась, одинока и очень несчастна.

— Все хорошо, — отвечаю вопреки тому, что думаю на самом деле. Но почти незнакомому мужчине из моего прошлого не нужны все эти нюансы, он итак стал свидетелем моего позора. — Разбираю вещи, пытаюсь привыкнуть к новой реальности.

— И как? Получается?

— С переменным успехом.

Мы разговариваем еще некоторое время на совершенно отвлеченные темы, которые косвенно все же касаются меня. Оказывается, что у него на руках уже появилось заключение касательно пожара в доме и разрешение от почти всех необходимых органов приводить участок в порядок и собственно либо восстанавливать либо сносить наполовину разрушенное строение.

— Мне нужно эти документы отдать либо тебе, либо твоему мужу. Но его лицо мне видеть крайне неприятно, а тебя бы я угостил кофе. Что думаешь?

— Думаю, что это было бы чудесно.

— Отлично, тогда я позже напишу когда мы сможем встретиться.

Мы попрощались, но я не успела даже положить телефон на тумбочку, когда в дверь постучали.

На пороге стояла Соня.

— Мама, прости. Я была так не права, — почти сквозь слезы пробубнила дочка, перешагнула порог и кинулась в мои объятья.

Мамы созданы, чтобы прощать?

Нет, конечно нет.

Но как не простить ту, которая с самого рождения была твоим отражением, с детства подражала тебе во всем. Играла с твоим стетоскопом, обожала перекладывать с места на место разные баночки, рассаживать свои игрушки, пихать им градусник и ставить горчичники с банками.

Соня с самого детства хотела стать врачом.

“Перерастет”, — уверял меня Валера, которому моя карьера и работа всегда не давали покоя.

Он сам не нарадовался на нашу старшую — Лизу. Красавица и умница, но это пожалуй и все. Не то, чтобы она не потянула получить более сложную специальность — менеджер по туризму тоже не плохой выбор. Но мы всегда знали, что ее судьба это удачно и по любви выйти замуж.

Соня же была другой. Почти такой же как и я. И от этого мне в миллион раз больнее далось ее предательство. Я могла ждать чего-то от старшей дочери. Но ее от Сони.

— Мам, я была не права. Прости.

И конечно же я ее простила.

Соня несколько дней переносила свои вещи из квартиры Лизы к нам с Димой. С младшим братом у них сложился молчаливый нейтралитет и пока сын вечерами пропадал на тренировках и гулял с друзьями, Соня оставалась дома.

Первые пару дней она помогала мне организовать пространство в гостиной так, чтобы наши интересы не пересекались, но как только ее спальное место и рабочий стол с импровизированной гардеробной обустроились — энтузиазм иссяк.

Как и темы для разговоров.

Как и желание помогать приготовить ужин.

Или прибираться.

— Мам, я готовлюсь к экзамену, — отвечала она каждый день, каждый час, но на столе из открытого были не лекции и учебники по анатомии или органической химии, а смартфон и мессенджеры.

Она с кем-то постоянно переписывалась, улыбалась, хихикала и вела себя так глупо.

— Соня, пожалуйста, помоги мне, — в очередной раз позвала ее из кухни, но в ответ была лишь тишина. Даже не заметила как она ушла из дома.

Время почти десять, а она после нескольких звонков не соизволила взять трубку. Я поняла, что телефон поставлен на беззвучный, поэтому написала сообщение о том, что несмотря на перемирие и хорошие отношения между нами она все еще моя дочь и живет в квартире, аренду которой оплачиваю я, а значит должна меня слушаться и уважать.

“Мамуль, я у Марины Ростовой, мы готовимся к экзамену по общей хирургии, Планирую остаться с ночевкой, пожалуйста разреши”, — наконец-то пришел ответ и несколько просительный смайликов со сложенными в молитве руками.

Перебираю в голове список фамилий с ее курса. Да, была такая девочка, кажется в прошлом году Соня приглашала ее на свой день рождение. Она не входила в число ее лучших подруг, но выглядела более порядочно, чем… другая.

“Тебе нужно было спросить меня до того, как собралась к ней. Это неправильно!”, — пишу.

Галочки моментально загораются зеленым, дочь печатает ответ.

“Прости. Она позвала неожиданно. Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста-а-а-а”, — в этот раз пришло голосовое и голос у Сони был вполне вменяемый, адекватный.

Я, конечно, могла бы хлопнуть ладонью по столу, топнуть ногой и еще раз указать на то, что после недавнего проступка у меня нет доверия к дочери ни на грамм. Но это ведь было совершенно не так.

Она взрослый, разумный человек, который может признать свои ошибки. Она вполне искренне извинилась у нас состоялся очень откровенный и доверительный разговор.

Предполагаю, что Соня знала о романе отца и Николь больше, чем рассказала, но основные моменты все же очертила. Когда это началось (чуть больше года назад), кто был инициатором (отец пожирал ее подругу глазами и она не смогла устоять, никто бы не смог, мама!), и почему она и Лиза, которые знали о том, что происходит, скрыли от меня.

Не хотели делать больно.

С последним тезисом можно было спорить до крика, но что сделано, то сделано. Развод с Исаевым не будет легким, как я и обещала. Даже Валера понимал, что если я что-то и вобью себе в голову, что это сложно изменить.

Вздохнув решаю проверить ее расписание экзаменов и написать, чтобы они не забыли поставить будильник и не проспали. Открываю ноутбук, смотрю на экран, где остался незакрытым диалог в социальной сети.

Довольно удобно и практично, когда твоя страница доступна и на смартфоне и в компьютере. Если только это не переписка…

С женатым мужчиной, которого я знаю.

И переписка, которая не оставляет никакого сомнения — моя дочь с ним спит.

Я позвонила ей снова еще несколько раз, но вдруг мне стало кристально ясно, что Соня меня обманула.

Можно было прозакладывать не только свою годовую премию, но даже все имущество Исаева на то, что дочь сейчас не с подругой, а с тем самым мужчиной. И от того, что я знала ее… кхм… ухажера, мне не становилось ни легче, ни спокойнее.

Женатый, всегда казавшийся степенным, преданным, надежным. Я знала его не так хорошо, но вот Лиза и её муж — они дружили очень близко. Вместе посещали детские утренники, вместе ездили в загородные клубы летом, даже пару раз летали отдыхать семьями.

Черт, казалось, что сам дьявол не смог бы его поймать на удочку, а моя дочь-вертихвостка все провернула так легко?

Сначала я хотела закрыть ноутбук и молиться о том, чтобы на утро все забыть, но…