Зайцев же еще при наборе регулярно просматривал списки студентов и он точно знал чьи родители были простыми работягами, а чьи могли улучшить качество его жизни под предлогом улучшения условия обучения своих студентов

Именно он пригласил меня на индивидуальную беседу, в ходе которой обозначил, что ВУЗ хоть является одним из передовых в стране и обладает широкой лабораторной базой, многими инструментами для взращивания будущих медицинских талантов, но требует вложений. И ему, как хорошему (нет) руководителю нужна помощь родителей, которые могут ее дать. Все просто и прозаично — отлистай бабок и тогда у твоего ребенка не будет проблем в учебе.

Я не покупал зачеты и сессии для дочери, она прекрасно училась сама, и все же я переводил некоторые суммы, чтобы быть уверенным в том, что к ней не будет никакого особенного отношения (в плохом смысле).

Возвращаясь в свои непростые мысли я пытался понять, неужели Николь связалась с Зайцевым, а Некрасов узнал об этом?

В этот момент пассажирская дверь открылась и Ника в впорхнула в машину. Она улыбалась и совершенно не подозревала о том, какой тяжелый разговор нам предстоит.

Не здесь и не сейчас, конечно. Мы должны быть дома. Я не стал бы устраивать сцен, это было свойственно Вике, но не мне.

По городу мы ехали в полной тишине. Она несколько раз попыталась завести разговор, узнать по какой причине нам пришлось уехать раньше, но я молчал. Она нервничала, голос становился все более тусклым, а потом Ника вдруг стала перебирать и заламывать пальцы.

— Коть, я не понимаю, что происходит? Почему твоё настроение вдруг переменилась? Вначале этого вечера ты был таким ласковым и нежным, а сейчас ведёшь себя так что мне страшно.

Я усмехнулся, сильнее вцепился пальцами в руль и не мог понять говорит она правду или врёт мне прямо в глаза с этой очаровательной невинностью и румянцем на щеках.

И сколько лапши она успела навешать мне на уши все время которое мы были вместе?

Я не ответил и на этот ее вопрос. Молча мы подъехали к дому, молча вошли в подъезд и также молча поднимались в лифте.

Когда дверь в квартиру за нами закрылась она сбежала в ванную и закрыла дверь на замок,

Прячется. Обдумывает возможные варианты неприятного разговора. Значит таким образом она признает вину?

От этой мысли меня едва не вывернуло наружу всеми закусками, которые я успел попробовать.

Одно дело скрывать свои пристрастие в кино, неспособность готовить или любовь к дурацким реалити-шоу и совершенно другое лечь под жирного старого говнюка.

Моё терпение лопнуло на десятой минуте, я не был готов так долго ждать как в начале этого вечера, когда она устроила мне показательная переодевание из одного платья в другое!

Преодолев расстояние до ванной я громко постучался.

— Тебе лучше выйти прямо сейчас или я вынесу на хрен эту дверь! — прорычал я и услышал как вода в тот же миг перестала бежать.

Замок щелкнул, ручка осторожно опустилась вниз, и дверь открылась. Николь вышла ко мне.

На ней не было лица. Она держала перед собой руки которые были все в крови. Её била крупная дрожь, а я забыл все слова, которые собирался ей сказать, обвинить в предательстве, в измене. Я хотел наговорить ей множество гадостей.

Но кровь… она была не только на руках, но и текла по бедрам, до самых щиколоток.

— Мне кажется случилось что-то плохое, — проговорила она почти осипшим голосом, — что-то очень очень плохое, Валера. Мне кажется что с нашим ребенком что-то случилось.

Она заплакала и села на пол, а я все что смог придумать — это достать телефон и набрать Вику.

Вика

Несколько дней я пребывала в состоянии абсолютного счастья. День сменялся за днём, я не успеваю следить за числами, а тем более за днями недели, когда вдруг поняла, что тревога и боль ушли. Весна наступила не только на улице, но и словно в моей душе что-то медленно и неуверенно расцветало, оттаивало, оживало. Что-то нежное и тёплое, то что казалось бы уже никогда не удастся испытать в моем возрасте. Потому что не положено, потому что не по статусу.

Зачем женщине практически в пятьдесят лет будучи больше половины жизни замужем думать о любви, романтике, нежности и трепетных чувствах. Все это, казалось, должно было остаться далеко позади, как пройденный этап.

Да и какая страсть может быть между мужем и женой с таким супружеским стажем? Если только взаимное уважение, безусловная поддержка и лишь изредка воспоминания былых чувств.

Оказалось, что только для меня все это было важно, а для Исаева — нет.

А теперь я всю недополученную дозу эндорфинов и любви извлекала из романа с Кириллом.

Захаров был немного грубоватый, но мужественный. Он мог быть нежным и заботливым, ему не нужно было много говорить, достаточно просто появиться в поле моего зрения, как я понимала, что все мои проблемы будут решены. Не мужчина — скала.

За это время я лишь пару раз созванивалась с адвокатом, который мне сообщил, что Исаев все же принял мои условия и готов подписать досудебное мировое соглашение. С одним условием, что я больше никогда не буду претендовать на любые выплаты с его стороны, в том числе и на алименты на Диму, а еще на бизнес и квартиру, которую они с Николь оккупировали.

С одной стороны все внутри меня сопротивлялось мысли о том, что эта молодая стерва разрушит уют, который я создавала годами, но с другой… вред уже был нанесен. Я уверена, что она уже задумала как можно избавить от моего присутствия в том доме и вскоре задумает грандиозный ремонт.

Ну и ладно! У меня есть все, чтобы не чувствовать себя несчастной и одинокой. Любимые дети, хотя не со всеми отношения налажены так как хотелось бы, любимая работа и, кажется, любимый мужчина.

И думая о том, насколько я вдруг стала состоятельной, я не расставляла ни места ни приоритеты. Все были важны, всё было важно.

Идиллию мог нарушить только… да, телефонный звонок бывшего мужа.

И что ему нужно в такой прекрасный вечер? Умеет же испортить настроение.

Я позволила себе несколько секунд сомнения в том, стоит ли вообще снимать трубку, потому что у Валеры не могло быть хороших поводов мне звонить. Ни одного.

И все же я ответила.

— Слушаю.

— Вика! Вика, мне срочно нужна твоя помощь, — его голос звучал ошарашенно, словно он прямо сейчас переживает паническую атаку. — Помоги, с ней что-то не так.

И я сразу поняла, с кем именно “с ней”, и сразу поняла, что именно “не так”. Иначе зачем бы он позвонил именно мне?

— Валера, давай ты возьмешь себя в руки и попробуешь сказать все членораздельно и максимально информативно?

Он шумно выдохнул, а на фоне возникшей на несколько секунд тишины я услышала стоны и завывания Николь.

— Она… у нее кровь, очень много крови, кажется, что сейчас она зальет половину квартиры.

Не зальет, конечно. Но он был прав — это плохо.

— Послушай меня, действовать нужно очень быстро, если вы хотите избежать выкидыша. Прямо сейчас ты положишь трубку и вызовешь скорую помощь. Тебя вместе с Николь должны отвезти в ближайшую больницу. Пожалуйста, не занимайтесь самодеятельностью, — продиктовала я.

— А потом?

— Потом напиши куда вас привезут, я подъеду.

И прежде, чем я успела понять насколько это глупо, отключилась.

Я постаралась не думать о том, что делаю, и зачем. Просто достала свой экстренный медицинский саквояж, который всегда хранила дома, на случай ночных звонков своих пациенток с криками о том, что они вот-вот родят дома. Обычно там до рождения еще было несколько часов и семь-восемь сантиметров нераскрывшейся матки, но женщины очень любят паниковать, особенно за большие деньги.

Принимать роды в экстремальных условиях за свою практику мне к счастью не приходилось. Да и сейчас… зачем мне эта сумка? Нику отвезут в больницу, там все есть.

Но какое мне вообще дело до Николь?