Чужая переписка такая странная вещь — сначала читать все, что в ней написано противно. И от тех откровенностей, которые пишут друг другу люди под воздействием особенно пьянящего коктейля — эндорфинов, тестостерона и других гормонов — и от того, что на подобные высказывания способен твой ребенок.

Так что я читала. Перелистала в начало, когда все закрутилось с безобидного “Привет”, до пошлых подробностей как, когда, сколько раз и насколько глубоко друг моего зятя собирается засунуть свой “прибор” в глотку (и не только туда) Соне.

Что-то пришлось листать по-диагонали, на откровенные фото с обеих сторон не обращать внимание. Но главное я уловила — это длилось месяцами.

Признания в любви, обещания бросить жену, оскорбления женщины, которая родила ему совсем недавно (и месяца ведь не прошло, я сама принимала роды) второго мальчика.

Боже, ну куда эта дурочка ввязалась!

И ладно Валера — старый пердун, у него жизнь за плечами, он вырастил троих, но Осипов никогда жену не оставит, сколько бы дочь об этом не грезила. Скорее найдет другую дурочку, которая развесив уши станет его сказки впитывать как губка. Такую же молодую, наивную и протестующую против всех устоев и канонов общества.

Дочь появилась дома около двенадцати дня. Она открыла дверь своим ключом и совершенно точно не ожидала меня здесь увидеть.

— Привет, мамуль, а я… вот от Маришки пришла. Мы занимались до полуночи и уснули только под утро.

Глупая улыбка на ее лице и красноречивый засос на шее выдали бы ее ложь и без моих ночных находок, но все же была разница.

— Правда? А засос тебе тоже твоя одногруппница поставила? — перекрывая ей путь к ванной, резко дергаю за руку на себя, отодвигаю ворот блузки. А там еще… и еще.

— Ты чего? — Соня отскакивает как чумная. — Ну, то есть, ладно, поймала. Я встречаюсь кое с кем и не была уверена, что ты разрешишь остаться мне на ночь у моего парня.

То с каким невинным взглядом и полным обожания голосом говорила о взрослом женатом мужчине привело меня в такой же ужас и брезгливость, которые я чувствовала по отношению к Николь.

Вот же дерьмо. Теперь словно все встало на свои места и пазл сложился сам с собой.

Действительно с какой стати она станет обвинять свою подругу в романе с женатым мужчиной, если сама занимается тем же самым. И наверняка верит в успех и неземную любовь, которую тот так щедро транслирует в своих сообщениях и во время их встреч.

— Парня? Или все-таки у женатого мужчины? Где ты с ним кувыркалась — в съемной студии на окраине города, чтобы вас никто не узнал или он раскошелился на номер в хорошей гостинице?

— Мама, ты бредишь!

— Я видела твою переписку с Осиповым! Алик весьма ярко описывает не только свои чувства к тебе, но и классно составляет сценарии. Нападение, принуждение, горничная. Серьезно, Соня?

— Как ты посмела влезть в мой компьютер? — она одергивает руку и топает ногой, но у меня рука чешется зарядить ей хорошую оплеуху.

— Как ты посмела залезть в штаны к чужому мужу?

— Ему жена не дает! Прямо как ты папе!

Моя ладонь сделала крутую дугу. Удар получился четкий. Хлесткий. Громкий.

Соня взвизгнула, схватившись за щеку, где проступал алый след от моей ладони и с ошалевшими от боли и обида глазами уставилась на меня.

— Я никогда тебе этого не прощу!

— Я и не собираюсь просить прощения. Уходи отсюда. С женщиной, которая собирается разрушить чужой брак я под одной крышей жить не буду, тем более содержать ее.

Дважды просить мне не пришлось. Уже через десять минут она вызывала такси и что-то яростно строчила в телефоне, а потом с грохотом захлопнула дверь.

И стоило мне выдохнуть, как телефон ожил снова. Звонил Валера.

Оперативненько.

— Ты выгнала Соню из дома? — орет Валера.

До этого Валера никогда на меня не орал. Вообще никогда.

Удивительно, что он вообще смог построить бизнес имея стиль руководства, который практически полностью исключает вероятность повышения голоса на подчиненных. У него был несомненный талант унижать и даже увольнять людей лишь взглядом. Но не криком.

Его молчание было куда более пугающе и Эффективно.

— Именно, — отвечаю я спокойно.

С одной стороны меня все это забавляет. Дочь только хлопнула дверью, и сразу кинулась звонить папочке. За эти двадцать минут он не успел проникнуться историей и причинно-следственной связью, повёлся на жалобы и нытье.

— Ты совершенно вышла из под контроля, Вика! Потеряла стыд и чувство уважения к семье. Отказываешься подписывать документы, рушишь связи с детьми, угрожаешь мне… не понимаю, чем? Разделом имущества? Воображаешь себя хозяйкой фирмы? Ты не имеешь никакого права так…

Ой, да пошел ты!

Я отключаю телефон, и до того, как он закончит речь и поймет, что с моей стороны осталась только тишина, блокирую номер мужа.

Поднимаю голову и натыкаюсь на собственное отражение в зеркале.

Оттуда на меня, глаза в глаза, смотрит слегка растерянная, сильно уставшая, почти потерявшая надежду на спокойное будущее женщина. Хочу улыбнуться себе, хоть немного себя приободрить и прекратить чувствовать что я всем и за все должна.

Мужу — красоты, внимания и молодости. Страстного секса и горячего приема с каждой командировки, откуда он кроме новых контрактов возможно привозит еще и приятные ночные воспоминания о местных проститутках.

Детям — понимая каждой проблемы, в любое время дня и ночи, в каждом из их возрастов, состояний и проявлений.

Коллегам — собранности и ответов на всех их вопросы.

Пациентам — самое простое — помочь родить ребенка. Появиться на свет новой жизни на минуточку!

Все эти возложенные на мои плечи проблемы хотелось стряхнуть, словно перхоть с черного пиджака, на котором та слишком сильно выделяется. Но как я не заметила, что стала такой удобной и правильной? Как позволила всем на себя кричать, требовать, показывать пальцем?

Пока я перебирала вещи, которые по полу разбросала Соня телефон позвонил снова и мне не нужно было обладать экстрасенсорными способностями, чтобы понимать, что это Лиза.

Не то, чтобы я не понимала о чем пойдет речь, но ради любопытства ответила на вызов.

— Привет, доченька.

— Мама! Что происходит?! — начинает Лиза, не здороваясь даже ради соблюдения приличий. — Сначала мне звонит Соня и плачет, что ты выгнала ее из дома из-за того, что она осталась на ночь у парня. Потом мне звонит отец и кричит… то есть он кричит из-за того, что ты его заблокировала и не даешь ответ касательно развода. Ты должна мне объяснить и…

— Нет, — прерываю я ее речь.

Не громко, но достаточно ясно, чтобы Лиза запнулась в своей праведной отповеди той, которая родила и вырастила.

— Что нет?

— Я больше ничего никому не должна. Ни тебе, ни Соне, ни тем более вашему отцу.

На минуту между нами повисла тишина. Неровное дыхание и я практически слышу, как у нее в голове работают шестеренки подбирая какой-нибудь ответ на эту задачу.

Но у Лизы не получается ничего хорошего.

— В смысле?

— В коромысле, блин. Я устала от вас и беру отпуск.

— Ты не можешь! Ты должна выслушать Соню и отца, — повторяет она снова, будто второй раз получится лучше.

— Да нет же. Не должна. И с тобой тоже наше общение прекращается, по крайней мере до тех пор пока ты не найдешь на своей полке справочник по хорошим манерам. Пока.

Поступаю с Лизой так же как и с Валерой — отправляю в черный список.

Улыбка на лице становится шире. Уборка продвигается веселее. И я почти закончила перемывать все полки на кухне, когда телефон зазвонил снова.

Погасив в себе вполне закономерное желание выкинуть аппарат с балкона все же взглянула на экран. Там оказалось имя “Кирилл Захаров” и я поторопилась ответить.

— Привет.

— Привет, Вика. Я раздобыл документы, о которых говорил и хотел пригласить тебя… на кофе? Если у тебя будет перерыв на работе.

Нет. Мне хотелось не кофе.