Всё хорошее заканчивается неожиданно, особенно, если расслабился и начал грезить о безоблачном счастье.

К концу этого блаженного года одновременно наложились друг на друга несколько прискорбных событий. На заводе остановилось производство, никого не увольняли, но и денег не платили, так что Артём сам написал заявление и стал искать новую работу. Это было ожидаемое событие, поэтому особых эмоций не вызвало. Разве что, дополнительные хлопоты, но это дело привычное.

А вот дальше хуже: позвонила мать — у отца второй инсульт, в больнице держать долго не стали, и он лежит дома совершенно беспомощный. У матери проблем со здоровьем ненамного меньше, а старшая сестра родила недавно второго сына и уехала с мужем-офицером на Сахалин. Это известие тоже было ожидаемо, но совсем не вовремя. Теперь у Артёма выбора не было: надо срочно ехать на родину в Хабаровск. Ехать не хотелось, всё-таки возможностей в Питере было побольше, хотя своего жилья не было, а теперь и работы тоже. Думать о смерти родителей не хотелось, но от этого зависел срок его «командировки» на родину.

Последние две недели Ирина училась на курсах где-то на юге, по телефону говорить о своих проблемах Артём не хотел, но и уезжать, не попрощавшись с любимой — непорядочно. Он сдал квартиру, купил билет и позвонил Людмиле Зозуле сказать, что улетает вечером. Неожиданно, она попросила встретится, и уже через час позвонила в дверь.

— Привет, беглец! — как обычно поцеловала его в щеку, но обнимать не стала, и это был плохой признак. — Чего ты так сразу сваливаешь? Может подождёшь пару недель, пока Ирка приедет? Похоже ей будет, чем порадовать тебя, — зловеще добавила она.

— Не могу, мать не справляется с отцом. Сама понимаешь — сыновний долг для меня священный. Может я буду отсутствовать не слишком долго и опять будем вместе. А с Иринкой поговори сама, пусть не обижается; я постараюсь скоро вернуться.

— Не обижается??? Ты совсем дурак или витаешь в облаках⁇ До сих пор думаешь, что она на учёбе? Святая наивность… — Людмила открывала рот, но не находила слов от возмущения. — Эта сучка укатила с замом управляющего на горнолыжный курорт строить карьеру, а тебе лапшу на уши вешает, впрочем, её хахаль своей жене — тоже! Уж, конечно, не на лыжах катаются, а друг по другу елозят — это, ты понимаешь?

Артём сумел сдержаться и принуждённо засмеялся:

— Ну что у тебя за характер — всё портить? Уехал бы я в неведении и сохранил приятные воспоминания, или думаешь, что нужно всегда знать правду? Считай, что я не слышал твоих разоблачений, и всё останется как раньше.

— Ты совсем не расстроен? Бесчувственный толстокожий бегемот! Я боялась, что будешь рыдать у меня на груди от горя, а ты пускаешься в рассуждения! А набить морды им обоим желания нет? — Людмила говорила с напором, а заодно и притиснула Артёма к стене. Она переживала измену Ирины даже сильнее Артёма.

— За драку можно и в тюрьму сесть, а к твоей груди могу прижиматься буквально сутками! — недвусмысленно подмигнул Артём, решив всё перевести в шутку, и сдержать боль в душе, — Впрочем, нам с тобой не первый раз в постели встречаться, могла бы и приласкать прежнего поклонника напоследок; когда ещё свидимся. А твоему жениху мы признаваться не будем в невинной шалости.

Дав себя поуговаривать несколько минут, Людмила согласилась утешить Артёма, а заодно, и себя успокоить, самым простым способом: банальным сексом без прелюдий и эротических разговоров. Утешение удалось, причём для обоих, да и растянулось на целый час.

— Всё-таки, Ирка — свинья непорядочная, что так поступила с хорошим человеком, — одеваясь, заявила умиротворённая Людмила, чувствуя, что злость на подругу почти испарилась. — Я ей в глаза выскажу, что она проститутка и шлюха зло… бучая, пусть только приедет!

— Зачем сразу ярлыки вешать? Девушка создаёт свою жизнь, как умеет, тем более, она заранее предупреждала меня, чтобы не строил иллюзий, так что, всё честно, — Артём тоже стал быстро собираться в аэропорт. — Думаю, она бы призналась по приезде; не в её характере скрывать. Если хочешь знать, она мне как-то прямо заявила, что любит секс со мной, а не меня самого. Комментарии тут излишни.

Время поджимало, поэтому от продолжения дискуссии отказались.

Хотя Артём старательно делал вид, что ему наплевать на измену Иринки, на самом деле, обида глубоко затаилась. Он сейчас убедился, что любит её и разлюбить будет проблематично, а скорее всего, с учётом его дурацкого прилипчивого характера, и невозможно.

Пока Людмила была рядом, Артём ещё хорохорился, но по дороге в аэропорт в воспалённом мозгу немедленно возникла красочная картина: его любимая в великолепной наготе лежит в зазывной позе, задрав прелестные ножки в потолок, между которыми с удобством устроился толстозадый голый мужик; он сопит и причмокивает от вожделения при виде раскинувшегося перед ним сочного голого тела; с придыханием короткими сильными толчками вонзает в её промежность свой скользкий пенис, будто пытаясь проткнуть насквозь; одновременно волосатыми руками трёт и мнёт её упругие груди с набухшими сосками, а сама она в наигранном экстазе и в такт его движениям с силой насаживает себя на партнёра, поощрительно стонет томным голосом на пике блаженства и царапает его спину острыми ногтями, демонстрируя артистический темперамент. Слюнявые губы мужика нашли мягкие губы его девушки и соединились во взаимной нежности. Потом переворачиваются и начинается безумный танец страсти уже на мужике, при этом её прелестные небольшие груди спортивного типа колышутся в такт движениям и способны загипнотизировать любого зрителя. Мужик дотянулся толстыми губами до соска и причмокивает не хуже голодного младенца. А из её изящного рта вырывается жалобный стон неутолённого вожделения, пока она, якобы обессиленная, не упадёт на волосатую потную грудь удовлетворённого самца, и мечтательно шепнёт припухшими губами дежурную фразу прожжённой шлюхи: «Ты самый лучший!».

С Артёмом Ирина обходилась без страстных словесных признаний, но в момент оргазма их тела будто объединялись в одно целое и слов не требовалось.

Эта призрачная фантазия вызвала такой приступ ревности и злобы, что только присутствие пассажиров в автобусе сдерживало его от площадной брани. В душе он понимал, что это просто его вымысел, но, прекрасно изучив свою любовницу, не сомневался, что она для достижения своей цели устроит любую разнузданную сексуальную феерию, причём, ни один знаток не заподозрит её в притворстве и неискренности. Актриса адюльтера из неё талантливая, а техника секса и выносливость почти идеальная — сам учил. Ну, а сексуальный партнёр для неё — всего лишь зритель изощрённого мастерства; причём, безоговорочно уверенный, что её вулканический темперамент и неистово-яростный оргазм — заслуга его харизмы и мужской силы, а не традиционное женское притворство. Тут она совершенно права: большая часть мужчин наивны и глуповаты, чтобы анализировать ситуацию в такой момент — просто мозги отключаются.

У Ирины не ангельский характер и своеобразная, даже подленькая, философия жизни, однако сердцу не прикажешь; так что, на родину Артём летел с поганейшим настроением.

Разочарование в любви и любимых — самый жуткий стресс в молодости.

— 6 —

После возвращения из Питера всё пошло наперекосяк. Невольно начинал думать, что Ирина стала своеобразным талисманом. Завод, конечно, был дохлый, но он там был начальником крупного участка в заготовительном цеху; совсем неплохо за два года после института. Жизнь была лёгкая и приятная: быстро набирался опыта на производстве, да и в интимных отношениях тоже, поддерживал спортивную форму, строил планы на будущее, сильно продвинулся в культурном плане. Благодаря Ирине побывал во многих музеях и театрах. В одиночку этого он никогда не делал. Денег хватало только на текущие расходы и это был главный минус. Найти дополнительную работу в то время было проблематично, да и занят был на основной по горло.