Но все равно, австрийцы бросали все новые силы в атаку. Пока мы отбивали первый натиск, они развернули внизу горную батарею и ударили по нашим позициям, а под ее прикрытием, точно муравьи, вверх полезли солдаты с короткими винтовками. Густыми шеренгами, выдерживая интервал, они карабкались по скалам с проворством и выучкой умелых ходоков по горам.

— Горная бригада из Рагузы генерала Наги, числом нас задавят, патроны уже на исходе, без штыков нам не отбиться, — заметил, показывая на них, Куропаткин и добавил, вопросительно глядя на меня: — Пожалуй, надо отходить к Загвозду.

— Куда, блин??? Он что, не чувствует огневой мощи?

Винтовки Мартини-Генри били куда точней и сильней, чем немногие новые винтовки Верндля. А ведь немало австрийцев вооружено устаревшими переделками! Прав мистер Икс, полностью прав, огневая мощь — страшная сила! Как нас косили турки под Плевной, на Зеленых горах, так мы сейчас косили далматинцев. Тем более, против нас части, которые последний раз воевали больше десяти лет назад, да к тому же, против слабой итальянской армии!

— Отвыкайте отходить, господин подполковник, когда победа уже в кармане.

В подтверждение моих слов, с фланга под углом в сорок пять градусов ударил скорострельный Гатлинг, прореживая шеренгу за шеренгой. Выдаваемый им рой свинцовых пчел был подобен залпу целой роты. Но куда сильнее проявилось психическое воздействие — досталось полку, а встала вся бригада, горные стрелки залегли, начали отползать назад, укрываться за скальными выходами, и никакому капралу или фельдфебелю не было по силам снова поднять их в атаку.

Картечница замолчала — позицию меняла, чтобы не накрыли из мортиры, но враги этого не знали. Рагузцы поняли все по-своему — им давали шанс отступить. Неорганизованной толпой, позабыв о раненых, они бросились по скату вниз, к лощине, откуда недавно плотными массами выбегали для построения в атакующие шеренги. «Турки покрепче будут», — тут же оценил я фиаско полков генерала Наги.

Австрийцы не русские, не привыкли к войне, в которой потери считались тысячами. Офицеры просто не знали, что делать, как правильно поступить. Бросать камрадов? Занимать круговую оборону? Я видел их метания и отчаяние невооруженным глазом, угадывал панические нотки в тональности доносящихся до нас приказов на хорватском.

Бой длился уже восьмой час. Грохот выстрелов закладывал уши, вся подкова вокруг долины окуталась густым дымом, в котором еле различалось шевеление. А когда наши пушки с обратной стороны склона насыпали по несколько снарядов в распадок, заставив замолчать два горных орудия, отвыкшие от войны далматинцы дрогнули.

Дрогнули — и покатились вниз по склонам, не обращая внимания на крики последних уцелевших командиров. А уж когда наша артиллерия принялась поливать их шрапнелью вдогон, то просто побежали.

— Вот так-то, Алексей Николаевич. Теперь главное не дать им далеко удрать, а то зацепятся за какой гребень, выбивай их потом. Где там Дукмасов?

Бой замолкал, последние разрозненные выстрелы прекратились, и легкий ветерок, наконец, снес весь дым. Нам открылась ужасная картина, достойная кисти моего приятеля Верещагина — все склоны усеяны телами, убитыми и ранеными, кровавые следы на серых скалах широкими мазками прочерчивали последний путь несчастных.

Все стихло, если не считать стонов сотен раненых, но они не смогли заглушить донесшийся издалека треск картечниц — значит, конный отряд Дукмасова успел занять позицию и отрезать остаткам дивизии отход.

Теперь оставалось обиходить раненых, своих и вражеских, принять капитуляцию Йовановича и достойно похоронить всех павших.

Карл фон Блаас. Далматинские стрелки в Боснии около Ливно 15 августа 1878 года.

Международное обозрение

The Times:

«Нынешние события на Балканах, полностью непредсказуемые и чреватые последствиями, разворачивает перед нами новую драму и наводят на вопрос, кто же является „больным человеком“ Европы. До недавнего времени таковым считали Турцию. И что же мы видим? Австро-Венгрия, получив мандат на успокоение Боснии и Герцеговины, не только столкнулась с серьезнейшим сопротивлением, но и оказалась под угрозой лишиться своих немногочисленных приморских владений, а стало быть, статуса морской державы. Курьез с провозглашенным восстановлением Боснийского королевства не такой уж курьез. Он в состоянии вызвать глубокий кризис Дуалистической монархии, поставить под сомнением само существование австрийской империи. Чем дольше будет длиться война с повстанцами, тем больше противоречий появится между Веной и Будапештом, тем больше задумаются в Праге, Кракове, Лемберге и Загребе. Редакция не берется делать предсказания, но тот уже факт, что военные действия перенеслись в Далмацию, наводит нас на мысль о необратимых последствиях для всей мировой политики. Услышим ли мы погребальный звон для Тройственного союза?».

The Morning Post:

«Военное настроение в Европе идет ввысь, несмотря на усилия Берлинского конгресса, и правительства непременно этим воспользуются. Агент русских г-л Скобелев разжигает пламя войны на Балканах — вновь и вновь клевреты Петербурга ищут любую возможность, дабы посеять хаос в турецких владениях».

Le Charivari:

«На Балканах дело дошло до анекдота: месье Скобелев, как сообщает наш консул из Триеста, объявил о создании Боснийского королевства. Что за нелепая выдумка! Какое королевство? Неужели пример Сербии и Черногории, только-только обретших независимость, столь заразителен? Или генерал хлопочет в интересах своего зятя, 5-го герцога Лейхтенбергского, и ищет для него подходящий престол? Между тем, проживающий в Париже сербский князь Петр Карагеоргиевич так возбудился, что уже видит себя королем боснийских сербов и турок, о чем поведал нашему репортеру. Пора бы уже дипломатам напрячь извилины и родить хоть что-то удобоваримое, чтобы наши читатели могли составить себе мнение о творящемся политическом произволе. Быть может, на Кэ Д’Орсе соблаговолят уведомить народ Франции, где и когда состоится распродажа, на которой оптом и в розницу торгуют королевскими коронами».

Norddeutshe Allgemeint Zeitung:

«Кому интересна эта Босния? Вы раньше слышали о таком городишке, как Сараево? Мы всегда были и будем противниками балканского национализма, и, благодаря усилиям нашего великого канцлера, Османская империя избавлена от угрозы со стороны дикой России. Дело за малым — предоставить нашим союзникам-австрийцам спокойно выполнить ту работу, которая доверена Вене европейским концертом, а не поднимать вой при первом же ее неуспехе. Германский дух так или иначе восторжествует! Хох!»

Wiener Zeitung:

«Генеральный штаб официально сообщает о дополнительной мобилизации ландвера в Штирии и Тироле, резервистов ландштурма Богемии, а также гонведа.»

Pester Lloyd:

«В Будапеште усиленно циркулирует слухи о неготовности армии к операциям в Боснии и Герцеговине. Поступают крайне противоречивые сведения о положении дел в 20-й дивизии, вплоть до утверждений, что ее постигла та же судьба, что и 18-ю».

Приложение к еженедельнику «Гражданин» — выдержка из речи г-на Аксакова, произнесенной на заседании Слав янского комитета:

«Ты ли это Русь-победительница, сама добровольно разжаловавшая себя в побежденную? Ты ли на скамье подсудимых, как преступница, каешься в святых, поднятых тобою трудах, молишь простить твои победы? Так вышло в Берлине — что дальше? Нас снова заставят оправдываться перед лицом всей Европы за то, что Австрия не справилась?»