Вот только если раньше я не обращала внимания на ее скверный характер и пренебрежительное отношение к чужим нуждам из-за нашей кровной связи, то сейчас внутри меня что-то с треском ломается пополам.
Я больше не готова наступать себе на горло и делать вид, что всё в порядке. Не после такого предательства, от которого я вряд ли оправлюсь.
У меня чувство, словно мои внутренности разъедает кислота, и я еле стою на ногах, не в силах уйти подальше от тех, кто толкнул меня в пропасть отчаяния.
– Не оправдывайся, это жалко выглядит. Просто скажи прямо, что их ты поставила выше меня, твоей родной сестры.
Она яростно качает головой, но я уже сделала свои выводы. И мне горько и неприятно, что нож в спину мне воткнула родная кровь, ради которой я готова была терпеть унижение и боль. Ради которой я готова была свернуть горы.
– Ты не понимаешь, Ульян. Они тоже моя семья, – надрывно шепчет Ульяна, но ее слова кажутся мне смехотворными.
– Твоя семья? Ты ничего не попутала? То, что эта Ермолаева – младшая сестра твоей лучшей подружки, не делает ее твоей родней.
У меня кружится голова, и я не могу понять, кто из нас сейчас сходит с ума. Я или моя сестра, которая всегда казалась мне достаточно благоразумной, чтобы не нести подобную чушь.
– Ребенок Лизы будет младшим братишкой моей дочери, Люба. Ты сама знаешь, как важны для меня родственные и кровные связи. Не могу же я ради твоих интересов лишить дочери общения с ее родней? Муж меня не поймет.
Я не выдерживаю и громко хохочу, хоть и знаю, что со стороны наверняка выгляжу, как умалишенная.
– Я тебя поняла, сестра, – последнее я произношу отчетливо и жестко. Хочу дать ей понять, что это последний раз, когда я считаю ее родней.
Она хорошо меня знает, поэтому считывает мой посыл моментально. Бледнеет, смурнеет, но молчит. Ей нечего сказать, придумать она ничего не может. Так что наши взгляды скрещиваются в воздухе, и мы смотрим друг на друга, как будто в последний раз.
Не знаю, какие чувства испытывают она, а я холодею изнутри, будто все мои чувства замораживаются и мертвеют, как рудименты.
– Саян, – вдруг шепчет Ульяна, и я хмурюсь непонимающе.
А затем вижу, что Люба в ужасе смотрит за мою спину.
У меня возникает нехорошее предчувствие, так как звуки вокруг вдруг утихают.
Я оборачиваюсь, прослеживая за ее взглядом, и сама цепенею.
Саян в это время бьет кулаком своего родного брата в лицо.
Саян в это время бьет кулаком своего родного брата в лицо.
Родион отлетает на пару метров назад, едва не заваливается на спину, но хватается рукой за стоящий рядом торчащий штырь и выравнивается. Сплевывает на землю кровь и скалится, злобно глядя на младшего брата исподлобья.
– Вырос, щегол? Уже на меня кидаться вздумал? – рычит Родион и несется на Саяна. Хватает его за грудки и бьет его лбом в лицо.
Ульяна вскрикивает и трясется, сжав кулачки у груди. Смотрит на драку выпученными глазами и прикусывает губу, но при этом не пытается что-то предпринять.
Боится.
Знает, что если Родиона разозлить, то он становится берсерком и не успокоится, пока не набьет обидчику морду. Он всегда был драчливым и агрессивным, чутко реагировал на любое, как ему казалось, оскорбление. Мог наехать на незнакомца даже просто за косой взгляд, если был не в настроении.
Ульяна привыкла и знает, что в такие моменты ей лучше не вмешиваться. Однажды ей в такой драке прилетело в нос, но она всё равно продолжает любить мужа и держится за него, не отлипая.
Первое время я пыталась ее вразумить, что это ненормально. Что рано или поздно он и на нее набросится, но она отмахивалась, а я уже не стала дальше вмешиваться. Она взрослая девочка, да и Родион – брат Саяна, так что я не могла в открытую его осуждать.
В этот момент кулак Родиона прилетает под дых моему мужу, но тот не сгибается пополам, а хватает шею брата в захват, сжимая руку в локте, а затем мутузит его, кажется, по ребрам.
– Я тебя просил лезть? Просил, разве?! – разъяренно ревет Саян, никак не успокаиваясь. – Ты кем себя возомнил?
Они летают по двору, словно кегли, сбивая столы и всё, что попадается им на пути. Гости шарахаются от них в стороны, женщины прячутся и визжат, а вот другие мужчины не спешат прийти на помощь и разнять драчунов.
Все здесь знают Родиона и силу его пудовых кулаков, так что все просто-напросто боятся попасть под горячую руку хозяина дома.
Я же тревожно оглядываюсь, всё надеясь, что кто-то вмешается, но тщетно.
– Что произошло? Почему они дерутся? – спрашиваю я словно в пустоту, пытаясь понять, что так триггернуло Саяна, что он вдруг набросился на брата. Он никогда себе такого не позволял. Не то что с кулаками кинуться, даже просто оскорбительное что-то сказать.
– Сделай что-нибудь, Люба, – стонет Ульяна и хватает меня за руки.
Глаза у нее на мокром месте, сама она трясется и со стыдом поглядывает на гостей. Ей стыдно, она боится, что праздник испорчен, и что о ней, как о хозяйке, теперь будут сплетничать и выставят не в лучшем свете.
– Что ты предлагаешь? Кинуться между ними и отхватить по лицу?!
– Не трогай меня, – шиплю я и отталкиваю ее. Становится вдруг от нее противно.
Я дергаюсь, когда рядом с Ульяной вдруг словно из ниоткуда возникает Лиза Ермолаева, а следом семенит и ее мать, опасливо озирающаяся на дерущихся.
Родион и Саян бранятся и толкают друг друга уже не с такой агрессией, как в начале, но все просто наблюдают.
– Ульяна, – недовольно произносит мамаша Ермолаевой, поджав губы, – ты что, не предупредила зятя о нашем приходе? Ты обещала, что всё будет спокойно, Лизе нельзя нервничать.
Мне совершенно не нравится ни наглый тон этой тетки, ни ее гадкий липкий взгляд, которым она окидывает меня.
– Ох, я н-не знала, что так получится, Феодора Степановна. Я не знала, что…
Ульяна вдруг кидает на меня виноватый взгляд, и я сжимаю челюсти. Не удивляюсь тому, что она извиняется за мое появление на празднике, на которое и намекает эта Феодора.
Зато мне становится ясно, в чем причина драки Саяна и Родиона. Видимо, муж заметил появление Ермолаевой и разозлился, что я с ними неизбежно пересекусь.
Возникает не то чтобы облегчение, но мне становится чуть легче от мысли, что это была не идея Саяна. Что он не собирался настолько сильно унижать меня и сталкивать нас с Лизой лбами.
– Думаю, всем будет лучше, если вы поедете в гостиницу. Праздник явно окончен, – грустно констатирует Ульяна, а вот Лиза всё это время, в отличие от своей матери, молчит и смотрит себе под ноги.
Играет роль невинной девчонки, которая ни в чем не виновата. И если другие могут повестись на ее уловки, то я-то знаю, какая она настоящая.
– Нам уйти? – словно бы удивляется Феодора и возмущенно добавляет: – Мы никуда не уйдет. Если кому и уходить, то уж точно не нам.
Она выразительно смотрит на меня, а я только молча усмехаюсь. Она явно нарывается на скандал, хочет, чтобы я ответила, а я не удостаиваю ее и словом.
Отворачиваюсь и делаю вид, что не замечаю их.
Пока Ульяна пытается сгладить новый назревающий конфликт, зачем-то унижаясь перед ними, что мне совершенно не понять, Саян окончательно побеждает брата и валит его на землю лицом вниз, заломав ему руки.
Он тяжело дышит, весь вспотел, рубашка порвана и висит лохмотьями, но внешний вид его явно сейчас мало волнует. Что-то прошипев брату сквозь зубы, он снова бьет его в бок, а затем встает и резким шагом направляется в нашу сторону.
Грудная клетка вздымается так часто, плечи напряжены, да так, что кажутся еще шире и массивнее. Брови нависают над глазами, в которых полыхает грозовая туча, уголок рта скошен вниз, а подбородок агрессивно сжат, а сам он пробивает себе путь, как ледокол через морской путь.
