Он тряс Глеба за пиджак, его тело била мелкая дрожь. Небесный помолчал, глядя в его искажённое страхом лицо, и наконец сдался, тяжело вздохнув.

— Ладно… Ладно, успокойся. Я поищу. Вечером. Обещаю. Всё будет.

Михаил отпустил его, его руки безвольно упали вдоль тела. Он не сказал больше ни слова, просто отвернулся и побрёл к своей кровати, чтобы упасть на неё лицом в подушку, погрузившись в пучину собственного отчаяния.

Глеб поправил смятый пиджак. Уголки его губ дёрнулись в едва заметной усмешке. Всё шло по плану. Оставалось лишь дождаться вечера. Сегодня точно что-то случится.

Я уже давно выработал режим: ежедневно вставал рано утром, чтобы успеть позаниматься в зале с Васей. Мы возвращались в общежитие незадолго до пар, времени как раз хватало привести себя в порядок. Остальные студенты к этому часу только-только начинали просыпаться.

Коридор ещё находился в полумраке, но стоило нам войти, как отреагировал датчик движения и зажёгся свет. Предвидя это, мы успели на секунду прикрыть глаза.

До двери нашей комнаты оставалось совсем немного, когда Вася внезапно остановился, заодно и меня дёрнув за руку.

— А кто из нас выходил последним сегодня?

Я удивлённо посмотрел на него и пожал плечами.

— Какая разница? Я, вроде.

— Ты уверен? — он с прищуром посмотрел на меня.

— Да, а что?

— А ты посмотри внимательно, — он протянул руку с указательным пальцем в сторону двери. И до меня дошло: она приоткрыта.

Я тут же ломанулся вперёд и открыл её на себя, схватившись за полотно на уровне своей головы.

Мы оба замерли на пороге.

Комната выглядела так, будто через неё пронёсся ураган. Матрасы были сброшены, шкафы распахнуты, а их содержимое — одежда, книги, конспекты — валялось на полу беспорядочной кучей. Стол Васи был перевёрнут, а тумбочки сдвинуты с мест, как и кровати.

— Что… — Вася не мог вымолвить ни слова, его лицо вытянулось от шока.

Я не помню, как оказался в центре комнаты. Внутри всё закипело. Ярость, горячая и слепая, подкатила к горлу. Воздух вокруг меня заметно нагрелся, и от моих сжатых кулаков потянулся лёгкий, едва заметный дымок. Я подбежал к окну, отодвинул мешающую тумбочку и запустил руку в узкую щель между стеной и батареей.

Пусто.

Выдернув руку, я с силой толкнул пустую тумбочку. Та с грохотом упала.

— Чёрт! Чёрт возьми! — вырвалось у меня, а руки сами потянулись к голове.

— Алексей, успокойся! — Вася опомнился и осторожно приблизился ко мне, как к раскалённой печи. — Что случилось? Что там было?

— Тайник, — прошипел я, чувствуя, как пламя готово вырваться наружу. — Все деньги. Абсолютно все мои деньги. Пропали.

— Ну… ну не всё же потеряно, — попытался успокоить он, сам явно напуганный моим состоянием. — Это же не такие огромные… Аркадий Петро…

— Не огромные? — я дико засмеялся, и мой смех прозвучал как лай. — Вась, там было больше ста тысяч!

Лицо Снежного побелело. Он отшатнулся от меня, словно от внезапно ударившего током, споткнулся о разбросанные вещи и тяжело рухнул на пол. Друг сидел, уставившись на меня пустыми глазами, и беззвучно шевелил губами.

— С-сто… откуда? — наконец выдавил он.

— Бои! Откупы с дуэлей! — яростно выкрикнул я. — Я же не отправлял их любимой бабушке, как ты! Я копил! Всегда при себе!

Я сделал глубокий вдох, пытаясь взять себя в руки. Пламя внутри немного утихло, но ярость никуда не делась.

— Сиди тут. Ничего не трогай, — приказал я, направляясь к двери. — Я иду будить коменданта. Может, кто-то что-то видел. Да и полиция не помешает.

— Ты уверен? — слабо попытался возразить Вася, поднимаясь с пола. — Не думаю, что академия захочет раскручивать такой скандал…

— У ста тысяч ноги не могли вырасти, — холодно отрезал я, уже выходя в коридор. — Хоть что-то они обязаны сделать. А ты сиди и не двигайся.

Я шёл по коридору, и с каждым шагом ярость сменялась ледяной, цепкой решимостью. Кто бы это ни был, они подняли руку не на того человека. Я всю академию на уши подниму и найду эту гниду. Все причастные заплатят. Очень дорого заплатят.

Интерлюдия

Глеб насвистывал под нос, застёгивая чистую, выглаженную рубашку. Утро было отличным. Главный источник его раздражения, Михаил Огнев, отсутствовал в комнате всю ночь, и тишина была блаженной. Он уже позавтракал бутербродами с чаем и готовился к выходу.

Дверь с грохотом отворилась, впустив в комнату Михаила. Тот выглядел так, будто его протащили по всем задворкам Тамбова за ноги. Форма помята, под глазами пролегли тени от недосыпа, волосы взлохмаченные. Но, что поразительно, на его лице застыла блаженная, пьяная ухмылка.

— Ну что? — Глеб поправил рукава пиджака и с нескрываемым любопытством уставился на соседа. — Поделишься? Надеюсь, ты этого выскочку как следует проучил? Рассказывай!

Михаил, не глядя на него, плюхнулся на свою кровать, даже не пытаясь снять ботинки.

— Отстань, Нёба. Не до тебя. Спать хочу — не могу.

— Да ладно, не скромничай! — Глеб подошёл ближе, потирая руки. — Я же всегда за тебя, ты знаешь. Ты же прожарил этого Стужева?

— Я тебе сказал — отвали! — Огнев рявкнул, но от подушки не оторвался и глаз не открыл. — Всю ночь не спал. Ничего я этому жалкому бастарду не сделал.

Глеб замер с притворно-обиженным видом.

— Ничего? Так чем тогда…?

— Нашёл способ лучше, — Михаил захихикал. — Нашёл… Запомни это. Всё, не трогай меня. Дай поспать.

Его дыхание почти сразу стало тяжёлым и ровным. Он буквально провалился в сон, довольный и умиротворённый.

Глеб постоял над ним несколько секунд, лицо его выражало полное недоумение. Он аккуратно толкнул Огнева в плечо.

— Миш? А на пары? Эй!

Ответом был лишь тихий храп. Глеб потолкал его ещё, чуть сильнее, но тот лишь бессознательно отмахнулся, бормоча что-то неразборчивое.

Постояв ещё несколько секунд в полной растерянности, Глеб раздражённо вздохнул. Накинул пальто и вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь. В коридоре он замедлил шаг, на его лице застыла задумчивая гримаса.

«Нашёл способ лучше»? Что это могло значить? И почему Огнев, вечно кипящий от злости на Стужева, был так доволен, ничего ему не сделав? Эта загадка не давала ему покоя всю дорогу до аудитории.

Комната наконец-то обрела подобие порядка. Книги стояли на полках, одежда была убрана в шкаф, а пол блестел чистотой. Мы с Васей, вымотанные, опустились на заправленные кровати, пока девушки — Ксюша Цветаева, Вика Мясоедова и Татьяна Рожинова — расставляли на столе чашки и тарелки с печеньем.

— Ну и бардак тут у вас был, конечно, — констатировала Вика, заваривая чай в большом заварочном чайнике. — Эти полицейские всё измазали своим порошком в поисках следов. Будто без этого недостаточно было погрома, устроенного преступником.

— Оттого ещё приятнее смотреть, как мы постарались, — улыбалась Ксюша, осматривая комнату и выкладывая плюшки в вазочку.

Я же вздохнул, мрачно смотря на батарею и задвинутую рядом с ней тумбочку — напоминание о пустом тайнике.

— Ладно, давайте думать, — Вася, потягиваясь, смотрел на девчонок. — Кто бы это мог быть? Список недругов принести или сами вспомним?

Цветаева, устроившись рядом со мной, тут же оживилась:

— Ну, этот противный Огнев! Он же тебя на дуэли позорить пытался! И он явно не в себе после того, как ты его победил.

— Огнев — трус, — отмахнулся я. — У него кишка тонка для подобного. Да и ума немного — оставил бы достаточно следов, а их нет.

— Может, Звягинцев? — предположила Вика. — Ты ему волосы спалил! Это ведь то ещё унижение. Ожоги вылечили, а вот волосам ещё нужно время, чтобы отрасти. Над ним за спиной теперь все хихикают.

Татьяна, элегантно разливавшая чай, также решила высказаться:

— Если вы и правда решили всех вспомнить, то это затянется до полуночи или вообще до утра. Разрядов? Он ведь на третьем курсе, а его при всех победил первогодка. Не менее унизительно, чем сожжённые волосы.