Компромат на Татьяну у меня почти в кармане. Когда узнал о её тёмных делишках, моя челюсть чуть с полом не поздоровалась. Эта девчонка совсем обнаглела, столько на себя брать! Но мне же лучше, утоплю с головой, отмазаться от такого будет невозможно, никакими деньгами.

Сейчас же рядом стояла Земская. Разве я не мог через неё повлиять на Валентина? Подобраться и к нему тоже, чтобы отомстить. Я не мог утверждать наверняка, что он нарыл информацию об истинном титуле Ксении, но всё могло быть, зная эту семейку.

С озёрской коалицией парень не контактировал, так что у них на Валентина ничего нет. Но это не значит, что он нигде не запятнал себя за два с лишним года обучения. Это у них семейное наверняка. Так что Ксения могла мне помочь. Ей даже ничего знать для этого не обязательно.

Интерлюдия

Гостиная в покоях графини Земской была воплощением старомодной элегантности. Мягкий свет от хрустальной люстры падал на антикварную мебель, расшитые гобелены и портреты суровых предков на стенах. Воздух был наполнен тонким ароматом заваренного травяного чая и горечи полыни.

Ксения сидела на краю бархатного дивана, зажимая коленями холодные пальцы. Напротив, в своём любимом кресле, восседала её бабушка, Валерия Олеговна Земская. Возраст лишь отточил её черты, сделав взгляд пронзительным, а осанку — безупречной. Ну а магия и медицина позволяли ей выглядеть максимум на сорок пять, что почти вдвое меньше истинного возраста.

— Ты подписала заявление, и на этом твоё участие в этой… истории должно закончиться, — голос Валерии Олеговны был ровным, но в нём слышалась сталь, не терпящая возражений. Она помешивала ложечкой чай в фарфоровой чашке, выглядела при этом, словно сама королева. — Ректорат разберётся. А тебе, моя дорогая, не пристало быть в центре подобного скандала. Твоё имя — не разменная монета в студенческих дрязгах.

— Но, бабушка, это не дрязги! — попыталась возразить Ксения, но её голос прозвучал слабее, чем хотелось. — Михаил перешёл все границы! Он…

— Что он сделал — не имеет значения, — мягко, но непререкаемо прервала её графиня. — Хоть я и наслышана… об этом юноше. Но ты здесь под прикрытием, не забывай. Мы не можем позволить себе вмешиваться в скандальное дело о наркотиках в стенах академии…

— Стимуляторах, ба… — не удержавшись, Ксения прервала родственницу. Но, получив в ответ острый осуждающий взгляд, стыдливо опустила глаза и притихла.

— Неважно, я ведь сказала. Наркотики, низкопробные контрафактные стимуляторы — всё это недостойно истинного мага, — женщина говорила это с гордостью. — Но вернёмся к сути разговора. Ты уже оказала своему другу формальную поддержку, и этого более чем достаточно. Твоя обязанность как графини и княжны — сохранять дистанцию и достоинство. И не давать никому повода начать расследование о той, которой никогда не было.

Валерия Олеговна отпила чай, давая своим словам осесть в сознании внучки. Ксения опустила глаза, сминая складки своего платья. Прямое противостояние с бабушкой было бесполезным — она это знала. Да и сама понимала, что если всплывёт её настоящий род и титул, то обучение в академии закончится в тот же день. А ей нравилось находиться там, нравились её новые друзья, такие близкие ей по духу.

«Хорошо, — закипело у неё внутри, пока она с внешним спокойствием слушала наставления бабушки. — Если я не могу быть на передовой, это не значит, что я не могу помочь иначе»

Мысли закрутились, ища обходной путь. Образ Алексея, его упрямый подбородок и холодная решимость в глазах, когда он заходил в секретариат, подстегнул её.

«Он не просил о помощи, но он её заслуживает. И одного его заявления может быть мало. Нужно усилить давление. Сделать так, чтобы жалоба выглядела не личной местью, а коллективным требованием»

В памяти всплыли образы других студентов — тех, кто с опаской переходил на другую сторону коридора при виде Огнева, тех, кто пренебрежительно отзывался о нём в кулуарах. Была ли среди них пара-тройка тех, кого он унижал публично? Кого оскорблял? У кого хватит смелости, если их осторожно подтолкнуть и пообещать поддержку? Одно дело — простолюдины. Их много пострадало. Но осмелятся ли они пойти против графа? Или дворяне?

Инцидентов было много на самом деле. Ксения не раз слышала от Марии, что некоторые точили зуб на Михаила. Тот славился своим скверным характером. Но были ли аристократы в числе его жертв? Нужно найти их, поговорить с Марией. Ведь она на одном потоке с Огневым.

План начал вырисовываться в её голове. Тихий, дипломатичный, без её прямого участия в процессе. Она могла бы стать тем катализатором, который сплотит недовольных, не афишируя своего имени. Это бы решило все проблемы, а совесть девушки не страдала бы.

— … Ты меня слушаешь, Ксения? — голос истинной графини Земской вернул её к действительности.

— Да, бабушка, — девушка подняла голову, и на её лице была изображена покорность. — Ты права. Мне не стоило во всё это вмешиваться так безрассудно.

Валерия Олеговна удовлетворённо кивнула:

— Умница. Теперь допивай чай, он остывает.

Ксения послушно поднесла чашку к губам, но в её глазах, опущенных к золотистому напитку, горел уже совсем другой огонь — огонь решительного и бунтарского замысла.

Она нашла способ обойти запрет. И теперь ей предстояла другая, не менее сложная задача — найти союзников и уговорить их переступить через свой страх.

Интерлюдия

Они занимались в том же самом тренировочном зале, который выделили лично в пользование лучшему студенту всего третьего курса. Это не та кладовка, что у Стужева, а просторное помещение с широкими окнами, через которые мог свободно проходить свет. Выбор тренажёров был шире, и места предостаточно.

Валентин наблюдал, как Ксения отрабатывает удар, и видел не столько движение клинка, сколько рассеянность в её глазах. Она была не здесь, её мысли находились где-то далеко. И парень с растущим раздражением догадывался, где именно — вокруг этого никчёмного бастарда Стужева.

Он видел, что она всё ещё ищет способы помириться с ним. Ещё и влезла в эту историю с Огневым и обвинениями. Ну вот кто её за язык тянул? Разве ей позволительно участвовать в чём-то подобном? Разве она не под прикрытием?

Рожинов перепроверил данные сестры, и та оказалась права. Земская и княжна Юсупова были похожи как две капли воды. И последняя с начала лета не появлялась на публике.

И что только могла княжна найти в этом отбросе Стужеве⁈ Эта настойчивость, эта преданность… Девушка начинала действовать ему на нервы. Слишком открытая и наивная, но в то же время упрямая и правильная.

Сколько можно это терпеть? Пора было вновь взять ситуацию в свои руки. И для этого требовался особый, тонкий спектакль.

В тот же вечер они гуляли по городскому парку, уже украшенному сверкающими гирляндами. До Нового года оставалось больше месяца, но соответствующее настроение уже просачивалось тот тут, то там. Запахом корицы и ели в кафе, цитрусами на полках магазинов.

Было тихо, безветренно и морозно, весь шум города оставался где-то далеко. Лишь снег хрустел под ногами ровным, упругим покровом, а также переливался под светом фонарей так, будто это алмазная крошка рассыпана. Воздух обжигал лёгкие чистотой и холодом.

Валентин и Ксения шли по расчищенной аллее, их тени длинными синими пятнами ложились на искрящийся снег. Девушка, закутанная в элегантное пальто и тёплый шарф, молчала, её взгляд был рассеянно устремлён куда-то вдаль, к одинокой луне на горизонте. Валентин, шедший рядом, с каждым шагом чувствовал, как накипает раздражение. Эта её тихая, упрямая преданность Стужеву, эти постоянные попытки наладить мосты… Всё это грозило разрушить его тонко выстроенные планы.

Пора было ставить на кон более весомую фигуру. Играть ва-банк, используя свой актёрский талант.

Он внезапно остановился, заставив и Ксению замедлить шаг. Они оказались в уединённом месте, у старой беседки, крыша которой была увенчана пушистой шапкой снега, а столбы-опоры оплетены гирляндой, мигающей всеми цветами радуги.