Одним резким, властным толчком он входит в меня. Ни малейшей боли, лишь шокирующее ощущение от абсолютной полноты, от сокрушительной силы, с которой он заполняет меня до самого предела.

Давно уже привыкла к его размерам. И он уже знает меня, хотя по началу берёг.

Сейчас и правда не хочется прелюдий. Хочу его всего. Так же сильно, как я вижу в его глазах, по плотно сжатым губам, по жаждному выражению глаз, он хочет и меня.

Воздух вырывается из моих лёгких с громким, прерывистым стоном. Внутри всё растягивается, покорно принимая его размер. Это ощущение наполненности, переходящее в ослепительное наслаждение, заставляет выгнуться и двинуть бёдрами навстречу ему.

— Умница моя.

Дорхар начинает движение плавно. Хотя я вижу по суженным глазам, хочет вбиваться, вколачиваться в яростном ритме.

Всё равно учитывает, берёжёт меня. Но мне уже хорошо. Я уже знаю его.

И точно знаю, как сделать так, чтобы мне стало ещё лучше.

Я смотрю в глаза Дорхару и медленно облизываю губы. Его взгляд темнеет, он хватает мои запястья, прижимая их к столешнице по бокам от меня, наклоняется и впивается жадным поцелуем в мои губы.

Моя провокация удалась: он ускоряется. Его бёдра начинают двигаться в неистовом, яростном ритме. Каждый толчок наполняет меня сильно, глубоко, до самого дна.

Стол скрипит и стучит по каменному полу, в такт нашему дикому танцу.

Мои ноги обвиваются вокруг его бёдер, впиваясь пятками в его напряжённые мускулы, притягивая его глубже, ещё глубже. Его губы и язык терзают мой рот так, что я теряю дыхание.

Дорхар вбивается в меня, и каждый раз, когда он достигает самой глубины, по моему телу прокатывается судорожная дрожь. Во мне всё горит, всё пульсирует, сжимается вокруг него.

Он находит способ оплатить за провокацию. Отпускает мои руки, и приподнимает мои бёдра, меняя угол. Следующий же толчок заставляет меня взвыть — он попал в какую-то новую, невероятно чувствительную точку внутри меня.

Разрывая поцелуй, чуть замедлившись, Дорхар смотрит с предвкушением на моё лицо, точно зная, что он делает со мной сейчас.

А я… Внутри меня нарастает знакомое, неумолимое давление. Острее, яростнее, чем когда-либо. В этот раз оно не разливается волной, а взрывается, сокрушая всё на своём пути.

— Дорхар, Дорхаррр, я… ооо… ааа…

Оргазм накрывает меня с такой силой, что у меня темнеет в глазах. Моё тело бьётся в судорожных спазмах, бесконтрольно сжимаясь вокруг него, и я кричу, громко, без стыда, вцепившись в него так, будто он — единственное, что удерживает меня в этом мире.

Его ритм сбивается, он издаёт глухой, сдавленный рёв, и я чувствую, как он изливается в меня, горячим потоком, пульсируя глубоко внутри. Его тело на мгновение каменеет, затем тяжело опускается на меня, прижимая к холодному столу.

Он находит мои подрагивающие губы пронзительно нежным поцелуем. Мне так хорошо, что кажется, сейчас расплачусь.

Мы лежим так, тяжело дыша, сердце отчаянно колотится. Вся моя кожа горит, каждый мускул поёт, а глубоко внутри всё ещё пульсирует в такт его отступающим спазмам.

Дорхар медленно приподнимается на локтях, его взгляд светится довольством.

— Ну что, помощница моя, — в его хриплом голосе явное, глубочайшее удовлетворение и доброжелательная ирония, — передохнули, стресс от настройки сняли, продолжаем работать.

Я невольно смеюсь и наградой мне становится новый поцелуй. Нежный и трепетный. Благодарный.

Обнимаю его и отвечаю на поцелуй. Хорошо мне с ним. Как же мне с ним хорошо!!

Дорхар медленно отстраняется, привычными уже жестами приводит меня и себя в порядок. Очищающий артефакт убирает мокрые следы нашей страсти. Ректор и я уже полностью одеты. Ничто в этом закрытом отделе больше не напоминает о нашей вспышке.

Да и Дорхар, обняв меня и снова поцеловав, окидывает взглядом окружение и становится серьёзен.

С явной неохотой отпуская меня из объятий, он поворачивается к резонансному усилителю.

Его пальцы теперь с хирургической точностью настраивают прибор, сопоставляя только что полученный сияющий узор с данными из небольшого, скрытого терминала, встроенного в его портфель.

Я опираюсь на спинку стула, наблюдая за ним. Тело ноет приятной усталостью, разум постепенно очищается, а от пережитых ощущений внутри разгорается новый огонь. Мне очень интересно, что же ректор будет делать дальше.

Экран терминала отбрасывает резкий синий свет на его каменное лицо.

— Отлично, Кьяра, — его голос звучит тихо, с неуловимо опасными интонациями, заставляющими меня поёжиться. — Есть идентификация. Элион Грейспан. Гениальный инженер-металлург. Специалист по резонансной гармонии. Бесследно исчез семь лет назад. Через три месяца после подписания эксклюзивного контракта с Веритек.

Он поворачивается ко мне. В его золотистых глазах полыхает что-то настолько страшное, что я невольно ёжусь, обхватывая себя за плечи.

— Эмоциональный резонатор Эмрил-Девять, — он произносит название продукта с мёртвым спокойствием, но его сжатые кулаки, лежащие на столе, выдают сдерживаемую бурю. — Главный продукт Веритек. Золотое дно, принёсшее им миллионы. И весь он… построен на украденном гении.

На ректора просто страшно смотреть, когда он произносит это с каменным, безжизненным лицом.

— Грейспан не просто исчез. Его стёрли. Сначала — юридически, заставив подписать кабальный контракт, который передавал им все права на прошлые и будущие работы. А затем…

Дорхар делает паузу, и воздух в библиотеке становится ледяным, — физически. Подстроив, как несчастный случай. Чтобы он не мог оспорить их «авторство». Они не просто воры. Они убийцы, прикрывающиеся патентами и юристами.

Я ахаю, прижимая пальцы к губам.

— Теперь у нас есть неопровержимое, вещественное доказательство, — продолжает ректор, опуская взгляд на результат. — Зафиксирован магический отпечаток создателя, вшитый в саму материю устройства. Это прямое указание на воровство интеллектуальной собственности. Но… Этого недостаточно для полного разгрома Веритек.

Дорхар скрещивает мощные руки на груди, его взгляд скользит по бесконечным рядам стеллажей, уходящим в полумрак.

— Им хватит наглости и влияния, чтобы объявить это подделкой. Кьяра, нам нужны документальные подтверждения. Твёрдые, осязаемые. За работу. Ищи всё, что связано с Грейспаном и ранними стадиями этого проекта. Я займусь техническими архивами, а ты проверь патентные и финансовые дела.

Я решительно киваю, и мы расходимся в разные стороны зала.

Туманная цель хоть с какой-то стороны прижать Веритек наполняет меня ярким энтузиазмом. Адреналин снова закипает в моей крови, придавая моим движениям резкую чёткость.

В голове всё выстраивается с безжалостной чёткостью. Я точно знаю, что исктаь.

Патентные дела. Стеллаж «Отклонённые заявки, Г-Д».

Мои пальцы скользят по корешкам толстенных папок. Я ищу не сам патент Веритек. Он, конечно, утверждён. Мне нужны первоначальные, отклонённые заявки.

Я нахожу папку с грифом «Грейспан, Э.». Она тоньше, чем я ожидала. Внутри — несколько листов с изящными, знакомыми чертежами. Те самыми, что я видела на столе у Дорхара.

Но здесь они другие — более сырые, с пометками на полях, сделанными аккуратным почерком. В углу штамп: «Отклонено. Недостаточное обоснование коммерческого потенциала». Дата — за год до подачи заявки «Веритек».

Я с торжеством улыбаюсь, аккуратно вынимаю драгоценные листы.

Финансовые отчёты. Секция «Корпоративные контракты, В-Г».

Ректор поручил мне найти любые следы финансовых операций. Я листаю толстенные фолианты с ведомостями, ищу имя «Грейспан». И нахожу. Небольшие, но регулярные выплаты из некоего «Фонда развития перспективных исследований» на его личный счёт.

Платежи прекращаются за месяц до его исчезновения. А через неделю после прекращения выплат тот же фонд перечисляет крупную сумму на счёт дочернего предприятия «Веритек Индастрис». Я выписываю номера счетов и даты, сердце оглушительно бьётся.