— Так уж и полностью? — изумился Глыба, коренастый мужичок в кургузом кафтане и кепке, которая видела и лучшие времена. У Глыбы не хватало переднего зуба, и он занял образовавшееся отверстие цигаркой, которую практически не выпускал изо рта. — У дворянчиков и без жандармов свои армии найдутся.

— Дворянчиков трогать и не надо, — сказал Магистр. — А вот купцов, мануфактурщиков и прочий люд с нетрудовыми доходами уже пора пощупать за влажное вымя.

Кабак, в котором Магистр беседовал со студентами, был максимально дешевым, с самой простой едой и питьем, но в него все же можно было зайти с улицы и быть уверенным, что ты сможешь выйти из него обратно. Кабак, в котором он встречался с представителями столичного криминального мира, по большей части был хлевом. На полу валялись окурки, объедки, осколки битой посуды и нестойкие посетители. Воздух был пропитан табачным дымом и перегаром до такой степени, что можно было захмелеть просто сделав вдох. Официантами служили суровые бородатые мужчины в кожаных фартуках мясников. Сходство усиливалось их привычкой носить на поясе здоровенные тесаки.

Магистр почувствовал, как на него накатывает теплая волна ностальгии. В своей игровой молодости Магистру частенько доводилось бывать в подобных заведениях и обделывать сомнительные делишки с подозрительными типами, вроде местных.

— Цены растут, как на дрожжах, — сказал он. — А у трудового люда денег на кармане не прибавляется, так что нет нужды спрашивать, за чей счет этот банкет. Пришло время нанести по классу эксплуататоров заслуженный им удар возмездия. Грабь награбленное и вот это вот все.

— Складно чешешь, — сказал Жиган, один из приспешников Глыбы. Он был высокий, тощий, как жердь и носил щеголеватый пиджак малинового цвета, который топорщился в районе подмышек из-за запрещенного к ношению «нагана». — Прям как по бумажке. А сам-то ты кто такой, фраерок, и не слишком ли ты молод, чтобы такие речи авторитетным людям задвигать? Кого ты знаешь? Кто тебя знает?

— Я Никола Питерский.

Глыба и его приспешники переглянулись. Было очевидно, что никто из присутствующих ничего о таком персонаже не слышал.

— Поезжайте в Питер, выйдите на Невский проспект и спросите за Николу, — посоветовал Магистр. — Меня там все знают.

— Здесь не Питер, — сказал Жиган. — И сдается мне, что ты, мил человек, стукачок.

— В кругах, к которым я близок, — беззлобно сказал Магистр. — За такие слова можно и под ребро схлопотать.

— Нарываешься? — нахмурился Жиган и сунул руку под малиновый пиджак.

— Ты за волыну-то не хватайся, — сказал Магистр. — Пуля — дура, а оружие воровское — это нож. Быстро, тихо, не оставляет места случайности.

— Могу и на ножах пояснить, — ухмыльнулся Жиган, откинул полу пиджака и продемонстрировал Магистру висевший на поясе кинжал с инкрустированной фальшивыми драгоценными камнями рукояткой. Магистр отметил, что камни сидят неровно и не всегда подходят по размеру. Скорее всего, изначально оружие принадлежало кому-то из знати, было украдено, и кто-то, может быть, сам вор, может быть, Жиган, выковырял драгоценные камни на продажу и заменил их поддельными.

Чисто для форсу.

Магистр повел рукой в воздухе и вытащил из рукава (на самом деле, из инвентаря) Демонический Клинок Истредда. Изогнутое лезвие было покрыто тускло светящимися зловещим зеленым светом письменами Нижнего мира и от него шел пар. Магистр ухмыльнулся и воткнул нож в столешницу.

— Только хочу сразу предупредить, — сказал он. — Я — писатель не местный, попишу и уеду.

Жиган схватился за нож.

Он не успел даже вытащить его из-за пояса, как Магистр одним быстрым неуловимым глазу движением вытянул Демонический Клинок Истредда из стола и погрузил его Жигану в брюхо.

И умудрился проделать это, даже не вставая со стула.

Присутствующие, кроме Глыбы, дернулись, но в левой руке Магистра уже был здоровенный револьвер, направленный лидеру группировки прямо в лоб. Глыба заглянул в бездну дула, и бездна посмотрела на него в ответ.

Жиган захрипел и повалился назад, срываясь с клинка Магистра. Края его раны дымились.

Присутствующие практически не обратили на происходящее внимания, многие даже головы в сторону их стола не повернули. Поножовщина была здесь в порядке вещей.

— Убедительно, — сказал Глыба. — Кстати, этот парень никогда мне не нравился.

— Может быть, тебе тут еще кто-нибудь не нравится? — поинтересовался Магистр, стряхивая с Демонического Клинка Истредда капли крови.

— Нет, остальные вроде мужчины ровные, — сказал Глыба. — Продолжаем разговор.

— Базара нет, — Магистр снова воткнул клинок в дерево стола, а револьвер положил в карман пиджака, чтобы два раза в инвентарь не тянуться. — Пойми, вы ничем не рискуете. Если завтра в семь на площади ничего не произойдет, и полиция все еще будет в городе, вы можете просто не начинать.

— Как говорил покойный, — Глыба брезгливо посмотрел на мертвого Жигана и тут же перевел взгляд обратно на Магистра. — Ты складно чешешь. Но не дает мне покоя один вопрос. Ты говоришь, что отдаешь нам город, но я не могу понять, твой прибыток-то в этом какой? Или попросишь долю малую со всего, что мы к утру добудем?

— Нет, у меня свой интерес, — сказал Магистр. — Хочу под шумок британское посольство высадить.

— Рисковый ты мужик, Никола, — констатировал Глыба. — А что за интерес у тебя в посольстве? Золотишко или артефакт какой ценный?

— Есть у меня знакомый хороший, которому очень хочется почту дипломатическую почитать да карты британские посмотреть, — сказал Магистр. — И большие деньги он готов за это заплатить.

— Насколько большие?

— А ты с какой целью интересуешься?

— Да просто сдается мне, что ты нашими руками хочешь весь жар загрести, а каштаны жареные себе оставить, — сказал Глыба. — Наша-то добыча, как ни крути, от фарта зависит, может, у купца пустой сезон и сундуки пусты, или мануфактурщик все распродал, да деньги успел в товар вложить, который ему еще только привезти должны, а ты, получается, свой заработок себе уже гарантировал. Справедливо ли это, Никола?

— В жизни воровской многое от фарта зависит, — напомнил Магистр. — Без фарта и кошелек на базаре не подрежешь, а чтоб в британское посольство вломиться еще и подготовка неслабая нужна, да и знакомый тот — мой…

— Я, может быть, тоже хочу на те карты посмотреть, — сказал Глыба. — Очень я до карт любопытный.

— Базара нет, — согласился Магистр. — Дашь мне пяток своих людей, чтобы вместе со мной пошли, что они найдут, то тебе и принесут. Так справедливо?

— Но учти, Никола, если они подставу какую-то почуют, то сразу на ножи тебя поставят, — предупредил Глыба. — Я вижу, что ты мужик резкий, да и нрав у тебя крутой, но супротив воровского мира в одиночку тебе не выстоять.

— На том и покалим сростень, — сказал Магистр, желая эффектно закончить разговор.

Не получилось.

— Что покалим? — не понял Глыба.

— Скрепим наш деловой договор рукопожатием, — пояснил Магистр, убирая ладонь с Демонического Клинка Истредда и протягивая ее Глыбе.

— Скрепим, — сказал Глыба, вытирая свою руку о кафтан.

Пауки договорились.

Революционеры.

Профессиональные борцы с режимом, пламенные оппозиционеры, террористы, бомбисты.

На их поиски Магистр потратил больше всего времени. Три дня он шатался по кабакам, трактирам и прочим заведениям, переговорил с кучей людей, подбил на протест несколько студенческих сообществ, договорился с местным криминалитетом, и лишь на исходе четвертого дня его свели с руководителем подпольной ячейки Яковом Ломакиным.

Яков был невысокого роста, носил военный мундир без знаков различия и курил трубку, набитую дешевым табаком. Скорее всего, самосадом.

Они встретились глубокой ночью на кухне трактира, куда Магистра провел доверенный человек Ломакина. Яков сидел за столом и ел вареную в мундирах картошку с салом и луком, запивая все это дело чистейшим, как слеза младенца, самогоном.