— Не думала, что когда-то услышу от вас, Мария Семеновна, похвалу в свой адрес.

— Время, Вера! Время! Я — дура старая… Надо было сразу сказать, не тянуть. Кое-какие детские вещи я уже перевезла туда. Возьми самое необходимое. Здесь я останусь, встречу его… Дима приедет злой и накрученный. Мне он ничего не сделает, рычаги давления пока имеются, — свекровь поджала губы и посмотрела в окно на воронье, кружащееся над крышей соседнего дома.

Вера покидала документы на дно большого рюкзака. Сверху пошли теплые вещи, которые пригодятся при осенней погоде. Маленький ноутбук, который может пригодиться для поисков удаленной работы, запихнут в большое боковое отделение. Пока она собиралась, Ася ползала по кровати, «помогая» маме, вытаскивала вещи обратно. Накинула голову материну кофту и впервые засмеялась. Милана, вытянув шею, внимательно наблюдала, что мать делает.

— Мы поедем в очень хорошее и безопасное место, — наговаривала Вера детям. — Сейчас мамочка вас тоже соберет.

— Далеко соберет? — хмыкнул Копейкин, разглядывая ее исподлобья. Он стоял в проходе, широко расставив ноги, загораживая единственный выход. — Сговорились бабы против меня, бунт устроили… А я думаю, чего это голос из банка так похож на голос материной подруги-соседки? Догадался по пути позвонить и все выяснить.

У Веры из рук выпала расческа. Она увидела, как Милана в страхе стекает на пол и пытается залезть под кровать. Ася ухватилась за рукав мамы, будто искала защиты.

«Сука! Он моих детей обижал?!» — ее шарахнуло осознанием дикой, несусветной правды. Правды, в которой отец стал врагом и опасностью для ее детей. Она медленно развернулась, чтобы посмотреть ему в глаза… Наметить, так сказать, цель уязвимости.

— Не хорошо, Вера, подарками раскидываться. Я тебе цветы подарил…

— Мне зачуханные цветы, а любовнице, которая меня чуть на тот свет не отправила машину с барского плеча? — Вера его не боялась. Что-то в ней переломилось после ранения и комы. Обратно люди возвращаются измененные, и начинающие смотреть на вещи иначе. Переживала она только за дочек, что им придется стать свидетелями шумных разборок между родителями.

— Квартира не в счет? — у него отъехала вперед нижняя челюсть как у бульдога. Он постукивал подошвой об пол, и звук расходился по комнате отсчетом метронома.

— Жилье ты отписал детям. Своим родным детям! Не мне, Сергей, — легкие наполнял его терпкий парфюм, еще больше раздражая. Ее мозг судорожно искал выход из непростой ситуации.

— Ты не понимаешь, Вер! Машину мне пришлось ей купить, как отступные.

— Ой, бедненький, мне прикажешь пожалеть тебя? Наблудил и заметал следы. Думал, что она оставит тебя в покое и меня с детьми? Только, вышло все иначе, Копейкин. Ты деньги потерял и семью не сберег.

— Не говори так, Вера… — по мужскому лицу прошлась гримаса боли. — Я хотел, как лучше, хотел все исправить. С Людой было просто помутнение. Знал бы какие будут последствия, близко к ней не подошел.

— Плевать я хотела на тебя и на твою шаболду. Ты мне лучше скажи, почему дети такие испуганные? Обижал дочек? Копейкин, в глаза мне смотри, не смей отворачиваться! — зарычала она, распознавая его растерянность, будто застала за чем-то постыдным.

— Ну, шлепнул пару раз, чтобы не капризничали. Это называется — воспитание, Вер.

Вера смотрела на него и не понимала, как могла полюбить этого обшитого кожей козла? Внешне, вроде, человек, а копни глубже…Как могла терпеть его отношение к себе и детям?

— А я тебя не так воспитывала, Сережа, — раздался слабый голос из вне круга обид. — Вот оно, что получает? Сходила до аптеки, оставила малышек с отцом родным… Он и руки давай распускать. Поверила тебе, что они заплаканные потому, что по маме скучают. Вспомнили. А ты и тут обманул.

— Мам, ну че ты начинаешь? Опять лезешь, куда тебя не просят. Сказал же, что сам со своей семьей разберусь, — пришлось ему развернуться и отвлечься на «помеху» сзади.

— Сначала думала ты и правда жалеешь, что оступился. Встала на твою сторону. Невестку винила, что она себя запустила и не достает тебе женского внимания. А ты вон как… Не внимания, а ремня по сраке в детстве не хватило. Начал поднимать руку на моих беззащитных внучек? — ее голос сорвался, будто крик у подстреленной птицы. — Ой, что-то мне не хорошо… — Мария Семеновна схватилась за сердце, качаясь, будто вот-вот упадет.

— Чего стоишь, остолоп, скорую вызывай! Не видишь, матери плохо? — Вера каким-то чутьем уловила спектакль свекрови. Поймала ее осознанный и твердый взгляд. Артисткой она была и раньше, устраивая ей сцены похлеще… Только сейчас Мария Семеновна поступала ей во благо, отвлекая своего сыночка.

У Веры появилась маленькая передышка, пока Сергей занимался матерью и из гостиной слышалось:

— Сережа, водички принеси. Ой, нет! Лучше мне зеленого чая завари с лимоном. Говорят, он успокаивает. Сережа, посмотри в окно, не едут ли врачи… Сережа-а-а! Что же ты такой трудный? Сказала же: зе-ле-ный!

— Бабушка болеет? — Милана, которую поманила пальчиком мать, заглянув под кровать, светила из темноты глазенками.

— Бывает, что пожилые люди чувствуют себя нехорошо. Ничего, малышка, это пройдет. Бабуля нас всех еще переживет и будет плясать на вашей свадьбе. Давай-ка ты, вылезай, доча. Нам нужно будет улучить момент, пока вашу бабушку доктор будет осматривать, — протянула ей руку, за которую ухватилась маленькая ладошка.

Вернувшись в исходное положение, Вера свистнула носом, выпустив воздух ноздрями. Младшенькая ее, вытащила все вещи из рюкзака и пытается забраться в сумку сама. Голова влезла, половина тельца тоже… Попа с ногами наружу торчит. Кряхтит, старается, как улиточка в раковину заползти.

«А почему бы и нет? Это выход — будто бы переноска для детей, если надеть рюкзак спереди».

— Вера-а-а! Иди, врачи приехали, — заглянул в комнату Копейкин и нашел жену, спокойно заплетающую косички Милане.

— А с детьми кто останется? — она даже бровью не повела, продолжая водить расческой по волосам дочери. Ася пыхтела рядом, пытаясь сжевать ухо у резинового зайца, поливая игрушку слюнями. Заяц протяжно пискнул в дырочку, прося помощи от зубастой хищницы.

— Л-ладно. Я сам прослежу, — он осмотрел спальню и ничего подозрительного не заметил. Обычный девчачий бардак. В раскиданных вещах нет схемы, только хаос привычный для родителей маленьких и любопытных девочек. — Вера, мы обязательно продолжим разговор, — кивнул и исчез из видимости.

Интересная планировка квартиры, где все выходы из комнат вели в коридор. Они были не проходные. Стоило Дмитрию вступить в диалог с бригадой скорой помощи, Вера кинулась на старт. Главное схватить детей и их вещи. Рюкзак с ноутом и документами. Ключи от квартиры в кармане. Если выскользнуть на лестничную площадку, то одеться можно и там. Если Мария Семеновна туда кое-что из детского перевезла, то переживать особо не о чем.

Вера перестала трястись и оглядываться, когда такси тронулось и две пары милых глаз моргали на нее: «Мам, что это было?».

— Сейчас поедем в новый дом, девочки, — она поцеловала девочек по очереди в любопытные носы и лучезарно им улыбнулась.

Водитель косился на странную троицу, одетую впопыхах. Сразу видно, что что-то у них случилось. Красивые глаза женщины сверкали решимостью и восторгом от удачного побега.

— Как ты могла? Я поверил тебе! — Копейкин позвонил, когда они почти были на месте и заезжали во двор отдаленного района. — Стоило только отвернуться… Вера, ты меня разочаровала. Детей увезла, — слышно, что он едва себя сдерживает, чтобы не закричать.

— Дети находятся со своей вменяемой матерью и в безопасности. Они там, где их не будут лупить, Копейкин! Попробуй только, посягни на дочек, или выкини что-то подобное. В суде у меня будет свидетель, что ты их обижал, — Вера кивнула таксисту, все еще прижимая сотовый к уху. Пока говорила с истеричкой, успевала отстегивать от кресел детей. — Все! Не звони мне больше. Я уже подала на развод. Не придумано таких слов, которые могут оправдать измену. Пока я сидела с детьми, ты развлекался с белобрысой преступницей и забил большой… хрен на всю семью. Думаю, суд учтет и твою вину в этом деле. Ты подверг нас опасности, Дима.