Добрая половина женского сообщества пострадавших от Копейкина спала, когда прозвенел дверной звонок.

— Верочка, извини, что задержалась. Такси долго не приезжало, — Мария Семеновна оправдывалась, раздеваясь в прихожей. — Так ты говоришь, что Димка выгнал жену с дочкой из дома? — ее глаза смотрели с затаенной надеждой, что ранее услышанное окажется шуткой, обычным розыгрышем. Не мог сын так низко опуститься…

— Лана с ребенком спит у меня на диване. Какие еще доказательства вам нужны? — зашипела Вера, понизив голос. — Не шумите, все спят. И я вас позвала не за тем, чтобы жаловаться.

— А-э-а… Зачем? — моргнула свекровь и медленно опустилась на пуф, сложив руки на колени.

— Оставлю вас с ними, — Вера, свернув пальцы в кулак и оттопырив большой палец, указала им через плечо. — Я кое-куда схожу, Мария Семеновна.

— Верочка, — охнула свекровь, и схватилась за сердце. — Ты же не сделаешь глупости? У тебя… У тебя дети, Вера! — выкатила на нее глаза и только сейчас заметила, что бывшая невестка одета в джинсы и водолазку, словно на позднюю прогулку собралась.

— Никакого криминала, Мария Семеновна, — заверила ее Вера. — Так, поговорить просто хочу с одним твердолобым, разъяснить кое-какие обязанности…

Ни один мускул на красивом лице не дрогнул. Меньше знает — лучше спит.

Гаденыш замки не удосужился поменять, так что Вера спокойно открыла двери. Вошла тихо, стараясь глядеть под ноги. Такого срача в этой квартире она не помнила, хотя здесь когда-то жили маленькие дети, раскидывающие все и вся…

— Вера? — вылупился на нее Копейкин мутными глазами, всплеснув ручками, типа: «Какая радость!».

После выплеска агрессии у него сменилось настроение на благодушное. К нему в гости пришла бывшая жена. Вспомнила, наконец-то о его существовании.

— Как видишь, — она выпустила ноздрями свое полное разочарование.

Чудовищем с запашком был ее бывшим мужем, отцом ее детей… Сколько лет жили в браке и все же не знаешь, на что способен человек, до чего может докатиться.

— Ты это… Проходи. Я тут приболел немного, — он глупо врал, стараясь казаться лучше. Держал спину прямо, чтобы не заваливаться вперед. Приложил ладонь ко лбу, якобы у страдальца температура. Пошатнулся.

— Надеюсь что-то редкое и неизлечимое. От новой потаскухи подцепил? — она брезгливо обогнула его и заглянула в большую комнату.

Интуиция не подвела. На полу сидела какая-то рыжая баба в футболке Димки с бутылкой пива в руке. Вокруг разбросаны пакеты чипсов и сухариков. Некогда красивый пушистый ковер пошел разными пятнами и приобрел грязно-серый оттенок. Чавкая, как свинья рыжая пялилась в телевизор, где идет мульт Гравити Фолз.

— Вер, чаю будешь? — дыхнул на нее справа Копейкин смрадом.

— Да, поставь, — сдерживая рвотный рефлекс, кивнула она. — Я пока тут с твоей подругой побеседую.

Не расчухав в ее голосе ничего подозрительного, Дмитрий поплелся ухаживать за дамой. В поплывшем мозгу билось, что она вернулась… Вернулась к нему. И скоро станет как прежде, где было хорошо, спокойно, сытно и уютно. Про случайную любовницу он и вовсе забыл.

На кухне загремели чашки.

Вера повернула голову на звук, а потом снова сосредоточилась на любительнице мультиков. Подошла и рывком подняла ее за волосы с пола. Баба хрюкнула от неожиданности и замахала руками, выпустив бутылку недопитого пенного, которая грохнулась ей на ногу и откатилась, оставляя мокрую дорожку.

— Ты че-о-о! Ты на каво-о-о-о! — рыжая пыталась одной рукой достать Веру, а другой высвободить свои космы. — Да, я тебя-а-а…

Смазанный удар шлепком по губам. Еще и еще, пока голосить не перестала, а только мычала, выкатив глаза. Такие понимают только силу. Ни уговоры, ни просьбы, ни благие намерения…

Быдло оно и есть быдло.

— Отпусти! Отпусти! — дрыгалась пьянчужка, пока Вера молча тащила ее к двери.

— Цыц, дрянь, — процедила Вера. — Если не заткнешься, сброшу тебя в реку. С моста, — пока шалава соображала, в какую реку и с какого моста, Вера толкнула ее вместе с дверью, выкинув наружу босиком. — Пшла отсюда, мразь!

Она могла поспорить, что на ней и трусов нет.

Рыжая от бешенства пускала пузыри и пыталась встать с бетонного пола. Охала, кряхтела, материлась. Встать у нее получалось так себе… Дальше карачек не получалось.

Вера, выкинула следом ботинки и первое, что попалось из женского на вешалке. Закрыла дверь, провернув замок на все обороты.

— В-вера, что за шум? — притащился Копейкин из кухни с половинкой батона в руке. Хлопал тупыми глазками.

Видать бутерброды нарезает, хозяйственный…

— Да-а-а, не обращай внимание, — отмахнулась Вера, сдувая прядь волос с лица. — Мусор выкинула, чтобы не вонял. Чай еще не готов?

— Щас я, щас! Сей момент, моя лапуля, — расплывшись в улыбке, чмокнул ее дистанционно. Чуть не промазав с проходом, он впечатался в стену. Ойкнул, и прижав батон к себе, поплелся на звук закипающего чайника вдоль стеночки.

Вера набрала полные легкие воздуха и выдохнула. Чувство такое, что ведется диалог со слабоумным. Копейкин реально ведется на милую беседу за чаем?

Но, она пришла не чаи распивать.

Вытянув шею, Вера проследила, что Копейкин занят, распихивая грязную посуду по углам и пытаясь навести маломальский порядок. Чего-то напевает под нос: «Пам-пара-пам».

Она быстро подбежала к комоду, где Дмитрий обычно хранил все самое ценное: документы и деньги. Банковская карточка на имя Ланы нашлась и плотно легла в руку. Остального она трогать не стала, чтобы упырь не обвинил ее в краже.

Умом Вера понимала, что нужно сейчас же уходить, пока эмоции не подошли к опасному порогу. Распухшую, как от укусов пчел рожу Димы хотелось поправить кулаком. За все. За себя, за дочек. За несчастную глупую его вторую жену. Вера видела в нем корень зла, видела существо, рвущее душу из женщин и детей на части. Из-за кого она страдала и пролила океан слез. Лишилась здоровья и одной почки.

Ей не жаль было Ланку, вовсе нет. В ней она видела себя потерянную и несчастную, которая могла отправиться с двумя малыми детьми на руках в неизвестность, если бы не удалось получить квартиру.

— Все готово, Вер, — Димка выполз в коридор. От напряжения и усилий вспухли вены, пот стекает по вискам. Ему хотелось прилечь прямо здесь на пол у ног бывшей и блаженно закрыть глаза.

Она вздрогнула, совсем забыв, что сама отправила Копейкина делать чай.

— Я быстренько в душ схожу и присоединюсь к тебе. Не уходи только. Ладно? Посидим, поговорим, как в былые времена, Вер, — заискивающий взгляд ее не обманул.

Ляпни Вера лишнее слово, и Дмитрий вызверится моментально. Инстинкт говорил: «Уходи! Ты ему ничем не обязана. Видишь, в какую яму скатился? Посмотрела? Получила удовлетворение, а теперь шагай себе к детям».

— Давай, только не долго, — мысленно Вера потянулась и потрогала прямоугольник пластика в заднем кармане, на счет которого приходят детские выплаты для младшей дочери Копейкина. Она вернет Ланке карточку и помашет рукой. Пусть дальше сама справляется и не говорит, что ее оставили на произвол судьбы.

Вера брезгливо обвела взглядом кухню с заляпанной плитой. Дверца от нижнего шкафчика не закрывалась из-за выпирающего мусора. На столе более-менее затерто и стоят две пустые чашки, коробка цейлонского чая с пакетиками, рафинад кубиками в небрежно порванной упаковке.

Присела на стул, предварительно проведя ладонью, чтобы ни во что такое не вляпаться.

— Верунчик, чего не разлила? — он вышел, шаркая тапочками по полу в халате, утирая волосы полотенцем. Умудрился побриться и почистить зубы.

Вера отвернулась, стараясь не смотреть на волосатые ноги и пальцы, торчащие в сланцах.

— Я здесь не хозяйка, — у нее руки так и лежали под столом на коленях.

— Это поправимо, Вер. Мы можем начать все сначала! — воодушевленно посмотрел на нее. Засуетился, типа ухаживает, разливая кипяток в посудины. — Ты и наши девочки, Вер. Заживем, как раньше… Я все осознал, что прежнюю семью мне никто не заменит.