— Вы категоричны, — Вера разливала кипяток по чашкам, и рука у нее не дрогнула от радости. Она понимала, что если свекровь так сделает, бывший ее по судам затаскает. Жизни не даст, пока она дышит на его отнятое имущество.

— Ха! Я трезво смотрю на вещи, Верочка. Мой сын — эгоист. Вот, кто мне носил продукты и покупал лекарства, когда я ногу подвернула? Мать подыхай, как знаешь, пока он там личную жизнь устраивает. И видела я его новую эту… Лану, — Мария Семеновна дунула пшиком, будто не одобряла сыночкин выбор. — Вер, она тебе в подметки не годится. Лучшей невестки, как ты мне не сыскать. Сама понимаешь.

Нет, Вера не понимала. Она не сильно обольщалась похвале. У матери бывшего мужа характер переменчивый. Свекровь и ее когда-то воспринимала в штыки и чихвостила в хвост и в гриву. Родится там наследничек, как Копейкин мечтал и все обиды позабудутся. Ветер переменится. Поэтому, Вера пила свой чай и благоразумно молчала.

Через полгода у Копейкина родилась еще одна дочь. Вместо радости, Дмитрий испытал такое разочарование, что пил беспробудно несколько дней. Надо жену из роддома забирать, а он лыко не вяжет, превратив квартиру в свинарник. Кроватка для ребенка не собрана. Гора мусора и грязной посуды на кухне.

Вторая жена, перешагнув порог со свертком в руках, поняла, что никто ее здесь не ждет. Отвратительный запах перегара, привел в спальню, где Копейкин развалился звездой с расстегнутой ширинкой. Рядом с ним полураздетая девица с размазанной косметикой на лице напоминала страшную клоунессу.

— Ты хто? — женщина подняла голову с рыжими скатанными волосами от подушки. — А-а-а! Женушка пришла… Дима, вставай! — стала толкать собутыльника. — Тут твоеная бракованная с девкой.

Не добившись успеха, она скуксилась. Пошлепала губами, выискивая мутным взглядом, чем бы опохмелиться. Стекло бутылок стучало, попадав от ее неловких заторможенных движений. Наконец, найдя то, что плескалось, тетка опрокинула в себя через горлышко, жадно и громко глотая.

Лана смотрела и плакала, уткнувшись в краешек детского одеяльца. Идти ей было некуда. Возвращаться к матери и отчиму в деревню? Да, лучше в приют для бездомных, чем опять в безнадегу и вечную ругань. Предупреждала ее свекровь, что так получится. Что от любви Димки только пустая брехня.

«Даже получив сына, ему всегда будет чего-то не хватать. Вера была идеальной женой и умела держать баланс. Тебе, деточка, его не удержать. Хочешь быть обманутой?».

Лана положила спящую дочку на диван в гостиной и начала уборку. Ей после родов нельзя особо напрягаться, но об этом не думала. Мысли были только, как выжить и не остаться с ребенком на руках одной. Ей двигала не любовь и обида, а пресловутая практичность тех, кто знавал времена и похуже.

«Ланочка, мы заживем с тобой и нашим малышом. Верка локти будет кусать, что упустила свой шанс» — зачем-то вспоминал бывшую жену.

Даже сейчас, когда ложь Копейкина была поймана за хвост, Лана верила, что муж одумается. Она ведь ему законная жена, а дочка — родная кровиночка. Очнется Дима и выберет ей имя красивое. Взглянет на дочку… Сердце же у него не каменное?

— Ты-ы-ы! Ты зачем… Это принесла, — муж шатался в проходе, держась за косяк. — Наврала мне, стерва, что сына родишь! А сама еще одну девку приволокла. Катитесь обе! Это моя квартира, — он хотел навести указательный палец на выход, но попал в бок, выползшей за ним следом ружей бабе, имя которой не помнил.

— Дима, ты что такое говоришь? — у Ланы мусорный пакет выпал из рук и стукнул об пол содержимым.

— Вон, я сказал! — слюни побежали из уголков губ на подбородок. Некогда красивое лицо стало красно-бурого оттенка. Копейкин был ужасен в своем пьяном угаре и злобе, сочащейся через каждое слово. — Вон, кукла бесполезная!

Она не помнила, как схватила дочку на руки и сумку с документами, которую оставила в прихожей. Дмитрий в ярости решил кинуться за ними, но запнулся об пакет, сгромыхав на мусор сверху. Раздалась неразборчивая ругань и протяжный вой. Что-то попалось под руку, и он кинул жене вслед… Попав бутылкой в поверхность только что закрытой двери.

— В-вера, не кладите трубку! Выслушайте меня… Это Лана… Я… Я, — заикалась Лана сквозь слезы, понимая, что нет никому до нее дела. Она не знала, зачем звонит той, кому звонит.

Голова уже кружилась от усталости и голода. Она долго бродила, останавливаясь на лавочках, чтобы поднять кофту и покормить ребенка. Вечерний холод заставил искать помощи. Последние деньги, что были наличными Лана заплатила, чтобы добраться до квартиры Копейкина.

— Я знаю, кто ты и что дальше? — прохладно ответила ей Вера.

— Мне не к кому больше обратиться. Телефон свекрови не отвечает… Меня Дима выгнал из дома. Я только из роддома с дочкой. Он… Он пьян и ужасен, — ревела Лана навзрыд. — Моя карточка с деньгами у Димы-ы-ы! Мы… Мы тут совсем одни-и-и…

— Где ты? Диктуй адрес, я вызову тебе такси, — твердо ответила Вера.

— Я не знаю, что мне делать… Просто не знаю, — Лана раскачивалась на кухонном табурете с самым разнесчастным видом. Расфокусированный уставший взгляд на миловидном лице. Мокрый волосы после душа, капают на пушистый халат с хозяйского плеча.

Она рассказала Вере все-все, до капельки. На столешнице гора использованных бумажных салфеток и чашка чая. Вера накормила женщину кашей, оставшейся с ужина. Доеден яблочный пирог. Истрепаны нервы.

Но, она не жалела, что пустила ее, выделив место на диване в гостиной. Сама Вера сможет сдвинуть детские кровати и приткнуться с детьми. Никаких бонусов от своего поступка первая жена Копейкина не ждала. Благодарность — дело скользкое. За доброту чаще всего приходится расплачиваться вдвойне. И хорошо, если деньгами.

Дмитрию же хотелось вырвать ноги и вставить спички. Да то, что между ног обрезать под корень. Пока Лана плескалась в ванной, Вера смогла дозвониться до бывшей свекрови и в общих чертах передать, что вытворил ее сыночка. На кудахтанье: «Как же так?», строго сказала:

— Мария Семеновна, или вы сейчас же приезжаете ко мне, чтобы решать вопрос или на порог больше не пущу. Буду считать, что вы заодно с Митькой и одобряете его поведение!

— Верочка, я на выставке. Я тут гуляю с подругой. Но, раз такое дело… — голос ее звенел испугом и предчувствием надвигающейся катастрофы.

С ней только так и нужно, а не всякие там пляски с бубном вокруг, да около. И пока Вера слушала заунывные Ланкины жалобы, ее мысли обретали более-менее осмысленные формы. Наказывать Копейкина нужно конкретно. Он еще за старое не рассчитался, и опять накуролесил.

Ася и Милана разглядывали ляльку, приходящуюся им сводной сестрой. Девочки, как страусята вытянув шеи и встав на цыпочки пробовали ее позвать… чтобы подвинулась ближе. Малышку обложили подушками на раскинутом диване ближе к стене. А им строго-настрого запретили залазить на спальное место.

— Ля-ля, — показывала Ася на «куколку» пальцем.

— Ась, у нее даже имени нет, — дула щеки Милана. — Не доросла еще, — хмыкнув, пожала плечами, что она здесь сама старшая и умная.

— Дать куклу? — Ася выражалась коротко и односложно для трехлетки.

— Наши куклы больше нее, — развела ручонками сестрица. — Мама сказала, ничего не трогать. Видишь, она спит и вот так делает губами, — Милана повторила сосательный рефлекс младенца, высунув язык и почмокав. У нее получалось так забавно, что наблюдающая за ними со стороны мать, заулыбалась.

— Девочки, тише! Идите в свою комнату. Тетя Лана сейчас ляжет спать и вам пора, — кивнула на двери в их комнату.

Девочки разочарованно переглянулись, что им не дали поиграть с новой сестричкой и как следует ее пощупать. Пришлось уходить, чтобы сладкого не лишили, ни похода в магазин для маленьких принцесс. Мотивация у Веры работала безотказно. Хорошо себя вели — получите поощрение. Не слушались? Кто-то обойдется без мультиков и нового наряда.