— И у тебя так?
— А как иначе. Мы с тобой бойцы невидимого фронта, сестра по крови. — говорит Наташа и поворачивается, вздергивает голову, указывая подбородком на съемочную площадку: — некоторые люди всегда на виду, это на них смотрят, они купаются в народной любви и обожании… а мы с тобой те неприметные люди, что обеспечивают их победы.
— Бойцы невидимого фронта… — Людочка на некоторое время забывает о том, что съемочный день сорван, что господа гусары опять начали махать своими саблями, хотя взрослые вроде люди а ведут себя как школьники, что французская звезда Мишель Делори окружена какими-то возмутительными девицами из местной команды по какому-то рукомашеству и дрыгоножеству, что Георгий Александрович совершенно потерял человеческий облик, превратившись в одержимого творца и сейчас набрасывал новые сцены прямо на спине подвернувшегося Семена, перекраивая сценарий вдоль и поперек, что предоставленный сам себе Холмогоров опять приложился к плоской металлической фляжке с выдавленной на ней звездой и надписью «Слава ВВС!».
— Я бы скорее назвала свою работу смесью обязанностей обслуги, горничной и няньки. — говорит Людочка: — вроде все взрослые люди, а постоянно что-нибудь выкинут. Вон, «господа гусары» например, в прошлый четверг снимали сцену застолья на природе, выезжали на песчаный карьер за городом. Так какой-то умник притащил настоящую бутылку шампанского, этикетки переклеил…
— И напились на площадке?
— Хуже. — вздыхает Людочка: — решил открыть бутылку взмахом сабли. Ррраз! От плеча… а большой палец на горлышке оттопырил…
— Да ну⁈
— Ага. Горлышко в одну сторону, палец в другую. Возили в больницу пришивать. С того случая у нас все сабли бутафорские, Георгий Александрович ругается что в кадре сразу видно, что ненастоящая, но выдавать этим орангутангам длинные и прочные металлические штуковины, даже если не заточенные — себе дороже. — Людочка закатывает глаза: — а фрукты эти со стола! Знают же что папье-маше, нет, кто-нибудь обязательно надкусит! Я уже замаялась их на тарелках переворачивать ненадкушенной стороной к камере! А эта звезда французская! Матрац у нее в номере три раза меняли, принцесса на горошине!
— Матрац?
— Там комки ватные в матраце, они непривычные на комках спать. — поясняет Людочка.
— А. Ну как наша Аринка, — понимающе кивает Наташа: — тоже звезда, только московская. Я в Ташкенте тоже ей три номера сменила, то слишком темно, то наоборот — солнце в окошко светит…
— Вот я и говорю — я им скорее нянька и горничная… — вздыхает Людочка и разводит руками: — и сегодня съемки сорвались…
— Слушай, да плюнь ты на них. — говорит ее новая знакомая: — удерживать ситуацию от погружения в хаос — невозможно, все равно скатится. Лучше отпусти тормоза, пусть уж все до дна дойдет, а там уже — на обратной волне собирай всех в кучу. Это как… ну вот когда у меня девчата заряжены на веселуху, то их не удержать. А на следующий день, когда у них голова болит и все вповалку валяются, вот тут-то их и беру тепленькими…
— А я думала спортсмены не пьют…
— А я думала артисты не пьют… — девушки обмениваются понимающими взглядами и хмыкают.
— Homo sum, humani nihil a me alienum puto — говорит Людочка.
— Это точно. Ничто человеческое мне не чуждо. — кивает Наташа: — бросай ты это безнадежное дело, Люда, пошли бухать. У Железяки днюха, а у тебя на площадке бардак.
— А… и к черту. Пусть себе хоть все пальцы поотрубают, — Людочка решительно убирает планшет в сторону: — что там у вас наливают? У кого день рождения?
* * *
Станислав Генрихович Войцеховский — постановщик батальных сцен, бывший спортсмен-саблист, призёр Союза 1965 года, а ныне — человек, обречённый превращать бездарных актёров в убедительных фехтовальщиков — наблюдал за этим цирком от начала до конца.
Почему цирком? Для начала на съемочную площадку не допускаются посторонние, место посторонним — за оградкой из желтой ленты с надписью «внимание, идет съемка!», чтобы не мешались под ногами и не вмешивались в процесс. Тем более — когда в кадре используется оружие, даже если оно выхолощенное и стреляет холостыми, а в случае с холодным оружием — даже если это специально затупленное, покрытое слоем твердой резины.
Однако Станислав Генрихович участвовал в съемках кино про рыцарей, пиратов, гусар и кавалергардов вот уже почти десять лет и прекрасно понимал что то, что написано в требованиях профсоюза и то, что происходит на съемочной площадке на самом деле — две большие разницы, как говорят в Одессе.
Поэтому он даже бровью не повел, когда площадка из организованного хаоса превратилась в неорганизованный, везде появились какие-то любопытные девицы, с удивительной бесцеремонностью сующие свой нос везде и повсюду. Он отвечает за постановку батальных сцен, то есть если попроще, то «ставил драчки». Любые — на саблях, на рапирах, на мечах, топорах или на кулаках. Но не более.
Не повел бровью Станислав Генрихович и тогда, когда одна из сабель (типа «карабелла» начала семнадцатого века с изгибом лезвия и орлиной «головой» навершия) оказалась в руках у одной из этих девчонок, невысокой с короткой стрижкой и светлыми волосами. В конце концов это не его ответственность, за это реквизитор Семен отвечает. Кроме того, после последнего инцидента с бутылкой шампанского и отрубленным пальцем все сабли на площадке были заменены полноценными макетами, клинки были покрыты слоем твердой резины, так что отрубить что-нибудь ни себе ни окружающим эта юная амазонка не смогла бы в любом случае. Побалуется и оставит. В крайнем случае ударит себя резинкой по ноге…
— Ангард! — выкрикнула светловолосая амазонка, вскинув саблю и топнув ногой: — кто на новенькую?
— Положи саблю, девочка. — говорит кто-то из «господ гусар», он кладет ладонь на рукоять своей сабли: — этой штукой нужно уметь махать. Сценическое фехтование, слышала? Еще поранишься…
Станислав Генрихович скептически поджимает губы. Поранить себя этой бутафорской саблей можно было только если очень постараться. Гибкий, стальной стержень клинка был покрыт слоем резины, по весу и балансу «сабля» была один в один как настоящая, но — безопасной. Впрочем, Юра Самарский, тот самый залихватский гусар был прав — лучше бы посторонней девушке положить на место реквизит, еще «уйдет» куда. Нет, девушка не была похожа на воровку, но вы не поверите на что только не идут люди, желающие приблизиться к магии кино. В том числе и «присвоить» себе сувениры на память… любые. Он сам видел как на съемках «Графа Монте-Кристо» у Сванского украли пять человеческих черепов из папье-маше. Кому к черту нужны черепа из папье-маше⁈
— Вы посмели оскорбить честь прекрасной дамы, месье? Вызываю вас на дуэль, поручик! — взмахивает саблей девушка.
— Вот как? — Юра Самарский улыбается, решив поддержать игру: — в таком случае если я одержу победу, то очаровательная барышня оставит мне свой телефон. Готовы к таким высоким ставкам, мадмуазель?
— Кто не рискует, тот не пьет шампанского, поручик! Ангард!
— Что же… — клинок гусарской «карабеллы» покидает ножны… Станислав Генрихович поднимает левую бровь.
— Стойте! — к ним бежит девушка, размахивая руками: — да погодите вы! Стойте! — она останавливается между Юрой и амазонкой с саблей: — а секунданты как же⁈ Я — секундант Лилии Бергштейн, урожденной графини де… Лиль! Как по-немецки «Стальные Птицы»?
— Stahlvögel.
— Вот! Урожденная графиня Лилия фон Штафвугель!
— Stahlvögel а не Штайфвугель!
— Неважно! Кто готов быть секундантом с вашей стороны, поручик… Травкин?
— Травкин? — Юра Самарский наклоняет голову: — а вы девушка, совсем как казахский акын — что видите, о том и поете, да?
— Скажите спасибо что не Какашкин. — отрезает девушка: — так что?
— В случае моей неизбежной победы вы и ваша подруга даете мне свои номера телефонов и… ужинаете со мной и моим другом в ресторане. — складывает руки на груди гусар.
— Боже, какое наказание, поужинать с артистом… — девушка окидывает его взглядом с головы до ног: — я, наверное, не переживу такого… Лиль! Нужно постараться!
