«И еще обязательно требуются хоть какие-то Маги, чтобы снять магические замки с дверей на этажах и скрыт с тайников. Без камней поиска трудно им будет много найти, но они и немногому окажутся очень рады», — понимаю я.

«У меня было три комплекта камней поиска и лечебных. По одному Братьям отдал. Теперь еще у шестерых оставшихся Магов по одному забрал. Сколько их вообще выпущено и сколько теперь лежит в тайниках — никому неведомо!»

«Но лучше понимать, что один камень поиска маги дворян могут все же найти!»

Теперь я шагаю впереди, постоянно бросая поиск, гильдейские по четыре человека идут с боков, растянувшись на пару лиг. Караван повозок с основным отрядом тихонько крадется позади, никто не хочет опростоволоситься, чтобы вызвать гнев Верховного Правителя на боевом выходе.

Через еще три часа быстрого шага, уже ближе к вечеру, я, наконец, почувствовал большое количество сознаний животных и нескольких людей при них.

До Башни еще с часа два пути, насколько я помню, но на скудной местной траве приходится угонять табун постоянно подальше, ведь всю траву около Башни лошади уже подъели.

— Здесь они, — шепчу я своим. — Много лошадей и десяток людей.

— Так, разведчики и Охотники, обходите табун и пастухов сзади на большом расстоянии. Внезапно, сами решите по какому сигналу, всех берете и вяжете. Будут сильно сопротивляться — убивайте сразу, там должны быть верные своим хозяевам дружинники, они сдаваться не станут. Лошадей не пугайте, чтобы не пришлось гоняться за ними. Чтобы ни одна сволочь не убежала, это главное.

Две осьмицы разведчиков и две гильдейских бесшумно исчезают в лесу. Мы все напряженно ждем сигнала о начале захвата.

— Четырьмя осьмицами не могут не справиться, — шепчет оставшийся при мне Торк, так как Драгер и Крос возглавляют своих людей.

— Не должны, конечно, — согласен и я.

Уважаемые читатели, автор пока каждый день в переездах, сегодня из славного города Мостар с столицу Сараево едет на поезде. Так что прошу не обижаться на не такие частые проды, хотя сегодня у меня будет много свободного времени после выселения из гостинцы до отправления поезда.

Железные дороги местные власти не развивают, а с трудом сохраняют, как во всей Восточной Европе, кроме Польши, пожалуй. Но такой маршрут Мостар — Сараево — нереально красивый, правда, всегда грязные стекла в вагонах мешают снимать и любоваться.

Ждать пришлось долго, парни не хотят совсем по-глупому облажаться перед высоким начальством. Поэтому прочесывают лес тщательно, чтобы ни один забравшийся в кусты пастух не оказался случайно пропущен.

Потом мы слышим крики жестко успокаиваемых крестьян и дружинников, звуки столкнувшегося оружия, но все довольно быстро затихает.

Видно, что сопротивление успели оказать далеко не все, то есть не только лишь все. Наши все-таки внезапно напали и за счет скорости не дали никому из опытных воинов хорошо развернуться

Так что, когда мы все вылетаем на большую поляну, со сбившимся в одном углу перепуганным чужими и агрессивными людьми солидным табуном простых лошадей, то сразу видим стоящих на коленях крестьян. Которые вообще и не думают сопротивляться, поэтому их жестко не пакуют. Просто присматривают, чтобы с испуга не сбежали и не мешались под ногами у сильно занятых людей.

Что здесь определенно хорошо — дружинника в такое еще совсем простое время никак с крестьянином не спутаешь. И по одежде, и по манере себя держать, и по желанию выхватывать имеющееся оружие — совсем разные люди получаются. Даже по размаху широко раздвинутых плеч в отличии от изначально ссутулившихся у астрийских крестьян.

И двое совсем прибитых дружинников лежат рядом с тремя, которых вяжут наши парни. У нас тоже двое легко раненых, которых я лечу прямо сразу. У одного разрезана рука, второму вскользь по голове досталось. Кровь так и хлыщет, обещая впереди сильную слабость, поэтому обоим придется потерпеть само заживление наружных ран, о чем я их предупреждаю, чтобы не вздумали орать.

Вижу при этом, как расширяются глаза у оставшихся в сознании астрийских дружинников, когда кровавый результат их сопротивления исчезает прямо на глазах. И остаются только обильные кровавые следы на одежде воинов.

И раненные парни снова, как ни в чем не бывало, уже привычно к невероятному чуду поднимают копья и мечи, чтобы тут же приступить к службе.

«Глаза расширяются, но дружинники все равно упорно молчат, только на меня смотрят с еще большей ненавистью, — определенно подобное изменение я чувствую по отношению к себе. — Ну, тогда и спрашивать вас, красавцы, вообще не о чем!»

— Отлично! Никто не ушел? — вот что больше всего меня интересует сейчас.

Не несется ли поднимать основной лагерь какой-нибудь притаившийся крестьянин или даже сумевший выжить дружинник? Не бросятся ли сейчас удирать они все вместе в пустоши к своим хозяевам?

Не поможет ничего астрийцам в грядущих схватках около Башен, но лучше все же совсем внезапно появиться перед дворянами и решить вопрос одним днем.

Чем носиться потом за ними по всем пустошам, а еще постоянно ожидать нападения на тех же наших строителей.

«Потому что снова разбитые и еще раз ограбленные дворяне точно соберутся отомстить, тогда уже в нашем родном Черноземье решат славно помереть в бою, но проявить себя очень заметно напоследок, — правильно понимаю я. — Типа, умираем, но не сдаемся!»

Как они до окончательного разгрома и падения столицы устроили постоянные нападения и веселую жизнь степнякам, выскакивая со спины и беспощадно вырезая небольшие отряды степных воинов.

И сами, конечно, несли потери, но заставили снова уважать себя своих победителей.

«А теперь вот какой хитрый план задумали, чтобы когда-нибудь вернуться сюда в силах великих и обрушиться со своими естественными союзниками, сатумскими дворянами и наемниками, на мое теперь родное Черноземье. Если они каким-то образом соберут в Башнях хотя бы четверть имеющегося там золота и украшений, то денег на подобное вторжение у них определенно хватит!» — приходит и такая понятная возможность в мою голову.

«Нет, такую занозу нужно грамотно и продуманно выдернуть! Вообще без всяких косяков, которых обязательно понаделают гвардейцы и их командиры! — понимаю я. — Вот уже двое вышли бы из строя, не будь меня рядом. Это всего-то на шестерых дружинников напав тридцатью тоже неплохо готовыми воинами!»

— Нет, все проверили! — довольный стычкой Крос вытирает пот со лба.

— Этих восемь мужиков и шестеро дружинников при шестидесяти лошадях, больше никого нет! — уверенно докладывает он мне. — Дружинники недавно приехали в основном, только с лошадей слезли! Совсем ничего такого не ожидали, раз на поляне все спокойно!

Ну, раз Крос так уверен, то и я не стану сомневаться, только они приехали или уже давно здесь находятся? Ему в таких мелочах гораздо виднее меня, в прошлом чисто городского человека.

— А где еще один дружинник?

— В кустах вяжут, он лег поспать, да проснулся не вовремя на шорох веток, пришлось глушить жестко. Может не прийти в себя совсем, — предупреждает Крос.

— Ничего, и этих хватит, — машу я рукой. — Пленников из крестьян привести в себя и ко мне на допрос. Сначала с простыми людьми поговорю!

Вскоре я расхаживаю перед сидящими на земле простыми мужиками. Они врать людям с оружием вообще не умеют, поэтому я сразу узнаю, что благородные господа оставили их около той Башни, — и они показывают в сторону Четвертой Башни. — Чтобы они присматривали за лошадьми и еще собирали оставшуюся с лета сухую траву, трамбовали ее в тюки и были готовы привезти в основной лагерь.

— Где ее заберут посланцы благородных господ для своих лошадей! — говорит мне самый разговорчивый крестьянин.

Который осмотрелся по сторонам и понял, что на его крутых хозяев тоже пришло воевать солидное войско. Никак не меньше по численности, чем дворян и такие же ладные молодцы с виду.