— А вот сегодня снова пригнали зачем-то? — занимаю я позицию поудобнее. — Ехать куда-то собираются? Куда именно?

Но, куда ехать — с таким знанием мне пришлось обождать. Пока дружинники выгнали всех крестьян на луг за забором, сами окружили их и замерли в ожидании. Зато я смог посчитать все те же два десятка дружинников при паре дворян и три с половиной десятка крестьян, нервно топчущихся в куче.

— Осьмица дворян куда-то пропала? — понимаю я.

Но скоро она нашлась, прямо на лошадях заскочили по склону довольные и торжествующие дворяне, затащив за собой на арканах пару потрепанных до крайней степени тел, уже полностью голых от долгого волочения по земле.

— Пытались убежать от своих хозяев! — понимаю я. — Дворяне устроили настоящую охоту на своих рабов, порадовали себя при такой скучной жизни.

Тут уже дружинники перехватили арканы, подвесили истерзанные тела за руки на высоких ветках.

Потом небольшое выступление одного из дворян перед испуганно жмущимися друг к другу крестьянами, после чего одному из беглецов вскрывают живот и заталкивают кинжалом вывалившиеся кишки в открытый в муке рот.

— Этот быстро отмучился, — понимаю я, уже очень желая проделать тоже самое с дворянами и их воинами.

Сразу вспоминается то, что случилось в трактире Мортенса, поэтому снова хочется особо жестоко их всех убить. и желательно не по одному разу, но в некромантии я все еще не силен.

После чего часть крестьян загоняют обратно за забор, а большей части разрешают поднять свои мешки и отправляют запрягать лошадей. Вообще выносят седла и сбрую из-за ограждения, дружинники тоже в данном процессе участвуют, дворянские кони и так полностью готовы отправиться в путь.

Через примерно час суеты, оставив одно уже мертвое тело висеть под сосной-елью, а второе еще только умирающее, насколько я вижу в бинокль, со стоянки отправился целый караван в сторону их родной Астрии.

Зато я смог всех спокойно посчитать; шестеро дворян, двенадцать дружинников и двадцать пять крестьян быстро зашагали мимо своего мертвого товарища, спускаясь вниз со стоянки. Крестьяне ведут по паре лошадей за собой, дружинники по одной еще в поводу, сидя на своей, дворяне просто катаются кругом.

— Ага, семьдесят четыре груженых лошади и еще на себе крестьяне жратву понесут! — догадываюсь я. — Астрийцы в охранении постоянно скачут кругом. Много они еды спрятали перед поражением! Раз такими огромными караванами уже три месяца все еще вывозят!

— Чертовы Беи, уверяли же на чистом глазу, что всех дворян перебили! А их тут с дружинниками три десятка и еще на Север ушло с половину сотни, наверно. То есть из Астрии, откуда-то от нашей крепости до сих пор тайными тропами везут припрятанное продовольствие для стоянки и тех своих, кто ушел на Север. Ищут сокровища, принадлежащие Астору, хотят с ними махнуть через перевалы! С такой толпой обслуги им пройти через горы окажется совсем не трудно, — понимаю я примерные расклады на будущую жизнь выживших астрийцев.

— Было бы не трудно, только теперь уже ничего не получится. На стоянке осталось всего четверо дворян, восемь дружинников и десяток крестьян. Сам с ними разберусь и так же сурово рассчитаюсь! — обещаю я себе.

Собираю плащи и спешу наверх, где долго инструктирую всех охранников, как им идти следом за мной и не лезть вперед.

— Чтобы не мешали мне! Только хватаем оглушенных и вяжем сразу, пока не успели очухаться! Веревок нарезать! Палатку пока здесь оставляем, идем сначала к нашим внизу, — забрать еще троих воинов явно будет не лишним делом, чтобы немного уравнять составы команд.

Больше для того, чтобы никто не разбежался со стоянки, всякие перепуганные крестьяне. Дворяне и дружинники никуда не побегут до самого конца, в их личной храбрости и стойкости я абсолютно уверен.

Понятно, мои парни сегодня поскакали в Астор, но к моменту их появления здесь через два дня я хочу все же закончить прокладывать путь. После разгрома астрийцев на стоянке окажется некуда уже особо спешить и торопиться прямо так совсем.

«Ушедшие на Север вернутся не раньше, чем через месяц, если только отправят часть своих людей за провиантом. Хотя, слишком долгий путь сюда-обратно получается, это же на полтора месяца постоянной езды, нет особого смысла. Ушедшие в Астрию, которой уже нет, туда и обратно быстрее полутора осьмиц тоже никак не вернутся, скорее, даже через две, не раньше», — прикидываю я.

Поэтому мы, я и мои охранники, дружно спешим к стоянке, но они обходят ее понизу, минуя часовых, я же шагаю прямо к первому из них. Ветерок шумит в кронах деревьев, он никак не может расслышать мои легкие шаги, а я чувствую его на своем внутреннем радаре.

Захожу с боку и вскоре замечаю в прицеле сильно чешущуюся фигуру.

«Помыться здесь особо негде, думаю, за три месяца подобной жизни уже все обитатели стоянки покрылись кровавой коростой. Кроме дворян, конечно, им-то воду верные слуги всегда нагреют. Так что заканчивай мучиться!»

Импульс фузеи находит лоб дружинника и тот молча оседает на толстую подложку из иголок.

Так же подбираюсь ко второму часовому, тот засел в кустах, точно его не разглядеть, приходится подбираться поближе, пока под моей ногой не трескается предательский сучок.

«Не настоящий я все же гильдеец», — говорю себе я, расстреливая пятью импульсами вскочившую на звук темную фигуру.

Своей реакцией дружинник себя правильно выдал, думая, что очередной крестьянин пытается сбежать со стоянки, ведь я иду именно с той стороны.

«Давно они уже никого не ждут в гости. Только своих подневольных людей стерегут!» — и такое понятно мне хорошо.

После чего возвращаюсь к стоянке со стороны, откуда наблюдал за ней и быстро шагаю вниз, прикрываясь разросшимися деревьями. Дежурный около ворот замечает меня уже прямо перед собой, ведь больше глядит внутрь своего лагеря. Только не успевает ничего крикнуть, как врезается головой в ворота и сползает вниз.

После чего на стоянке много и сердито кричат, предупреждая о внезапном нападении, мои парни должны двинуться к ней же, а я просто захожу в огражденное пространство.

Двое дружинников оказались хорошими лучниками, один из дворян вытащил из своего шалаша арбалет, но не успел его зарядить. Стрелы так и отлетают от купола, я не обращаю на них внимания и отправляю одного за другим противников в полное беспамятство ударами маны по головам. И арбалетчика, и троих его товарищей-дворян, бросившихся на меня с мечами, и всех дружинников с копьями бью точно по голове маной на расстоянии. Последними достается немного отступившим от меня лучникам.

Вообще их не жалею, от моих прицельных ударов враги совершают высокие кульбиты, а оружие выпадает из ослабевших рук. Я зову своих людей, вскоре они вяжут беспомощные тела дворян и их дружинников.

Я сам в подобном не участвую, слежу, чтобы никто не мог оказать сопротивления и еще машу выглянувшим из дальних шалашей крестьянам.

— Сидите на месте! Мы вас освободили!

Запуганные суровыми господами безропотные крестьяне и так не решаются двинуться с места, а их угнетатели и палачи через несколько минут уже непримиримо зыркают глазами и страшно ругаются на вонючих смердов, то есть на нас, но не могут ничего поделать. Крепкие веревки так сразу не скинуть, еще у каждого стоят мой человек и контролирует врага.

Девять моих охранников против десятка оставшихся в живых палачей и садистов.

— Ну, что, благородные господа из Астрии? И их верные прислужники! Пришло время каждому из вас выдать должное! Именно то, что точно заслужили делами своими! Сначала по очереди покатаетесь долгое время за лошадью! Не на лошади, а именно за ней! А потом остатки ваших тел весьма долго повисят на ветках! Как вон те самые бедолаги!

И я киваю головой за ограду стоянки.

Так что мои люди плотно заняты воспитательными мероприятиями примерно два часа, зато потом почти все сосны-ели около стоянки украсились подвешенными за руки телами дворян и дружинников.