Меня зовут Катя, мне восемнадцать, и я только что заехала в общежитие. Столица. Филфак. Бюджет. Мама до сих пор не верит, а папа каждый вечер на радостях жарит картошку с грибами и ставит стопку водки рядом – без повода.

Я из посёлка, где три улицы, одна школа и корова по кличке Машка считается местной знаменитостью. Родители — сельские учителя, денег всегда впритык, но любовь к книгам привили железно. Так что я не тусовалась — я готовилась. И вот результат — общага, студенческий билет и трёхлитровая банка малинового варенья в рюкзаке.

Комната 317. На третьем этаже пахнет пельменями, дезодорантом и свободой. Открываю дверь, а на кровати сидит девочка с ноутбуком и наушниками. Бросает взгляд.

—Меня зовут Лика. Посуду за собой моем, утром не шуметь... Ясно? – произносит моя новая соседка.

— Ясно. Я Катя, – сразу же отвечаю.

***

Распаковалась. Села. Вдохнула. Это теперь мой новый дом. Немного облезлый, шумный, с тараканами, но — мой.

И я совсем не боюсь .

К вечеру выяснилось, что Лика — не такая уж и грозная, как показалась сначала. Оказалась вполне нормальной. Она на третьем курсе, учится на экономическом, с выражением вечной усталости и мудростью человека, пережившего три сессии и одно расставание.

Сблизил нас... мамин малиновый десант. Как только Лика заметила банку варенья, глаза у неё загорелись, голос стал мягче, и в комнату словно впустили тёплый свет. С вареньем, конечно, пришлось расстаться, но зато я получила союзницу — гораздо ценнее.

Так что да. Подружились. Не сразу, но крепко. Варенье сближает.

***

Знаете это чувство, когда впервые в жизни опаздываешь? Не потому что забыла будильник включить или слишком долго стояла у зеркала, а потому что просто... не уснула.

Новое место, непривычная кровать, чужие звуки за стеной — я крутилась полночи, считала овец, потолочные трещины и возможные варианты позорного падения с первого курса. В итоге провалилась в сон только под утро. А когда проснулась — пара криков, три удара сердца и паника.

Я почти не соображала, натянула рубашку (потом выяснилось, что пуговицы застегнула как попало), юбка перекрутилась на бок, волосы торчали в разные стороны, как у курицы перья. Хорошо хоть ботинки надела на правильные ноги — маленькая победа.

Вылетаю на улицу. Бегу к университету. Осталось совсем немного. Ботинки шлёпают по мокрому асфальту, кругом лужи — ночью прошёл дождь, как назло.

– Ещё чуть-чуть... – бормочу себе под нос, закидывая рюкзак на плечо.

И вот, когда я почти добежала…

Фшшшх!

Мимо проносится чёрная дорогущая машина, и волна грязных брызг окатывает меня с головы до ног. Белоснежная рубашка — теперь в разводах. Юбка — мокрая, пятнами. Волосы — как после душа, только без шампуня и настроения.

Полный пи....

Машина между тем спокойно паркуется у университета, будто ничего не произошло.

Во мне вскипает праведный гнев. Я решительно иду к машине, злюсь так, что даже забыла, что опаздываю.

Стучу в затонированное стекло.

– Открой! – потребовала я, стуча уже кулаком. – У тебя совесть есть?!

Стекло медленно опускается, и передо мной — не просто парень. Мужчина. Лет двадцать пять, может меньше, но лицо… такое, что сразу становится понятно: он к жизни серьёзно. И, судя по взгляду, считает, что виновата здесь именно я.

– Ты идиотка, что ли? – бросает он холодно. Не спрашивает, утверждает.

Я от злости аж дышать забыла. Глаза расширяются, щеки пылают. Кажется, если меня сейчас ткнуть иголкой — взорвусь, как шарик.

– Вы мне наряд испортили! – выпаливаю я.

– И? Что, денег на химчистку просишь? – он даже не моргнул. – У меня нет времени. Держи.

Он выходит из машины, суёт мне в вырез рубашки несколько купюр и, о боже, ещё и ухмыляется.

Он смотрит на меня. Проводит липким взглядом от макушки до пят.

– Сдачу потом как-нибудь отдашь, крошка.

А потом…

Он просто берёт и целует меня в щёку.

Смачно. По-настоящему.

Губами. Своими. Прям в кожу.

И уходит.

Как ни в чём не бывало.

А я стою на парковке — вся мокрая, в грязи, с деньгами в лифчике и выражением лица «сбой системы».

В голове одна мысль:

Что. Это. Сейчас. Было?!

Мать твою!

О первой паре можно было забыть — пришлось мчаться обратно в общагу. Быстро переоделась: вместо испорченной рубашки — футболка с котом. Волосы кое-как пригладила, лицо в порядок — и снова в бой.

На первую лекцию я, конечно, не попала. Зато остальные три отсидела от звонка до звонка, хоть мыслями всё время возвращалась к утреннему хаму на машине. Грудь жгло от злости. Я сжимала в кулаке те самые деньги, как будто они были оружием.

Найду. Кину ему в лицо. Пусть захлебнётся собственной наглостью.

И вот, когда день наконец подходил к концу, я спускалась по крыльцу университета, уже почти повернув к воротам — и тут увидела его.

Стоял, как ни в чём не бывало, у капота той самой машины. В руках кофе, на лице — улыбка.

Перед ним две девушки. Смеются, захлёбываются, слушают, как будто он говорит не чушь, а цитаты из Шекспира. Фу... Я аж зубами скрипнула.

А он... Он что-то рассказывал, жестикулировал, и вся его компания — ещё трое парней, судя по виду такие же «придурки» — стояли рядом, похихикивали и наблюдали, как девочки ловят каждое его слово.

Ну конечно.

Типичный. Красивый. Уверенный. Безнаказанный.

Точно знает, что может залить грязью девушку, сунуть деньги — и выйти из этого с поцелуем и самооценкой плюс десять.

Но не со мной.

Я крепче сжала ремешок рюкзака и пошла в его сторону.

Но с каждым шагом моя уверенность таяла. Мне казалось, я совсем маленькая, щуплая — по сравнению с ним просто букашка. А вдруг он решит, что может меня раздавить? Как тот самый дядька Толька, которому никто не мешал гоняться за женой по всей деревне, будто это и есть норма.

Когда я подошла ближе, меня сначала никто даже не заметил. Я стояла, буквально растворившись в воздухе, наверное, с минуту. Лишь потом одна из девушек бросила на меня косой, оценивающий взгляд — и остальные тут же потянулись за ней, как по команде.

Они были до невозможности красивые — наглаженные, надушенные, как куклы из витрины. От них пахло дорогими духами. Точнее — разило. Они так перестарались с ароматами, что меня чуть не вывернуло. Хотелось заткнуть нос. Как парни рядом с ними не чихают — загадка. Хотя, может, это я просто не привыкшая к «роскоши». Черт, уверенности осталось с гулькин нос.

— Чего тебе? — презрительно закатила глаза одна из девушек.

— Я не к тебе, — спокойно ответила я, даже не удостоив её взглядом. Я смотрела на него — на мужчину, который посмел сунуть мне деньги в декольте.

Он был высок, красив. Слишком красив, чтобы быть хорошим. Та внешность, что сбивает с толку — обертка от конфеты, внутри которой может оказаться всё что угодно...

— Переоделась? Молодец, — ухмыльнулся он и сделал глоток кофе из стаканчика. — Хотя тот наряд мне нравился больше.

Вокруг все замерли. Им вдруг стало интересно. Они поняли, что он меня знает. Ну как знает... Сталкивались.

— Забери свои деньги. Обычного «извини» было бы достаточно, — сказала я и протянула ему купюры.

Он неторопливо передал свой стакан одной из девушек. Та, похоже, была счастлива быть даже подставкой — лишь бы обратить на себя внимание. Гадость.

— А ты кто такая, чтобы я перед тобой извинялся? — он подошёл вплотную, наклонился и пальцами поддел мой подбородок, заставляя поднять голову. Мы смотрим друг другу в глаза.

Я молчу. Горло сжалось. Кажется, вот-вот заплачу… но я держусь. Изо всех сил.

— Не беси меня. Исчезни. И больше не показывайся, — раздражённо бросает он, отступая назад.