Граф Дмитрий Юрьевич Уваров-Орлов, «папаня» Кирилла, Москва, родовое поместье.

— Отец, этот мерзавец обманул нас! — воскликнул в трубку Матвей, старший сын, который учился на третьем курсе столичной академии. — У него второй ранг и третий уровень, отец. Он идеал в земле и огне.

— Вот оно как, — Дмитрий Юрьевич нахмурил полное лицо, от чего стал больше обычного похожим на бульдога.

— Да, ты не представляешь, что он тут отчебучил, — голос Матвея звенел от ярости, — мы с Борисом просто в шоке от его выходок. Он схлестнулся с Осокиными, с младшим и средним княжичами. Даже подрался…

— Хоть здесь не изменяет себе, — хмыкнул Дмитрий Юрьевич, но сын поспешил его огорчить.

— Нет, он магический поединок устроил, а не кулаками махал. И победил, представляешь?

Матвей Уваров-Орлов, гордость и наследник Дмитрия Юрьевича рассказывал подробности, а сам граф Уваров-Орлов слушал, поддакивал, но мысли его носились вокруг младшего сына.

«Вот оно, значит, как, — думал Дмитрий Юрьевич, — теперь ясно, почему Юрка не справился с ним. Не только предательство одного из гвардейцев сыграло свою роль. Каков хитрец, а!»

Злость и гнев в груди Дмитрия Юрьевича смешались с восхищением. Он уважал силу и ценил хитрость, и не мог не отметить, что бывший сын, всё же, оказался не таким и бесполезным, как думалось раньше.

Только его нежелание служить на благо рода мешало отдать ему должное. А также застарелая, с самого его детства лелеемая ненависть.

«Теперь понятно, почему Огонь-Догоновский не звонит, — вдруг подумал Дмитрий Юрьевич и ощерился в некрасивой улыбке, — тоже обосрался с Кирюшей».

Грубые мысли о своём покровители доставили радость. Дмитрий Юрьевич давно уже в мыслях расплатился с Огонь-Догоновским, и подумывал, как бы сбросить с себя реальный долг. Делиться наследством тестя он не хотел. А тут такой повод…

— Отец, можно я его на дуэль вызову и забью до смерти? — выпалил Матвей.

— Погоди, сынок, — Дмитрий Юрьевич прервал свои мысли и поспешил успокоить сына, — не гони лошадей.

— Но он нас позорит! Многие на меня косо смотрят, а кто-то задаёт вопросы о нём.

— Обидные вопросы? Сын?

— Нет, — буркнул Матвей спустя минуту молчания, — они им восхищаются.

— Терпи Матвеюшка, — улыбнулся Дмитрий Юрьевич, — как я тебя учил, не давай эмоциям показать твои настоящие мысли.

— Я стараюсь…

Разговор продлился ещё некоторое время. Дмитрий Юрьевич успокоил старшего сына. Дал ему и среднему, Борису, наставления на многие случаи, но, главное, приказал обходить Кирилла стороной.

— Я сам займусь этим вопросом, — закончил беседу Дмитрий Юрьевич, — отдыхай, сынок.

Телефонная трубка легла на аппарат. Кресло скрипнуло, когда Дмитрий Юрьевич откинулся на спинку и закинул руки за голову. Он понимал, что правила игры немного изменились, и думал, как это использовать.

В голове вырисовывались схемы, как можно использовать Кирилла, чтобы лишить Огонь-Догоновского приза, но чего-то не хватало. Вдруг зазвонил телефон.

— Граф Дмитрий Юрьевич Уваров-Орлов? — раздался в трубке мужской баритон, — Вас беспокоят из столичного трофейного аукционного дома. Приглашаем Вас на торги, которые пройдут в ближайшее воскресение в десять утра. На вашу почту отправлено письмо с правилами торгов, а также информация по приобретению билета.

Маша рассматривала золотое колечко, и ей не было до меня дела. Тихон сосредоточенно околачивал боксёрскую грушу. Потому я покинул клубный сарай под удивлённый взгляд Волкова и Лидии.

Они привыкли, что последние две недели я засиживался допоздна. Всегда уходил последним. А тут они увидели меня в общем помещении чуть ли не сразу после начала занятий.

Дверь за моей спиной захлопнулась прежде, чем кто-то из них смог сказать хоть слово. Я пролетел парк, словно на крыльях и ворвался в свою комнату. Экран ноутбука мигнул. Загрузился рабочий стол, и я открыл страницу электронной почты.

Баритон в трубке не обманул. В списке входящих писем значились два сообщения. Электронный билет и весомый файл инструкций в текстовом формате с картинками.

Скачал оба документа на диск и открыл правила проведения аукциона.

Я жадно вчитывался в текст. Прокручивал его. Рассматривал картинки. Спешка моя объяснялась просто. Мужчина по телефону добавил, что они организовали полноценный аукцион.

Кроме меня с усадьбой Осокиных в нём примут участие ещё около пятидесяти лотов. Другие аристократы решили выставить старые трофеи.

По телефону мне не рассказали обо всех артефактах, но сотрудник аукциона упомянул, что мероприятие получится масштабным не только из-за моего лота. Он похвастался, что кто-то выставил несколько артефактов бронзовой эпохи.

Странное дело. Я не знал, что это за артефакты. Как они выглядят. Каковы их возможности. Но слова о моём времени. О времени, когда я жил, стали лакмусовой бумажкой.

В груди тут же поселилось предвкушение схожее с ожиданием скорой встречи со старым другом. Предвкушение и нетерпение. Захотелось узнать, что именно выставили. Вдруг, это что-то полезное.

В обычное время я бы сдержал свои чувства в узде. Подумаешь, нетерпение, предвкушение. Но именно так работала моя интуиция.

Сейчас она просто кричала, что аукцион важен для меня не только из-за продажи усадьбы, но именно из-за этих старых артефактов. А она у меня никогда не ошибалась.

Описание нескольких десятков артефактов прокрутилось вверх и текст инструкций закончился. Я узнал о нескольких защитных кольцах. Прочитал о двух браслетах с пологами тишины и магической анонимности. Полюбовался на колье соблазнительницы, но о древнейших артефактах не нашёл ни строчки. Только в конце, где надеялся прочесть о них, встретил туманную формулировку: «кот в мешке».

Целых пять позиций значились под этим названием, но никакого описания дано не было. Я выдохнул. Поморщился от досады, и, чтобы унять зашедшуюся в истерике интуицию, принялся перечитывать правила аукциона.

Единственным отличием от обычных торгов, где объявляется лот и его свойства, а потом люди начинают делать ставки, являлась формулировка, что все сделки свободны от мести бывшего владельца.

Что это такое я знал. Ещё перед обращением прочитал в интернете. Это означало, что кому бы ни принадлежал лот ранее, он не мог заявить на него права. Потребовать вернуть его или объявить войну.

Абсурдное правило, но, как оказалось, прецеденты были. Причём совсем недавно, каких-то тридцать лет назад, род Лазоревых уничтожился о тех же Осокиных. Князья приобрели их родовой артефакт. Который, как утверждали Лазоревы, был украден. Ни отсутствие доказательств, ни свидетельство продавших его графов Мовчанских, что артефакт достался им в бою с каким-то магистром, не помогли остудить пыл воинственных аристократов.

Таких примеров было много за всю историю Империи. Поэтому и появился так называемый Трофейный аукцион, свободный от мести и претензий. Защиту сделке гарантировало само государство.

Моя чуйка унялась после прочтений правил. Я понял, что потерял время на чтение этого бесполезного документа, и полез в интернет. Узнать, какие же лоты в прошлом попадали под категорию «кот в мешке».

Оказалось, что там могут оказаться не только древнейшие артефакты, но и просто старые и, даже, современные. Но всех их объединяло одно — их свойства были неизвестны.

Например, пять лет назад Бестужев купил за полмиллиона рублей кольцо с гранатом. Урвал его в аукционной схватке. А граф Соколов, на тех же торгах, за десять тысяч рублей купил мушкет семнадцатого века.

Цены у лотов разнились. От копеечных, они достигали порой миллионы, но неизменным оставалось одно — никто не мог сказать, что делает тот или иной артефакт.

Мои исследования продлились до поздней ночи. Уже пришёл Тихон, поужинал и отправился на боковую, а я всё сидел в интернете и читал историю торгов.