Дина продолжила беседу, стараясь придерживаться нейтральных тем:

— Хорошо, что я попала к Сереньдину на факультет трансмагии. Наш учитель здесь самый лучший. Смутчин, глава факультета боевой магии, грубый и равнодушный, а Линскан, который должен учить поисковой магии, на своих занятиях заставляет часами красиво писать. И все… нет, еще он учит, как вести записи и протоколировать беседы.

— А зачем это? — удивился я.

— Все, кто заканчивает академию, становятся рабами хозяина, Игнира. А все секретари важных лиц, как правило, это выходцы с его факультета поисковой магии. Охрана — с боевого факультета, а остальных Игнир распределяет по известной только ему необходимости.

— Ах, вот как зовут этого странного типа… — с отвращением прошептала Айонель, словно не услышала все остальное.

Айон, волнуясь за Дика, то и дело опускала магический занавес, проверяя, не пришел ли дракон. Пока она в очередной раз выглядывала в коридор, я тихо спросил Дину:

— Те, кто сегодня к тебе пристал… Где они учатся?

— На факультете боевой магии, у Смутчина. Рыжего зовут Рейвик. Смуглого Захр, среди них он еще тот отморозок, а самого здорового и светловолосого из них — Финиг. Они очень опасны, здесь никто им даже слова не скажет, если они убьют заклинанием. Еще бы! Лучшие ученики самого главного факультета.

— Я это понял, когда это Захр ударил в нас молнией… — печально отозвался я.

— Да, он ненормальный. Он чуть старше остальных… подданный драконьей империи, — подтвердив, желчно закончила она.

Айонель холодно отозвалась:

— Что и удивительно, если бы о таком донесли дракону, то этого Захра с семьей выселили бы на дикие острова, а дом спалили и распахали под ним землю. Там нельзя просто так использовать боевые заклинания. У лесных эльфов и в Лазури тоже нельзя…

— Да… а я думала, что у дракона в империи это нормально, — недоверчиво прошептала Динаниэль.

— Нет, ненормально. Поверь. И за продажу, и покупку рабов наказывают смертной казнью. Я там живу…

— А… так ты, Айонель, из заморских эльфов? — обрадовалась Дина. — Я из островных.

— Я из всяких, — весело отмахнулась Айонель. — Мама из лесных, папа… из заморских, братик, так тот вообще всю жизнь в Лазури живет.

Я обрадовался и, повернувшись к гостье, спросил:

— Я тоже из островных, а ты с каких, северных или южных островов?

— С северных… — отозвалась Динаниэль.

— А я с южных, — немного разочарованно произнес я.

Наконец появился Дик. Причем у него в руках был крошечный котелок, пакет с травой и, самое главное и самое вкусное, глиняный кувшинчик с вареньем, который он вынул из-за пазухи.

— Стащил у Калиновны из шкафа? — поинтересовался я, с жадностью рассматривая добычу.

Дик почти оскорбился:

— Сама дала! Еще по голове погладила и сказала, чтобы приходил иногда за пирожками, только тихо, чтобы хозяин не узнал.

— Наша кухарка, Калиновна, просто душка… — тихо подтвердила Динаниэль. — Правда нам в общей спальне нельзя ни пить чай, ни есть, даже сухарик с собой принести нельзя, но…

Дик, не слушая гостью, протянул Айонель холщовый мешочек с еще горячими печеньками.

— А это тебе, чтоб росла быстрее…

— Это тебе Калиновна сказала? — улыбнулась Айонка, прижимая подарок к груди.

— Это я тебе говорю, — усмехнулся Дик.

— Ты точно ничего не стащил? Не хотелось бы единственного доброго человека на этом острове обижать… — беспокоился я.

Дик отмахнулся:

—Точно! Говорю же, она сама дала.

Я сбегал за водой, Айона поправила огонек, чтобы вскипятить на нем воду, и выложила угощения на мешочек, в котором они были. Вот только варенье пришлось пить прямо из кувшина, ложку попросить Дик забыл.

Но все были рады и этому. Вечер получился не просто хороший, а просто чудесный. За веселой беседой наступила ночь. Дина немного отошла от пережитого и под конец смеялась вместе с нами.

— Я сколько здесь живу, ни разу так душевно не отдыхала… — поделилась она, засовывая последнее печенье за щеку. — Мы боялись, что свои пожалуются или Сизит войдет. Любит он по ночам по девичьим спальням шастать…

— Наверно, боится Игнира и следит, чтобы ученики не баловались… — наивно усмехнулась Айонель.

Дина на миг замолчала, пристально вглядываясь в Айонку, затем просто пожала плечами:

— Может быть, а мы его за извращенца считали…

Мне эта версия казалась правдивее, но я мило улыбнулся Айонель. Она отозвалась:

— Мне все здесь понравились. И только от хозяина дрожь по коже, все готова исполнить, лишь бы его не видеть… — и задумчиво повторила. — Да… что угодно сделаю, лишь бы не видеть.

— Ну-ну, все впереди! Я с удовольствием посмотрю на твое послушание… — ехидно отозвался дракон. — Не ты ли в первый день заставила его, в нарушение всех правил, выделить нам отдельную спальню?

Айонель только сдержанно улыбнулась, не совсем согласная с таким мнением. Она считала это просто счастливой случайностью.

Сытый и довольный Дик сидел на полу, обняв колени, и слушал девичью болтовню. Айонель обернулась к нему и сказала:

— Ха, знаешь, Дик... когда на тебя отсюда смотрю, то вижу только голову, и длинные тонкие ноги, и ничего, кроме ног.

— Ага, вылитый кузнечик… — усмехнулся я. Дракон только передразнил меня, покачав головой, как козел бородой, и презрительно отвернулся.

Тут Дина смущенно спросила:

— А как вы тут втроем спите, кровать же узкая…

— На полу…

— О… Это очень, хм… интересно. Если хотите, я вам все здесь переделаю, чтобы спать было удобней?

Мы оживленно закивали.

В общем, мы гостью успокоили, накормили, напоили и спать уложили. А рано утром проводили в общую спальню, а сами пошли на кухню к Калиновне: утреннее дежурство Игнир до сих пор так и не отменил.

Где-то с неделю было все спокойно. Легкие и интересные уроки у трансомага Сереньдина, прогулки в весьма обширных пределах замка, помощь на кухне, за которую нас угощали чем-то вкусным, — радовали всех. Но неделя кончилась, как и проверочный срок обучения у Сереньдина, и всех новичков отправили к преподавателю боевой магии, Смутчину.

Ученики старшего уровня, дожидаясь учителя, сбивались в группки по интересам. Отовсюду слышались веселые голоса. Двое рослых студентов под шутки и гиканье одногруппников приволокли на поляну кресло и стол, готовя место для Смутчина.

Очень скоро учитель появился и, не теряя времени, едва сел в свое кресло, тут же вызвал на бой с Айонель светловолосого громилу Финига, одного из тех, что пытался надругаться над Динаниэль.

Опасаясь козней его друзей, я отошел к кустам и там незаметно накинул на себя невидимость, радуясь, что вполне прилично владею этой привилегией эльфов.

Проходя мимо стола, я вдруг увидел, как Смутчин дернулся, и озадаченно повернулся направо при этом странно хмурясь, словно пытаясь что-то сообразить. Какой-то миг… и тут он внезапно весь подобрался, стиснул руки и подобострастно заговорил. Правда, я мало что мог разобрать из сказанного. До меня доносился только тихий голос учителя боевой магии, обращенный в пустоту.

Я закрыл глаза и присмотрелся истинным зрением… Его собеседник в эльфийской сети жизни* выглядел, как кусок тьмы, ассиметрично оплавленной по краям трещинками дневного света.

*Чисто эльфийское умение. Подробности в первых книгах.

Обогнув слуг, охранявших учителя, я пробрался почти под самый стол Смутчина, вслушиваясь в тихой голос советовавший учителю боевой магии выяснить истоки силы Айонель.

Но самое главное, этот Некто призвал не бояться погубить ее экспериментами. Особенно меня поразили циничные слова: «Я не буду взыскивать с вас имущественную потерю одной эльфийки».

Да, сущий пустяк, — гибель одной эльфийки, даже штрафа не стоит! Таинственный Некто приказал не стесняться в средствах и попробовать уничтожить Айонель, — «интересный экземпляр», как он выразился.

Слушая, как он натравливает Смутчина на Айонель, и, увидев удар драконьим огнем из-под земли, я едва подавил эмоции, угрожающие захлестнуть меня с головой.