Черешен в ответ чопорно покачал головой:

— В случае нападения я всегда приду на помощь ребенку, ученику... Это долг любого нормального человека. Так что дополнительные выплаты мне не нужны.

— И все же? — прищурившись, протянул папа.

— Нет, спасибо. — Черешен с достоинством поклонился и отошел помочь с упавшими клетками, в которых с ужасом бились птицы.

Проводив учителя взглядом, я прошептала:

— Папа, кажется, ты его обидел своим предложением…

Папа со вздохом прижал меня к себе:

— Это всего лишь игры, взрослые игры… Как жаль, что в них втянули и тебя.

Я не поняла, что он имел в виду, но, оторвавшись от него, направилась помогать учителю, освобождать птиц.

Уже дома, гораздо позже, обдумывая случившееся, поняла, что, живя по детской привычке «дома всегда тихо и безопасно», я непростительно расслабилась и позволила себе беззаботность. А это недопустимо.

Игнир

Это нападение, к которому я не имел ни малейшего отношения, случилось очень кстати. Айонель теперь смотрела на меня, доверчиво распахнув глаза, а ее папаша… Райдер перестал ходить за мной по пятам, хотя меня то и дело выворачивало от его подозрительного взгляда в спину.

Какова сила той самой таинственной Хиль, если она смогла так выдрессировать древнего дракона, что он доверил охрану драгоценной овечки первому встречному волку? Нет, не так, сильнейшему и злейшему волку, который от голода пойдет на все?

Я все больше подозревал, что он понял, кто я. Но почему даже не попытался уничтожить врага? Это понимание полностью выпадало из поля моей логики. Так что я и дальше играл в доброго учителя.

Закончив занятия и проводив Айонель, сел в кресло перед камином, наслаждаясь редким состоянием предвкушения. Накануне, с позволения хозяйки, я побывал в библиотеке, в которой нашел один древний свиток о драконницах, и сейчас жаждал драгоценную находку как следует изучить. Да, в здешней библиотеке было много ценных книг и свитков. Хотя это логично: при появлении столь неординарной дочери родители собрали всевозможные сведения о ней.

Мне тоже было очень интересно, что смогли узнать они…

Недавно поймал себя на том, что воспринимаю Райдера с супругой как единое целое. Это дико и нелепо, совершенно непонятно и просто отвратительно, но… они ходили за ручку, улыбались друг другу и иногда обнимались по углам, поглощенные обсуждением чего-то важного. Это было настолько ненормально и отвратительно, что я брезгливо обходил их в такие моменты, поспешно удаляясь к себе.

В такие моменты я ссылался на плохое самочувствие, и служанка приносила ужин в мои апартаменты, избавляя меня от лицезрения жалкого безумия некогда великой фигуры этого мира.

При этом я не заметил у него никаких признаков драконьего окаменения, не иначе его жена знала какое-то эльфийское средство — другими причинами объяснить подобный феномен я не мог. Давно смирившись с этим фактом, недовольно осмотрел свои почти окаменевшие ноги. Древние драконы постепенно превращались в камень, и это аксиома, не требовавшая доказательств.

Прервав раздумья, вновь принялся за свиток. Но вдруг огромное зеркало в золотой раме, висевшее между двумя арочными окнами, внезапно потемнело. Из темного дыма выступила мерзкая рожа дракона с горящими огнем глазами.

Вот и гости пожаловали.

— Чего тебе здесь надо, Бип? — раздраженно рявкнул я, приглушая звуки щитом.

— Не Бип, а Биполом, — гневно отозвался гость в зеркале.

— Мне плевать, хоть просто лом или обломок, — с отвращением отозвался я. — Тебе здесь делать нечего. Она моя!

— Светлую боишься? Она уже напугала нашего мальчика? Я слышал, она там у вас в замке часто шастает. Уже и до тебя добралась, судя по дрожи в коленках?

Не к месту вспомнились слова Айонель о том, что, покидая окаменевшее тело, духи драконов навсегда остаются в темной ненависти.

Да, они все там злобные ничтожества!

— У меня есть план, и ты в него не входишь, — прорычал я, возвращая взгляд к свитку. — Сгинь!

— И что же ты решил делать с драконницей, малыш? — вкрадчиво продолжил расспрашивать он. — Не хочешь с нами поделиться замыслами? Или добычей?

— Тебя это не касается! Еще полезешь за моим, закупорю в кувшин. Драконница моя! — рявкнул я в сторону темного, и секунды не сомневаясь, чьих рук дело недавнее нападение на Айонель. Так легко миновать все уровни защиты Райдера простые люди не могли.

— Ладно, ладно, живой дракон, — не скрывая зависти и злорадства, прошептал он, — я тебя понял! Позже сочтемся, тебе недолго осталось. Но, помни, мы ее ждем!

— Брысь… — отозвался я и накинул на зеркало щит. К сожалению, они имели надо мной власть, так как, когда-то, девятьсот лет назад, я обратился к ним за магией. Проклятие драконов* на мне не сработало, и магия не спешила пробуждаться. А мне она ой как была нужна, по глупости я пошел к ним на поклон.

*Подробно об этом в первых книгах.

Если бы мне тогда кто сказал, как дорого это обойдется, я бы ни за что не согласился на столь опрометчивый шаг, но, увы, никого настолько умного, чтобы предупредить, рядом не оказалось. И теперь я то и дело им служил.

Но дело даже не в этом. Более мерзких, дышащих ненавистью и ядом существ не найти. Даже простое общение с ними причиняло немалый вред, приводя в исступление, усиливая ненависть и желание терзать все, что попадает под руку.

Вернувшись к свитку, наконец, с трудом вчитался в строку на древнеэльфийском:

«Самое страшное — это ПРИКОСНОВЕНИЕ сил драконницы».

И вновь отложил свиток на колени.

Что за прикосновение? И от чего оно зависит? Удар в обличье зверя? Или просто огненный шар? Что за «Сила драконницы»? Я покачал головой и недоверчиво нахмурился. Не попутал ли чего писатель древности?

При мне девчонка трогала всех, пользовалась магией, и ничего не менялось.

Я даже припомнил, как сразу по прибытии в академию, в мое отсутствие, они с женишками так распоясались, что вышли играть в догонялки на полянке у замка. И, разыгравшись, Айонель разбежалась и не заметила, что я появился позади из сферы. Мне пришлось поймать ее на подлете, чтобы мы не упали на землю вместе.

Помню, что в тот момент и позже в ней был только этот противный Свет, который, как водится, сильно обжег меня. Но, по сути, больше ничего сверхопасного ее прикосновение не несло.

Так что же имел в виду ученый прошлого?

Раздался какой-то шорох. Кто-то нерешительно потоптался у моей двери. Служанка пришла убраться?

Я прислушался, прокашлялся, чтобы там не сомневались, что хозяин здесь и покидать комнаты не намерен. И кого нелегкая принесла?!

Вновь аккуратно постучали. Справившись с гневом, вслух добродушно произнес:

— Кто там? Входите.

— Учитель… можно? — неуверенно приоткрыв плечом дверь, поинтересовалась девица. Принцесса явилась ко мне с подносом, на котором стояли тарелки с закусками, чайник с кипятком и две позолоченные фарфоровые чашки с эльфийскими картинками.

Выдохнув бурлящий во мне гнев, вслух радостно произнес:

— Конечно, входи, милая девочка, я всегда рад тебя видеть.

— Спасибо! — Она расплылась в улыбке.

Я фальшиво похвалил ее за заботу и, желая придушить ее на месте, вежливо кивнул в сторону стола. Она установила на него поднос с угощением и принялась расставлять чашки и тарелки.

— Вы не поужинали, и я решила, что зайду к вам… и мы поужинаем вместе, а то родители уехали, а я не могу есть одна.

— Уехали? Так поздно? — вслух подивился я.

Потом подумал, что лучшего способа приучить драконницу есть с моей руки, чтобы в любой момент выкрасть из дома, и искать не надо.

Надо закрепить похвалой достигнутое:

— Конечно, ты все сделала правильно. Мы с тобой два одиночества, значит, в этот грустный вечерний час должны держаться вместе…