У нас не осталось аудиозаписи, чтобы сравнить ее с печатным текстом[1485]. Конечно же, как и в случае любого интервью, слова Леви прошли через фильтр: следует по-разному относиться к написанному им собственноручно, к тому, что он говорил, и к тому, что предполагаем мы[1486].
Тем не менее складывается впечатление, что Лоренцо был приговорен уже в 1947–1948 годах (это подтверждают отправленные им письма).
Святой, обреченный на мученичество.
3
Для Леви в те годы все только начиналось. Через несколько недель после смерти Лоренцо, 16 июля 1952 года, один из редакторов Einaudi вернулся к обсуждению книги «Человек ли это?». Еще через три года наконец-то был подписан контракт[1487]. Книга вышла 9 мая 1958 года[1488], когда второму ребенку Леви, сыну Ренцо, был уже почти год — мальчик родился в июле 1957-го.
Между первым и вторым изданием «Человек ли это?» Леви и Лоренцо виделись множество раз. Однако Примо решил не менять ни запятой в истории о том, что случилось с его другом в Аушвице[1489]. Книгу перевели на несколько языков; на немецком она — Ist das ein Mensch? — вышла в 1961 году[1490]. В апреле 1963 года появилось продолжение первого романа — «Передышка».
«Человек ли это?» постоянно допечатывалась, превращаясь в одну из самых читаемых послевоенных книг и подтверждая все возрастающую популярность Леви в Италии[1491]. Так начался его путь «свидетеля»[1492] — своеобразного «гуру» памяти. Сам он это звание, конечно же, никогда не принимал[1493].
В 1960-х Примо продолжал ездить в Фоссано к родственниками Лоренцо[1494]. Он не забывал их и позже: 18 сентября 1979 года, узнав о смерти Джованны, Леви написал трогательное письмо ее дочери Эмме.
Дорогая синьора.
Я очень хорошо помню Вашу мать, к которой я много раз обращался, чтобы получить новости о Лоренцо и поддерживать с ним связь. Мне очень жаль узнать, что ее больше нет и что она так много страдала, и я разделяю Ваше горе. Когда любишь человека, его уход всегда кажется большой несправедливостью. Спасибо Вам за то, что написали мне: я никогда не забывал Лоренцо и, если буду неподалеку, наведаюсь поприветствовать его там, где он покоится рядом со своими братьями[1495].
В 1980-х американский перевод «Периодической системы» вызывал «взрыв интереса»[1496], и Леви стал писателем мирового уровня[1497] («Человек ли это?» к 1985 году была переведена уже на девять языков, и в одной только Италии продали более полумиллиона экземпляров[1498]). Ходили слухи, что Леви может быть номинирован на Нобелевскую премию по литературе[1499]. Он стал всемирно известен именно в те годы, когда вновь принялся размышлять над своим «спасением»[1500].
Мы видели, как много раз он возвращался к истории Лоренцо: в театральной постановке «Человек ли это?» 1966/67 года, где muradur буквально оживает; в «Возвращении Лоренцо» в 1981-м; наконец, в «Канувших и спасенных» в 1986-м. И это не считая множества интервью (особенно в 1980-х), в которых Леви добавлял кусочки мозаики, обрывки фраз, недостающие детали о «каменщике, который приносил мне еду»[1501].
Этого «человека на краю» Леви называл также «анархистом»[1502] — практически в ломброзианских[1503] терминах[1504]. Предполагалось, что Лоренцо был из «огнеупорного материала» — из тех, кто не склоняет голову перед несправедливостью[1505]. И как следствие — действует.
Энджер добавила к документам для Яд Вашем фрагмент интервью Розенфельду. Примо сказал, что Лоренцо помогал «другим двум или трем заключенным — не итальянцам; один из них был французом, другой — поляком и так далее»[1506]. В момент, когда интервью записывалось, Леви был уже известным писателем и сознавал это. Жить ему оставалось недолго: 11 апреля 1987 года он упал в лестничный пролет своего дома по адресу Корсо-Ре-Умберто в Турине.
В последующие десятилетия его слава только росла: в 2015 году вышло полное собрание сочинений (The Complete Works of Primo Levi) под редакцией переводчицы Энн Голдштейн. Она сделала Леви первым итальянским автором, все работы которого были переведены на английский язык[1507].
Как заметил Томсон в переиздании биографии писателя к 100-летию со дня рождения, за несколько лет до смерти Леви в прямом смысле слова стал звездой: в его честь назвали астероид Примолеви[1508] (пишется слитно)[1509].
До последних дней бывший узник Аушвица задавался вопросом, почему выжил именно он. Математически вывести формулу, конечно, невозможно. Но, подбирая соотношение разных обстоятельств, Леви настаивал: чтобы остаться в живых в лагере, важна «комбинация» из трех факторов — удачи, проворства и умения идти по головам.
Лоренцо дал этому свое объяснение. Он помог Примо оказаться среди везучих и шустрых, не вынуждая осуждать себя, — его «участие в вине» оказалось минимальным. И это благодаря встрече с ним, Лоренцо. Так уж случилось. Везение, черт побери, просто везение! Фраза, с которой начинается «Человек ли это?»: «Мне повезло».
Удачу некоторые называют «Провидением».
4
Я впервые подумал, что 15 страниц[1510] — это совсем не много, когда литературный критик Доменико Скарпа сказал на торжестве по случаю 100-летия Леви (в октябре 2019 года), что общий объем написанного им составляет примерно 4300 страниц[1511].
Тремя месяцами ранее я получил папку с делом Лоренцо из Яд Вашем и подумывал написать его биографию. Как сказал Скарпа, в отличие от Леви, мы не знаем о каменщике почти ничего[1512]. Теперь это уже не так. Я изначально предполагал, что в этой истории будет куда больше белых пятен, чем оказалось на самом деле. Однако материала, который уже тогда был у меня в руках, для начала было вполне достаточно.
И все же без ответа остался вопрос: почему дело Лоренцо не попало в Яд Вашем раньше, в 60–80-х годах прошлого века — до того, как историей заинтересовалась Кэрол Энджер? Она начала упорно собирать материал в 1995-м, чтобы представить кандидатуру Лоренцо на присвоение звания праведника народов мира. Это удалось сделать в 1998-м во многом и благодаря помощи семьи Перроне[1513], а также Бьянки Гвидетти Серра[1514], Жана Pikolo Самуэля[1515] и Ренцо Леви[1516].
