Фамилия Лоренцо — с одной или двумя «р» — нигде не упоминалась вплоть до 1960-х годов. Леви публично произнес ее лишь в 1970-х, а в текстах стал указывать с 1980-х. В местной газете Il Popolo Fossanese[1517] о Лоренцо впервые написали в 1963 году (я узнал это через Яд Вашем) — в город приехал Примо Леви, ставший по-настоящему знаменитым после выхода «Передышки», и его друга тоже упомянули в посвященной событию статье.
В следующий раз фамилия Лоренцо возникла только через три года — в журнале Famiglia Cristiana, написавшем о творчестве Леви[1518]; затем — в 1973 году в книге «Приглашение к чтению Примо Леви» (Invito alla lettura di Primo Levi) его «первого биографа» Фиоры Винченти[1519]. С разрешения Леви автор указала фамилию фоссанского muradur[1520]. Это вехи, но они не проливают свет на жизнь и поступки Лоренцо.
В статье «Имена и легенды белки» (Nomi e leggende dello scoiattolo; La Stampa, 1980[1521]) Леви впервые сам раскрыл фамилию Лоренцо — как будто оставил подсказку для восстановления его биографии. И лишь в 1985 году в интервью Джорджио Бокка — в год, когда вышел сборник «Чужое ремесло» с рассказом «Белка», — стало очевидно, что сообщил он тогда именно о Лоренцо[1522].
Когда Леви открыто заговорил о нем, то сам уже был в депрессии[1523] — один «глупый кризис» следовал за другим[1524]. Рассказ «Последнее Рождество войны» был издан 27 марта 1984 года, а в декабре 1986 года его напечатал журнал Triangolo Rosso (издается ANED[1525], [1526]). Через четыре месяца Леви покончил с собой.
«Последнее Рождество войны» — рассказ о том, как Леви через цепочку друзей, «последним звеном» в которой был Лоренцо Перроне, получил посылку от матери. В этом произведении и еще в рассказе «Белка»[1527] — только в двух местах — автор указал фамилию своего спасителя, напомнив, что упоминал его в «Человек ли это?» и в «Лилит». Конец его жизни Примо описал как «мучительный»[1528].
О внешности Лоренцо мы можем судить по немногочисленным фотографиям. Одна из них была найдена в 1970-х или 1960-х годах; возможно, это ее поместили на первое надгробие. На снимке — бравый стрелок-берсальер. Фото было впервые опубликовано по инициативе мэра Манфреди в 1992–1993 годах, но тогда стало известно только местным[1529].
Вторую фотографию племянница Лоренцо Эмма отдала Кэрол Энджер в 1990-х[1530]. Примерно тогда же (в октябре 1992-го) местный библиотекарь Джованни Менарди разрешил Иану Томсону использовать первое фото[1531]. В 1998 году Лоренцо было присвоено звание праведника народов мира, а в 2002-м вышли две биографии Леви, написанные Кэрол Энджер и Ианом Томсоном, и обе фотографии стали часто публиковаться; с появлением интернета их может найти любой желающий.
Манфреди говорил, что в 1990-х несколько иностранных журналистов и документалистов хотели написать книгу или снять фильм[1532] по истории Лоренцо, но, насколько мне известно, за последующие 30 лет ничего о muradur из Бурге так и не вышло.
Маловероятно, что без фото и фамилии другие бывшие рабы могли бы «узнать» в герое произведений Леви человека, который им помогал. Я пытался разыскать кого-нибудь из последних выживших, хотя, по самым скромным подсчетам, им должно быть уже около 100 лет. Я не нашел ничего, кроме письма в газету — якобы от имени еще одного заключенного, спасенного Лоренцо: чтобы рассказать «тем, кто не был там, и тем, кто там был, но не замечал, что происходило в те годы» и «чтобы не забывать того, кто дал нам маленькую надежду своей внутренней силой — Лоренцо Перроне»[1533]. Конечно же, это письмо было придумано — его сочинили школьники.
Я готов утверждать, что мы никогда не узнаем, кому еще помог Такка. А ведь другие люди наверняка были — он же не раз говорил: «Мы приходим в этот мир, чтобы делать добро, а не чтобы хвалиться им»[1534].
5
Дома по улице — via — Микелини, в котором Лоренцо прожил почти всю жизнь, больше нет. Его снесли, так как он «находился в жалком состоянии», сказал руководивший работами архитектор Клаудио Мана[1535]. Та же участь постигла и казарму Умберто I, которая затеняла улицу. «Здесь наконец-то появилась настоящая площадь — piazza», — говорит архитектор Сильвио Пальеро.
Он местный, родился в 1955 году и рос неподалеку. Мне не удается удержаться от улыбки, когда он вспоминает: в 1960-х, если футбольный мяч попадал во двор Перроне, то обратно вылетал уже изрезанным[1536]. Похоже, это было делом рук так и оставшейся незамужней решительной Катерины, которую соседи отчего-то называли Ниной.
Площадь неподалеку от дома, где жил Лоренцо с братьями и сестрами, теперь носит имя писателя и партизана Беппе Фенольо[1537]. В 1997 году по инициативе мэра Манфреди здесь поставили памятник — мельничный жернов — с лирической надписью на камне рядом. Она заставляет вспомнить Лоренцо (Macina la ruota della storia / Macina la fatica operaia — «Он шлифует колесо истории, / Он шлифует рабочую усталость»[1538], [1539]). В июне 2021 года в нескольких десятках метров от места, где жил muradur, установили памятную табличку в честь «доблестного гарибальдийца» Джузеппе Валле, 14-летнего участника Экспедиции Тысячи[1540] — почти за полвека до рождения Такка.
Здание, где находился «Пигер», теперь тоже перестроено, как и многие дома в исторической части Бурге. Фирмы, в которых работал Лоренцо — и та, что привезла его в Буну, и последняя, в которую он там нанялся, — несколько десятилетий назад закрылись. Даже туберкулезное отделение, где он умер, снесли более полувека назад, в 1970 году[1541] — еще раньше, чем дом на улице Микелини.
От Буны сегодня тоже почти ничего не осталось. В 1947 году выжившие в Аушвице решили превратить в музей Аушвиц I и Аушвиц II — Биркенау, не затрагивая остальные территории — почти 50 подлагерей, склады немецких предприятий и сам лагерь Моновиц[1542]. От тех времен остались два памятника и химический завод[1543], который тогда же был немедленно переименован в Zakłady Chemiczne[1544]. В начале 2000-х он стал крупнейшим в Европе предприятием по производству синтетического каучука[1545]. Территория Моновица теперь застроена.
