После отпразднованного в Уорчестере Рождества Роджер и Изабелла направились на север в Йорк, дабы присутствовать при заключении королем союза с Филиппой де Эно. Девушку сопровождал в Англию ее отец, граф Уильям де Эно, теперь борющийся с подагрой, и дядюшка, сэр Жан. В пятницу, 30 января, пятнадцатилетний суверен женился на своей шестнадцатилетней нареченной в соборе при благословении архиепископа Йоркского и епископа Хотэма. Повод для радости имелся у всех. Изабелла и Роджер были счастливы укрепить связь с династией Эно, а жители Эно — увидеть дочь своего графа, выходящей за короля. В течение нескольких дней происходили банкеты, балы и турниры, воплотив в полный рост идеал средневекового рыцарства. Потом все же пришлось вернуться к политическим проблемам.

Парламент собрался в Йорке 7 февраля с единственной важной темой Шотландии на повестке. Помимо этого существовали и другие актуальные вопросы, такие, как причина представления себя Адамом Орлетоном при папском дворе в качестве кандидата на недавно освободившуюся кафедру в Уорчестере вопреки пожеланиям Роджера и продолжающееся заточение вдовы Хью Деспенсера, Элеонор де Клэр, которую велели освободить из Тауэра вместе с ее детьми и имуществом. Но в сравнительном масштабе случившееся виделось результатом мелким. Лишенные владений северные лорды с горечью отказались уступить свои шотландские претензии. Их возражения разделили Совет на сторонников Генри Ланкастера с одной стороны и сторонников Мортимера и Изабеллы с другой. Споры разгорались целый месяц, тем не менее, решение получалось одно: король станет поддерживать политику Роджера, и независимость Шотландии превратится в действительность с согласия или без оного ланкастерцев. Слабость влияния Генри Ланкастера предъявили всем.

*

Недавно обретенная власть Роджера не побуждала его сразу же добиваться для себя внушительных пожалований земель и рычагов воздействия. Он все еще опасался предстать единственным проводником монаршей политики. В отличие от Деспенсера, Мортимер не нуждался в прямом надзоре за имениями, городами и людьми для осуществления своего правления. Его пожалования себе больше совершались с мыслями о состоянии семьи. 2 сентября 1327 года Роджер ходатайствовал о небольшом даре для Изабеллы Мортимер, а на следующий день повел речь о предмете значительнее, — о праве вступить в брак со вдовой покойного графа Пембрука для второго по старшинству сына, Роджера. В течение следующих шести месяцев Мортимер взял на себя только одну должность административного характера — главного хранителя мира в Херефордшире, Шропшире и Уостершире. Он позволил себе лишь один личный подарок — усадьбу Черч Стреттон, и то по просьбе графа Кента, и одно опекунство — над наследником графства Пембрук. Хотя последний выгодный дар предполагал, что Роджер надеялся на владения Пембруков также, как Деспенсер на графство Глостер, у него не было возможности стать графом. Взаимоотношения Мортимера с членами семьи позволяли думать, что он ищет скорее будущего политического сотрудничества, чем личного земельного обогащения. Очевидность влияния Роджера связывалась не столько с пожалованиями ему, как человеку, сколько с выполнением им руководящих полномочий и назначениями его на должности в правительстве.

Спустя шесть месяцев после смерти короля Мортимер потребовал предъявить ему количество совершенных Эдвардом пожалований. Тут не было ничего нового, к тому же Роджер осуществлял подобные полномочия еще с 1308 года. Но теперь пожалования принялись расти, сначала скромно, потом в большом числе и равно повышаясь по стоимости. В октябре 1327 года Роджер ходатайствовал, чтобы Джону Виарду, его телохранителю, пожаловали разрешение на сооружение бойниц в усадьбе Стантон Харкурт, подаренной тому господином. В декабре Мортимер просил, дабы и настоятель, и братия монастыря Уормсли получили позволение на распоряжение определенными землями. Неофициально присвоив себе право выносить решения по делам несправедливо пострадавших от задержаний при Хью Деспенсере, Роджер выдвинул сотни имен менее важных личностей, для кого потребовал прощения неисполнимых штрафов. В том же месяце он просил, дабы мастеру Томасу де Чандлосу разрешили приобрести усадьбу Лугвардин. В январе Мортимер ходатайствовал о пожаловании Ричарду Ле Гейту, опекуну переправы Конвей, о получении Ричардом де Хаукслоуи должности каллиграфа Королевской Скамьи, о позволении населению Ившема взимать в течение трех лет деньги на замощение их улиц, а также о даровании его соратнику Джону Виарду права бесплатно держать во владениях кроличьи садки. В феврале 1328 Роджер требовал пожалования подобного права для Томаса Гарни, дарования земли для Джона Моваса, назначенного Хью Морвиллем лесником Инглвудского массива, назначения лесником массива Галтрес Уильяма де Эйти, и еще разрешения сохранить ежегодный доход в 40 фунтов стерлингов Джерарду Д, Алспею за помощь Мортимеру в совершении побега из Тауэра. Роджер равно просил о назначении регулярных пенсионных выплат Ричарду де Клеобери, старому повару Эдварда Первого и Эдварда Второго, тоже поспособствовавшего его побегу из Тауэра. В марте Мортимер позаботился о даровании горожанам Монтфорда в течение пяти лет права взимать плату за возведение крепостных стен, о пожалованиях Томасу де Веру, своему дальнему родственнику и монахам аббатства Билдвас. В их монастыре могли жить члены семьи Роджера или ушедшие на покой сподвижники, когда-то составлявшие его домашнюю свиту. Такой тип покровительства, всегда остававшийся в границах небольших сумм, обеспечивал Мортимеру внушительное число соратников. Благодаря ему Роджер удовлетворял требования уже существующих приверженцев и подпитывал взаимоотношения с вновь прибывшими. Подобное поведение было точным отражением того, что ожидалось от крупного магната, и, хотя Роджер действовал в масштабе крупнее позволенного ему при правлении Эдварда Второго, тем не менее, просчитывал, как бы не вызвать чью-либо зависть или обиду. В некоторых документах он ходатайствовал о даре себе вместе с другими баронами и графами, включая графа Суррея, Джона де Кромвелла и Гилберта Талбота, давними его соратниками. Но такие официальные ходатайства являлись только малым отражением власти Мортимера. Намного значительнее оказывались пожалования, совершаемые по отношению к друзьям Роджера, союзникам и сторонникам, осуществляемые благодаря его воздействию на Изабеллу и, что еще важнее, благодаря воздействию на короля. Заметно, что все дары друзьям и союзникам Мортимера, вне зависимости от духовного или светского их положения, делались за счет личной печати (личной печати монарха). В книге не найдется достаточно места, дабы перечислить здесь полный перечень людей, извлекших для себя выгоду, но несколько примеров особенно важно упомянуть. Джону де Хотэму, епископу Или, простили в январе 1328 года его долги в Ирландии. Джону де Фиенну, французскому кузену Роджера, укрывшему того в 1323 году, в феврале разрешили продать его усадьбы в Англии. В тот же месяц Джон Виард, телохранитель Мортимера, получил пропуск для безопасного путешествия за границу с целью паломничества. В марте граф Кент добился крупного пожалования усадьбами, прежде принадлежавшими Хью Деспенсеру. Это последнее пожалование интересно тем, что, по-видимому, Роджер назначил себя единственным распорядителем всех территорий и прав, ранее числившимися за семьей Деспенсеров, и, вероятно, лично установил, что следует отдать графу Кенту (мужу кузины Мортимера). Какие-то из пожалований, скрепленных королевской печатью, были значительны и весомы, какие-то — мелки и имели исключительно административное значение. Но все они совершались, предположительно, королем, и не при одном из них имя Роджера не появляется в качестве покровителя. Другими словами, его защита относилась непосредственно к центру администрирования, и Мортимер применял свое влияние не только в личных целях, как магнат, но также исполняя полномочия правителя, по могуществу сравнимого с сувереном.

Неофициальная и приближенная к королевской власть Роджера простиралась равно на назначения на крупные государственные посты. В январе 1327 года Джона де Хотэма сделали канцлером. В том же месяце товарища Мортимера по восстанию 1322 года, епископа Орлетона, назначили казначеем. Наследник Хотэма по должности канцлера в июле 1328 года оказался еще одним близким другом Роджера. Им стал Генри де Бургхерш, епископ Линкольна, на чьей племяннице женился сын и наследник Мортимера. Когда Орлетона заменили на должности казначея, после отъезда его в марте 1327 года в Авиньон, место занял сначала Генри де Бургхерш, а потом, когда тот стал канцлером, Томас де Чарлтон, брат долговременного союзника Роджера, Джона де Чарлтона, и дядюшка зятя Мортимера. Примечательно, — все эти люди являлись членами избранного кружка прелатов, собранных Роджером вокруг себя в начале его службы. У Мортимера образовались личные официальные связи с каждым из них еще, по меньшей мере, с 1319 года, а с де Хотэмом, как минимум, — с 1309 года.