Если предположение верно, то это значит, что вся кампания, описанная в работе Барбура «Брюсы» и представляющая битву при Конноре продолжительной, перепутала детали следующих сражений, сделав их одним долгим изложением событий при Конноре. И Орпен в труде «Ирландия при норманах», и Фрейм в «Брюсах в Ирландии» не сильно сбрасывают со счета подобную возможность. Тем не менее, хронология в «Брюсах» не так точна, чтобы доверять восстановлению того, что способно было произойти при Келлсе. Поэтому мы постоянно возвращаемся к летописи монастыря Святой Марии в Дублине. А там относительно краткого эпизода 1317 года (напечатанного в качестве приложения во втором томе) даны исключительно отрывочные детали.

Дожди продолжались. Урожай 1314 года, который должны были убрать мужчины, сражавшиеся при Бэннокберне, пострадал от ужасной погоды и сгнил на полях дочерна. Следующий год стал еще хуже. Животные падали и умирали, их промокшие туши на глазах разлагались на занятых водой широких просторах, когда-то являвшихся низинными лугами. Цены на зерно и остальное продовольствие на рынке тревожно повысились, все летописцы в один голос говорили об охватившем Англию, Уэльс и Ирландию чудовищном голоде. Общество было плохо подготовлено к столкновению с двумя неурожаями подряд. Для облегчения участи глядящего в глаза голоду многочисленному населению не находилось средств. С политической точки зрения, во время недорода не находилось средств также для сбора дохода, требующегося на военные нужды. На войну деньги поднимали прямым налогообложением в виде десятой, пятнадцатой или двадцатой части от имущества, они шли на оплату жалованья солдатам и на приобретение продовольствия, но не на облегчение страданий. Семьи призванных сражаться мучились еще больше, когда забирали и их односельчан. Король мог лишь назвать незаконными поборы на зерно, превышающие определенную норму. В результате люди не продавали, если таковое было, лежащее у них зерно или же сбывали его тайком. Народ начинал умирать от голода. Лорды внезапно обнаружили, что вынуждены приобретать ввезенное зерно по возросшим ценам, хотя прежде оно просто зрело и молотилось для них в собственных имениях. Чрезвычайно трудно стало обеспечивать продовольствием замковые гарнизоны. Одновременно застопорилась торговля шерстью. Многие горожане утратили средства к существованию, а города — доход от совершаемых заказов и собираемых пошлин. Стартовал страшный экономический упадок, растянувшийся более, чем на следующие пять лет и сокративший население Англии раз в десять, если не значительнее.

Несмотря на кардинальное уменьшение монарших доходов, король Эдвард сочувствовал положению Роджера в Ирландии. Накануне разгрома при Келлсе он велел провести расследование относительно долгов Мортимера короне, заморозив их до наступления следующей Пасхи. Эдвард не знал, что для содействия Роджеру в Ирландии его помощь подоспела слишком поздно: это обнаружилось только когда тот вернулся в Англию и в январе 1316 года явился ко двору.

Цель Роджера после возвращения заключалась в докладе о состоянии дел в Ирландии и в требовании военной поддержки. Он намеревался сразу же уехать и продолжить борьбу против Брюса. Учитывая это Эдвард выпустил адресованный Мортимеру особый указ от 17 января с повелением посетить заседание парламента, но «если тот еще не отбыл в Ирландию». У короля существовала причина просить Роджера остаться и участвовать в парламентской сессии, ибо ему требовалась поддержка в Англии. И не только в противостоянии с графом Ланкастером, но еще и с множеством взявшихся теперь, во время лишений, за оружие мятежников.

Мортимер покорился вызову. Вместе с графами, духовными лицами и монархом он вошел в покои принадлежащего настоятелю прихода Линкольна дома. Эдвард объявил о своем желании ускорить парламентские слушания, дабы уменьшить груз снабжения провизией как города, так и его окрестностей. Однако граф Ланкастер пока не прибыл. Он не появлялся до 12 февраля, наступившего две недели спустя.

Промедление обошлось дорого. Самым важным делом парламента, и Ланкастер об этом хорошо знал, было обсуждение состояния пораженной голодом страны. Люди умирали от недоедания. Шотландцы рвали в клочья северные графства, так что усадьбы таяли под гнетом слившихся воедино ужасов голода и вымогательств. Даже верные английские лорды там принимались организовывать грабительские банды, лишь бы удовлетворить своих сторонников. Коль Роберт Брюс мог разорять государство и беспрепятственно уходил с добычей, рассуждали они, тогда и им можно брать все, что получится у соседей, прежде чем это сделает неугомонный шотландец. В Уэльсе состояние населения доходило до крайней нищеты. Но местные жители нашли предводителя, воодушевившего помимо них еще и противников. Его имя было Лливелин Брен.

*

Когда граф Глостер погиб под копьями и ударами топоров шотландцев при Бэннокберне, он оставил своей стране значительную проблему. У него не было наследника, и, хотя супруга графа отчаянно утверждала, что ждет ребенка, тот так и не родился. Проблема была в том, что графство Глостера являлось уникальным по уровню достатка в стране, оцениваясь почти в 7 тысяч фунтов стерлингов в год, а его доход оказывался вторым после пяти объединенных графств Томаса Ланкастера. Даже после сбрасывания со счета вдовьей доли и земель, пожалованных отцом Глостера в качестве ренты или даров его вассалам, оставалось еще более 4 тысяч фунтов стерлингов в год для раздела между тремя сестрами графа и их мужьями. Однако, для населения Гламоргана гибель Глостера означала на время переговоров об окончательном распределении наследства переход владений лорда под опеку. Без господина и без местной системы управления лордство Клер, включая внушительное пограничное лордство Гламорган, оказались в руках целого ряда управленцев монарха. Ими могли быть как люди хладнокровные, подобные Ингелраму де Беренгару, видевшему свою цель в сдерживании уэльсцев Гламоргана силой оружия, так и те, кто являлся более рассудительными, подобные Бартоломью де Бадлесмиру, чья линия поведения сильнее откликалась на местные жалобы. Но в июле 1315 года, когда на полях стали умирать животные, а страдания народа значительно возросли, Бартоломью де Бадлесмир был отстранен от службы, а управление Гламорганом переместилось к Пейну де Турбервилю.

Это решение имело чудовищные последствия. Политика де Турбервиля по отношению к страдающим уэльсцам заключалась в выбивании из людей всех денег, которыми он мог набить королевские сундуки. Осторожные заключения союзов Бартоломью де Бадлесмиром и его щедрые дары были преданы пренебрежению. Что важнее, посредников, осуществлявших линию де Бадлесмира, тоже сместили, заменив слепыми орудиями де Турбервиля. Каждый уэльсец, занимающий пост, также оказался вынужден его оставить. Самым выдающимся из них являлся Ллевелин Брен.

Брен в переводе означает «королевский». Этим эпитетом его наградили в знак уважения не только особого происхождения. Полностью имя звучало как Ллевелин ап Гриффидд ап Рис. Отец его являлся одним из воинов, сражавшихся, защищая принца Ллевелина, последнего свободного наследника Уэльса. Сам Ллевелин Брен был лордом Сенгхенида и пользующимся явной благосклонностью наместником покойного графа Глостера. Даже обычно пристрастные английские летописцы описывали его с уважением. «Великий человек, влиятельный в родных краях», — замечал один из них. Величие Брена сообщало населению чувство ответственности. В 1315 году, когда де Пейн де Турбервиль, преследуя уэльсцев Гламоргана, поднял оружие против населения Сенгхенида, Ллевелин больше не смог пренебрегать бедами соотечественников. В результате де Турбервиль обвинил его в подстрекательстве к бунту. Брен сделал единственное, что было ему подвластно, — обратился к королю. Он рассказал Эдварду, какие трудности заставляют его народ мучиться, и до какой степени местные жители нуждаются в освобождении от корыстолюбивого чиновника монарха. Тем не менее, Эдвард не находился в настроении прислушиваться к жалобам и, с поразительным недостатком размышления или предусмотрительности, велел Ллевелину предстать перед парламентом по обвинению в государственной измене. Также король пообещал ему, что, если обвинение де Турбервиля окажется правдой, немедленно устроить Бреду повешение. Потрясенный Ллевелин вернулся в свои владения, чтобы подготовиться к боевым действиям.