Диссертация Догерти, как всегда, является ярчайшим примером. Но он отмечает странным то, что Эдвард Второй оказался сокрушен собственной королевой, которую накануне вторжения считал созданием относительно малой политической значимости. Исключительно биограф Изабеллы воспротивится очевидному заключению: не Изабелла, а Роджер Мортимер стал вдохновителем низвержения режима, хотя королева и представляла собой важную фигуру. Догерти просто констатирует, сколько же иронии в демонстрации вторжением прежде скрываемых сторон личности Изабеллы, оказавшейся гением организации и заговора, что кардинально противоречило ее нраву в прошедшие годы. Мей Маккисак более осторожно указывает на Роджера, как на человека, действительно имеющего влияние на правление государством в ее ставшей классической работе, посвященной четырнадцатому столетию.

Устанавливая относительное распределение ролей Изабеллы и Роджера следует также учитывать более позднюю реальность, особенно роль Мортимера в низложении короля в январе 1327 года и заговор в замке Беркли в сентябре следующего. Так как он нес ответственность за оба этих последних процесса, очень похоже, что вельможа являлся главным инициатором объявления от 26 октября.

Текст приговора слегка изменен. Оригинал гласит, что граф Арундел, Джон Дэниэл и Томас де Майклдевер были обезглавлены «per procurationem domini R[ogeri] de Mortuo Mari, qui perfecto odio oderat illos et cujus consilium regina per omnia sequebatur». 'благодаря настоянию лорда Р [огери] Морту Мари, который ненавидел их лютой ненавистью и чьим советам королева следовала во всем".

Деспенсера-старшего так и не доставили в Лондон, ибо он мог до этого успешно погибнуть, благодаря объявленной им голодовке.

Интересно, что фраза о 60 000 фунтах стерлингов убытка соответствует счету ущерба, предположительно нанесенного Роджером и графом Херефордом в их войне против Деспенсеров в 1321 году.

После битвы при Боробридже де Харкли был произведен в сан графа Карлайла, но год спустя оказался казнен как предатель. Причиной послужили переговоры о мире с шотландцами и обсуждения признания независимости их страны без разрешения на то короля.

Информация об отрезании у Деспенсера пениса и тестикул полностью относится к авторитетному мнению Фруассара. Тот утверждал, что его половые органы были удалены. В свете неофициальной, но известной практики лишения изменников гениталий, например, Монфора-младшего тестикул, похоже, что Фруассар рассматривает действительное наказание внимательнее официального приговора.

Нам не известно, когда и где Роджер опять оказался с Джоан лицом к лицу. Как и не известно, что они сказали друг другу при встрече. В последний раз супруги виделись летом 1321 года, более, чем пять лет тому назад. Все это время оба страдали от объявленной Мортимером Деспенсерам войны, но Роджер нашел себе даму, заменившую ему жену, часто посещал европейские дворы и стал самым значительным в стране лицом. Джоан же эти пять лет провела в темнице. В сорок, подарив жизнь столь многим детям, она, должно быть, утратила прежнюю привлекательность и быстро приблизилась (как это считалось в четырнадцатом столетии) к старости. Как бы пара не встретилась, представляется возможным, что свидание окрасилось нотками грусти, сожаления и, вероятно, некоторой горечи со стороны Джоан, — не только потому, что Роджер стал возлюбленным Изабеллы, но еще и из-за потерянных ею безвозвратно лет.

Вероятно, что встреча произошла в ноябре 1326 года, или накануне, или сразу после казни Деспенсера. Кажется доказанным, что Роджер посещал усадьбу в Пембридже, близ Уигмора, где они с Джоан вступили в брак. Записи не упоминают о Джоан (за исключением ее прав наследницы земель семейства де Женевиллей) в течение двух лет, пока Роджер не сделал вклад в часовню в Лейнтуордине, в соответствии с которым священникам вменялось в обязанность служить мессы во имя спасения душ членов семьи Мортимера-младшего, его ближайших друзей и предков. Вероятно, что четыре тома «романов», доставшиеся Роджеру в Вестминстере в начале 1327 года, были подарены его жене. Джоан отличалась пристрастием к романам, как уже успел показать список ее имущества от 1322 года. Пожалованные Мортимеру предназначались для передачи 19 февраля Уолтеру де Лингейну, канонику в Уигморе, и Уолтеру де Ившему, секретарю. Так как Роджер тогда лично находился в Вестминстере, кажется возможным, что книги он сразу отдал двум названным людям, дабы те вручили их Джоан, особенно, учитывая принадлежность второго из них к персоналу ее собственной канцелярии. Это доказывает, что Джоан не было в Вестминстере с мужем, напротив, она находилась в Уигморе, где оставалась в 1322 году, или же в Ладлоу, в котором проживала в 1330 году, что, таким образом, вполне могло отдалить даму от супруга еще больше. У нас нет доказательств, что Роджер не только переживал о пережитых в течение столь долгих лет верной женой страданиях, вызванных его действиями. С другой стороны, представляется, что чета решила существовать раздельно уже в начале 1327 года. Данный шаг был ими совершен под нажимом чувств к Роджеру Изабеллы, ее необходимости в его руководстве и, что важнее остального, ввиду любви, испытываемой Мортимером к королеве Изабелле и стремления графа к власти.

Роджер провел Рождество 1326 года в замке Изабеллы — Уоллингфорде. Его пребывание там объяснялось не только сезонным легкомыслием. Перед графом лежало решение четырех ключевых вопросов: Как объяснить захват трона Изабеллой с точки зрения законности? Как установить надзор за лордами, подобными Генри Ланкастеру, начавшему называть себя титулом брата, графа Ланкастера? Насколько долго можно держать в Англии войско из Эно? И, что не менее важно, как поступить с низложенным королем?

Первый и последний из поставленных вопросов следовало рассматривать как единую проблему. Если монарха подвергнуть казни, то его сын, вполне естественно, унаследует титул после гибели отца. Однако, осуществить подобный поступок, пусть, по-видимости, и простой, представлялось очень трудно технически. Здесь требовались созвание государственного трибунала, обвинение в измене стране, обвинительный вердикт и приговор о смертной казни. Роджер пригласил множество лордов и духовных лиц обсудить вопрос с ним и с Изабеллой. Удалось достигнуть крайне малой степени согласия. С точки зрения большинства приглашенных лордов, Эдвард опять показал себя незаинтересованным в благополучии Англии и заслуживал смерти. Тем не менее, некоторые из духовных лиц придерживались мнения, что Эдвард был назначен и помазан по Воле Божьей и, поэтому, не мог, опираясь на закон, оказаться низложен или судим. Этот церковный довод против суда подразумевал глубокие политические последствия: если король предстанет перед судом и получит обвинительный приговор, широкий круг людей может поверить, — таким образом Господь карает Англию. Против суда существовал и юридический довод. Если Эдварда не сочтут виновным в государственной измене, и большинство подданных решит, что монарх технически не может быть обвинен в предательстве, его придется освободить и, вероятно, восстановить в сане. Хотя трибунал было легко обмануть, это вызвало бы способные широко распространиться симпатии к Эдварду. Самая жесткая из линий относилась к семейству Ланкастеров, чей мир оказался поколеблен крушением, совершенным королем по отношению к Томасу Ланкастеру. Но сам Роджер оказался в 1322 году спасен от смертного приговора благодаря вмешательству суверена и на протяжение многих лет до этого являлся верным сторонником Эдварда. Даже сейчас он продолжал быть роялистом и стремился заручиться уважением принца, которое радикально отличалось от того, каким стало бы, прими Мортимер на себя ответственность за гибель отца юноши. Изабелла также не желала окончательно избавляться от мужа. Отчасти из-за окрепшей в браке привязанности, отчасти, исходя из соображений монаршего достоинства. Так как супруга Роджера оставалась в живых, не возникало и вопроса о союзе королевы с лордом Мортимером, даже если бы Эдварда и казнили. К концу декабря количество противостоящих убийству суверена преобладало. Роджер с соратниками решили не устраивать Эдварду судебного разбирательства, но заточить без трибунала, до конца его дней.