Придя в себя, Эдвард Первый призвал собравшихся на заседание Парламента в Карлайле лордов и объявил перед ними, что изгоняет Гавестона. Наказание больше рассчитывалось на принца, чем на сэра Пьера. Так как поведение рыцаря отличалось безупречностью, король пожаловал ему достаточное содержание, дабы тот мог наслаждаться пребыванием за границей. Эдвард также заставил и Гавестона, и принца поклясться никогда опять не видеться без его разрешения. Принц Эдвард, столкнувшись с перспективой жизни при дворе без своего возлюбленного товарища, направился с ним в Дувр, осыпая Гавестона по пути подарками из драгоценностей, золота и редких тканей, включающих два бархатных комплекта, один из которых был выполнен в красном, а другой — в зеленом цвете с серебряными нитями и жемчужинами на рукавах. Затем он отбыл.

*

Лишенный «брата Перро» наследник трона, должен был весной 1307 года чувствовать, что единственным препятствием на дороге к счастью является его собственный отец. К тому моменту большинство придворных были люди, значительно моложе, поэтому смена монарха уже давно ожидалась. Юные вельможи, вскормленные историями о великих свершениях, нуждались в суверене, предложившем бы им соответствующие честолюбивым замыслам возможности, а не в шестидесятисемилетнем старике, одержимом политическими превратностями в Шотландии. Эдвард Первый и сам об этом знал, равно как и об упадке оставшихся у него сил. Но он не сдался бы, даже если против его воли ополчился бы весь мир. Готовый к войне король продолжал ждать на севере. Возмущение обращением с семьей Брюса уже назревало, и он хотел находиться на месте, чтобы лицом к лицу встретить претензии.

Значительная часть людей, прошедшая более чем полувековую военную службу, могла удовлетвориться уходом в монастырь и завершением своих дней в спокойном созерцании. Но король Эдвард к числу подобных личностей не принадлежал. Движимый яростью на уэльсцев, а потом и на шотландцев, он сделал сражения неотъемлемой частью собственного существования. Не то чтобы король являлся злобным и порочным, хотя он демонстрировал мгновения злопамятности, например, в случае обращения с графиней Башан. Эдвард определял личные качества в разрезе военного преобладания. С его точки зрения, если не бороться против врагов Англии, то тогда страна окажется у них в руках и на их милости. Следовательно, Эдвард верил, — государство нуждается в нем, и его право на диктование другим воли зависит от решений на поле брани и сохранения там верховенства.

В марте 1307 года король направился в Карлайл, предвкушая собрание созванного им туда Парламента. Роджер с дядюшкой вместе с остальными английскими гостями тоже получил приглашение поприсутствовать. По всей видимости, шотландцы явно воодушевились обновлением еще одного древнего пророчества Мерлина. Оно гласило, что после смерти алчного монарха им с уэльсцами удастся объединиться и начать в каждом вопросе поступать по-своему. На материк вернулся Роберт Брюс. Хотя его братья, Томас и Александр Брюс, попали в плен и, прибыв на запад страны, подверглись казни, он был теперь сильнее, чем когда-либо прежде. 10 мая при Лаудон Хилл Брюс нанес поражение Эмеру де Валенсу, а несколькими днями позже перехитрил следующего английского полководца, Ральфа де Монтермара, загнав солдат последнего в замок Эйр. В противоположность ему, Эдвард ощущал себя слабее, чем когда-либо, и на людях не появлялся. Как только английская армия сосредоточилась в Карлайле, поползли слухи, что король уже мертв.

Никакое препятствие, даже в виде смерти, не страшило старого короля. Услышав, что подданные судачат о его упокоении, Эдвард совершил над собой усилие, поднялся с кровати и снова выдвинулся в направлении Шотландии. Он не представлял, как далеко способен добраться, но с ним находилась английская армия в количестве тысяч солдат за его спиной. Эдвард ехал выступить сразу против всех своих врагов. 3 июля ему удалось покрыть две мили. На грани сил, на одной только воле, на следующий день монарх заставил себя преодолеть еще две мили. Измотанный, на третьи сутки он все же остановился отдохнуть. Однако, на четвертый день опять пустился в путь, достигнув, наконец, местечка Бург-бай-Сендс (Городка у песков), где вдалеке о берег бились волны, и виднелся рукав, отделявший Шотландию от Англии. 7 июля Эдвард решил еще немного отдохнуть. Днем, около трех часов пополудни, когда оруженосцы подняли монарха с постели, чтобы он немного подкрепился, Эдвард Первый замертво упал к ним на руки.

Для принца Эдварда и его брата по оружию настало время взять власть.

* * *

Очевидность умения Роджера читать будет рассматриваться в книге чуть позже. Сам факт, что юноша являлся сыном образованного отца, указывает на вероятность начала чтения еще в подростковом возрасте. В 1322 году его супруга владела в Уигморе сборниками романов, тогда как Мортимер замечен в прикосновении к четырем подобным томам в первых месяцах 1327 года. Он мог или лично их использовать, или отправить жене. Также еще существует несколько прямых ссылок на него в процессе чтения. Одна относится к придворному случаю в 1331 году, что, видимо, описывается в исследовании Тута «Пленение и гибель». В эпизоде предполагается «демонстрация» Роджером личного послания своему человеку, Уильяму де Окли. Вторая, более точная, обнаруживается в работе Брута, где Роджер читает письмо вслух. Не похоже, что Роджер или Эдвард когда-нибудь сами что-то писали. Тем не менее, следует указать, — хотя сын Эдварда гарантированно мог писать, у нас осталось лишь два начертанных им собственноручно слова, — «Отче Наш» в сообщении к Папе. Это иллюстрирует интересную картину, — способность принца писать еще не подразумевала ее использование. Согласившись с данным утверждением, возможно согласиться с тем, что Роджер лично составлял тайные послания монастырскому руководству, которые вынес из Тауэра в 1323 году.

Кузены Роджера являлись членами рода де Фиенн и также находились при дворе.

Сын Роджера, Эдмунд, вероятно, появился на свет еще до 1303 года, так как использовал собственную печать во время заключения брака в 1316 году. В этом контексте стоит заметить, что, согласно Полному перечню пэров, предки Джоан, графы Марч из Гаскони, обычно вступали в зрелый возраст около четырнадцати лет.

Старый Словарь национальных биографий указывает, что Роджер с Джоан путешествовали в Ирландию, дабы предъявить права на шестую часть имущества Джеффри де Женевиля 28 октября 1308 года. Также Джоан сопровождала Роджера в поездке в Ирландию в 1310 году, где вместе с ним и его матушкой присутствовала на коронации. Еще очень вероятно, что молодая женщина была с мужем в 1313 году во время путешествия в Гасконь, где у ее семьи находились земли.

Любовь Роджера к турнирам проявлялась в его жизни несколько раз, но значительно позже. Самый яркий эпизод относится к оставлению в октябре 1306 года королевской армии с целью принять участие в состязании вместе с Пьером Гавестоном, сэром Жилем д, Аржентайном и несколькими другими знатными турнирными бойцами. Мортимер и сам позже поощрял турниры, многие устраивая лично.

В действительности Гавестона посвятили в рыцари не в тот же день, что и Роджера, а на четверо суток позднее, 26 мая.

Утверждение в старом словаре национальных биографий об оставлении армии лордом Мортимером из Чирка неверно.

Смерть представителя монаршей семьи — событие тревожное даже для современности, смерть средневекового короля оказалась тем более пугающей. Когда властитель правит на протяжении целой жизни большинства его подданных, став для всех и каждого решающей частью того, как функционирует общество в области справедливости, законности, обеспечения безопасности и религиозной созерцательности, влияние ухода подобного суверена поистине травматично. С Эдвардом Первым случилось именно так. Значительная доля англичан была не в состоянии вспомнить смерть предыдущего монарха, произошедшую тридцатью пятью годами ранее. Лорды, рыцари и лица духовного звания, которые могли освежить память общества, составляли тогда при дворе крайне малый процент. Таким образом, хотя страна пыталась сжиться с фактом смерти единственного короля, ей известного и ею повелевавшего, пришлось совершить то единственное, что, с точки зрения англичан, являлось правильным, с открытыми объятиями призвать на трон сына Эдварда и доверить тому все полномочия покойного отца.