Уолтер де Воган 18 июля получил прощение своих долгов в соответствии с доброй службой в Ирландии вместе с Роджером.

В 1320 году канцлер Карнарвона все еще был должен Мортимеру 1 600 марок.

Согласно Полному перечню пэров, брак состоялся до 13 апреля 1319 года. Почти наверняка он имел место в имении, принадлежащем одной из семей. Так как Роджер находился до начала декабря при дворе в Йорке, а после Рождества — в Уигморе, вернувшись к королевской свите в Йорк лишь к марту, то, возможно, церемония случилась между концом декабря и началом февраля 1318–1319 годов.

Бадлесмир имел возможность потратить эти деньги, так как являлся посланцем монарха к папскому двору. Автор «Жизни Эдварда Второго» уверенно называл подобное назначение незаконным.

Со временем Екатерина Мортимер вышла замуж за графа, но, скорее, не раньше 1327 года.

Также следует упомянуть, что лорд Беркли служил в свите Роджера в 1318 году.

Упоминаемое письмо относится к связке посланий, адресованных Эдварду наравне с сообщением от Пембрука, датированным началом 1319 года. В контексте с первым основанием Дублинского университета можно еще сказать пару слов о колледже Пембрука в Оксфорде, позднее учрежденном вдовой графа, с которой Роджер обручил своего сына, Роджера-младшего. Мортимер пожаловал его имениями в Ирландии, подчеркивая связь между собой и главным благодетелем университета в области просвещения.

По разным документам и в связи с различными исследованиями, Роджер Мортимер покинул Ирландию либо 27 сентября, либо 30 сентября.

Сэр Хью Деспенсер-младший, лорд Гламорган, — не существует иного пути начать настоящую главу, кроме как с его имени, ибо к финалу 1320 года он превратился в стержень, на котором вращалось равновесие правления Эдварда. Как и Гавестон до него, Хью полностью завоевал доверие короля, а теперь еще и его преданность. Но если Пьер Гавестон приходился Роджеру другом и товарищем на турнирах, Деспенсер был его заклятым врагом, человеком, принесшим обет довести Мортимера с дядюшкой до краха и забрать себе их земли. Влияние Хью на Эдварда медленно увеличивалось. Он убил Ллевелина Брена. Попытался в 1317 году отобрать территорию Гвеннлвига у Хью Одли. Тогда же был назначен монаршим гофмейстером, взяв на учет право доступа к Эдварду. Сейчас Деспенсер хотел стать графом Глостером вместо покойного Гилберта де Клера. Даже если Хью и Роджер когда-то разделяли друг к другу чувство доброжелательности, хотя доказательств подобного нет, то потом от этого не осталось ничего, кроме воспоминаний, но вряд ли кто-то из них заботился вновь вернуть те на белый свет.

Желание Деспенсера стать графом Глостером угрожало, помимо Роджера, и другим людям. Когда последний граф погиб при Бэннокберне, он оставил сонаследницами трех сестер. В 1317 году графство было разделено на три части между супругами трех молодых женщин: Деспенсер приобрел титул лорда Гламоргана, самую богатую долю, Хью Одли и Роджер Дамори — другие два удела. Разделение только запустило расцвет зависти и тревоги, особенно со стороны Дамори и Одли. Земли Гвеннлвига, ранее принадлежавшие Гламоргану, теперь на законных основаниях от него отделились, но технически это никак не помешало Деспенсеру попытаться вырвать их у юридического владельца. Первая попытка потерпела неудачу, но сэр Хью непоколебимо предпринял ряд шагов по забиранию территории у Одли и Дамори с помощью силы, запугивания и обмана. В последнем аспекте Деспенсер оказался столь же искусным, как и Роджер, убедив жителей Гвеннлвига, что при его правлении они смогут наслаждаться привилегиями, равными с используемыми жителями Сенгенида, Мисгуина и других благоденствующих лордств. Гвеннлвигцев одурачили. Хью также добился пожалований в Кармартене, включая новый город Ландейло, хранитель которого, Эдмунд Хейклут, относился к числу самых ценимых вассалов Мортимера. Данный поступок принес Деспенсеру столкновение не только с Роджером, но еще и с лордом по соседству, с Джоном Гиффардом из Бримпсфилда. Начал медленно образовываться направленный против Хью союз. В него вошли: Джон Гиффорд, Дамори, Одли, и что значимо, Роджер Мортимер с графом Херефордом, оба не простившие Деспенсеру убийства Ллевелина.

Вот в такой котел ненависти и соперничества погрузился Роджер в конце сентября 1320 года. Положение стремительно ухудшалось. Еще до возвращения Мортимера из Ирландии, вопреки всем законам Хью Деспенсеру даровали Гвеннлвиг. Он настолько полно завоевал сердце короля, что Эдвард был заинтересован в продвижении интересов нового любимца сильнее, нежели в защите прав прежних приближенных. Монарх снова правил Англией, словно она являлась его личным леном. Пусть в теории это так и выглядело, но так теорией и оставалось, и у Эдварда не существовало ни нравственного, ни юридического оправдания для конфискации территории у одного лорда и передачей ее другому. Как не имел он никакого права на пренебрежение земельными законодательными нормами ради определенных лиц, что король впоследствии и сделал.

Трудности начались на полуострове Гауэр. Рассердив дружественных ему лордов Уэльской Марки, Деспенсер объединил недругов поступком настолько заоблачной надменности, что большинство англичан возмутились его с королем действиями. Нуждающийся в деньгах лорд Гауэрского полуострова, Уильям де Браос, предположительно, выставил свой титул на продажу, получив предложения как от Мортимера, так и от Деспенсера, а от графа Херефорда — даже первоначальный взнос. Беспутный де Браос, не особенно заботясь, кого он этим разочарует, продал затем землю зятю, Джону де Моубрею, женатому на одной из сонаследниц лорда и, в любом случае, предназначенному к унаследованию титула и территории. Опасаясь ответа со стороны Деспенсера, намеревавшегося округлить с помощью Гауэра владения в Южном Уэльсе, Моубрей сразу же принял на себя бразды правления.

Хью пришел в ярость. Он побеседовал с королем. Так как Гауэр оказался забран Джоном Моубреем без разрешения суверена, доказывал Деспенсер, приобретение не является законным. Находись эти земли в Англии, с технической точки зрения это считалось бы правильным, но даже здесь лорды, имеющие право на территорию, часто принимали ее без монаршего соизволения. В отношении же Уэльской Марки Хью полностью ошибался. Там лорды всегда пользовались возможностью приобретать следующие им владения без необходимости обращения к позволению властителя. Более того, если Деспенсер мог убедить Эдварда пренебречь привилегиями Марки, что могло потом прийти в голову остальным? Со стороны Хью игнорирование законов Уэльса, не упоминая о требовании территории в границах Гауэра себе, становилась красной тряпкой и не для одного быка, а для целого стада.

Роджер в октябре 1320 года, вероятно, еще находился на пути в Вестминстер и мало или совсем ничего не знал о разворачивающихся там событиях. К 9 ноября он добрался лишь до Стратфилд Мортимера в Беркшире и, поэтому, достиг места назначения, самое раннее, два дня спустя. Таким образом, граф пропустил весь цикл заседаний парламента, включая сюда важнейшее из принятых на них решение. 26 октября Эдвард забрал Гауэр у Джона де Моубрея.

Взяв полуостров на монаршие поруки, Эдвард объявил, что будет защищать Деспенсера до последнего, вопреки всем законам, доводам рассудка и оружию. Несомненно, поступив так, он хотел доставить Хью удовольствие, но, в результате, продемонстрировал громадную нехватку уважения к другим лордам Марки. Эдвард немедленно осознал, какое оскорбление нанес, и был вынужден умиротворять некоторых из своих бывших друзей. Дамори он даровал прощение всех его долгов и вскоре закрыл глаза на штраф в 2 300 марок. Умасливая Роджера, король согласился с советом Мортимера помочь в Ирландии наследнику покойного Ричарда де Клера. Далее он подтвердил права на поместья трех мужей сонаследниц Глостера — Деспенсера, Дамори и Одли, но это принесло мало утешения лордам Марки, в особенности тем, кто видел, насколько Эдвард теперь близок с Хью Деспенсером. Если применить выражение, бывшее в ходу у тактичных современников: «Деспенсер являлся правой рукой короля». Никто не мог увидеть Эдварда без его на то позволения. Хотя подобное оказывалось вопиющим злоупотреблением должности гофмейстера, никто из лордов ничего не был способен тут изменить. В действительности, Деспенсер защищал монарха от политических обязанностей, рассматриваемых последним в качестве утомительных, и перекладывал управление на собственные плечи. Англия опять с головой погружалась в гражданскую войну из-за постановки сувереном личной дружбы выше интересов государства.