*

Если и существовал какой-то один основной фактор ослабления страны на протяжении первых шести лет правления Эдварда, то им была его неудачная политика в Шотландии. Несомненно, юноша участвовал в боевых действиях вместе с отцом, «Молотом шотландцев», и, вероятно, в его нежелании продолжать там кампании прошлого монарха был и личный элемент. Однако Роберт Брюс каждый год совершал вторжения на английскую территорию, и Эдвард мало что предпринимал для воспрепятствования ему. Брюс, усвоивший свое тяжелое ремесло в сопротивлении Эдварду Первому, один из самых ужасающих воплотителей в жизнь искусства войны, теперь демонстрировал степень квалификации, приобретенной в течение долгих лет сражений. У него не было достаточного количества людей, чтобы разгромить англичан в открытом бою, поэтому Брюс и его солдаты изматывали их, нагоняя страх на гарнизоны и нанося всевозможный ущерб, надеясь, что Эдвард просто сочтет Шотландию слишком большой проблемой и уйдет. Подобная стратегия рыцарственностью не отличалась, но действенность доказывала. Эта действенность возрастала благодаря нежеланию английского короля основательно запустить шотландскую кампанию. При жизни Гавестона Эдвард занимался ею только для отвлечения внимания от собственных проблем на родине.

Брюс прекрасно осознавал, — ключ к контролю над Шотландией лежит в контроле над возведенными в ней замками. Шотландские войска могли подвергать грабежу имения верных сторонников английского монарха, но, пока они не завладели замками, приобретали исключительно временные рычаги правления краем. Таким образом, один за другим, Роберт Брюс стал нападать на английские гарнизоны. Перед шотландским хищным железом склонялись твердыня за твердыней. Случись это в дни Эдварда Первого, сразу бы начали предприниматься усилия по отвоеванию крепостей, но в правление его сына утраченные замки не возвращались. Эдвард Второй видел во взятии бастионов акт символический, в широком масштабе совершаемый ради исправления своего политического положения в Англии. Он мало понимал в стратегии, необходимой для поддержания контроля над встревоженной страной, а заботился об этом еще меньше.

К 1312 году требовалось уже нечто большее, чем символическое отвоевание нескольких замков. Роберт Брюс и его брат Эдвард систематически нападали на английские укрепления с волей и дерзостью, заслужившими им равно и любовь, и верность соратников. После падения весной 1312 года твердыни Данди, единственной крепостью, оставшейся в руках англичан, стал замок Перт, что чуть севернее реки Форт. Летом того же года Эдвард Брюс с определенной долей успеха осуществил приступы менее значительных цитаделей, таких как Форфар, Далсвинтон и Керлаверок. Зимой Роберт Брюс лично руководил крайне отважной атакой на Бервик, ближайший к английской границе замок. Ему помешали, но метод нападения Брюса был новым, действенным и до гениальности простым. Вместо того, чтобы привязывать веревки к железным креплениям для подъема по замковым стенам, шотландцы набрасывали на них веревочные лестницы. Этот способ обладал заметным преимуществом перед деревянными лестницами, ведь первые можно было переносить одному человеку на протяжении долгих переходов на спине у лошади, и они давали фору обычным веревкам, так как позволяли сделать подъем намного быстрее и давали нападающим свободнее использовать их оружие. Также они предоставляли возможность скорого отхода: в Бервике Брюс застал бы гарнизон врасплох, но шум от скрежетания железа услышал местный пес, который залаял, от чего солдаты проснулись и подняли тревогу. Шотландцы вынуждены были бежать, оставив веревочные лестницы свисать со стен.

Пока Эдвард Второй велеречиво выступал против графов из-за убийства Гавестона, Брюс прямо перешел к своему следующему нападению. От Бервика на границе с Англией он перебросил подчиненных ему людей к самой северной точке, контролируемой соседями, к большому бастиону в Перте. Он взял крепость в открытую осаду, но в течение ночей, проводимых у ее стен, пехотинцы Брюса обнаружили в городском рву участок с мелководьем. Через несколько дней шотландцы ушли. Гарнизон решил, что противник передумал нападать на замок, и охрану ослабили. Неделю спустя, в особенно темную ночь 8 января 1313 года Брюс с людьми и их веревочными лестницами вернулся. Полководец лично скользнул в мрачные ледяные воды по самую шею и двинулся вперед. Какими-то мгновениями позже он выпрыгнул из рва и быстро полез по лестнице. Очутившись внутри и воспользовавшись неожиданностью, шотландцы сразу и на корню сломили сопротивление.

Возьми крепость Эдвард Второй, король бы потратил неделю на пир в честь одержанного успеха. Брюс же едва успел перевести дух. Он понимал, чем больше получится завоевать сейчас, тем сильнее удастся оказаться, когда на севере объявится следующее английское соединение. Взяв Перт, Брюс повел своих подчиненных к Дамфрису, в течение месяца он с помощью голода сумел вынудить и крепость, и город покориться. Вероятно, что вскоре после получения королем в Лондоне известий об этой катастрофе, подданные принялись убеждать его в важности шотландской кампании, для чего Роджер обеспечил освобождение бунтовщиков де Вердонов. Но Эдвард продолжал бездействовать. Тогда же Роберт Брюс отправил брата на взятие замка Стирлинг, в стратегическом отношении важнейшей из всех цитаделей.

Эдвард Брюс был способным полководцем и совсем не простаком, но и военным гением, подобно брату, не являлся. Заставить замок Стирлинг сдаться шансов существовало крайне мало: он обладал мощной защитой, и так замечательно снабжался и искусно руководился сэром Филиппом де Моубреем, что любая армия могла много месяцев ожидать под его стенами. Однако, когда де Моубрей (верный Эдварду шотландец) увидел недостаток у англичан решимости его освобождать, то предложил следующие условия: если на протяжении года англичане со спасительными соединениями не приблизятся к твердыне на расстояние менее трех миль, он со спокойной душой передаст бастион шотландскому монарху. Эдвард Брюс согласился.

Открыв для себя условия, на которых брат достиг желанной договоренности, Роберт Брюс впал в ярость. Текущий ход шотландского успеха целиком базировался на провале Англии во введении в земли гэлов внушительной по размерам армии. Теперь же его родственник подтвердил необходимость вторжения противника в рамках каких-то двенадцати месяцев. Когда окончание лежало уже совсем не за горами и оставалось захватить всего несколько бастионов, план Брюса-старшего по пошаговому отвоеванию подрывался членом его собственной семьи.

Именно так рассматривал Роберт Брюс положение лета 1313 года. Но Эдвард продолжал отказываться от поддержки шотландской кампании. Его разум полностью сосредоточился на личных столкновениях с восставшими вельможами, обозрение государственных дел в более широком масштабе короля не интересовало. Суверен ждал мгновения, когда сумеет вынудить графов Ланкастера, Уорвика, Херефорда и Арундела опуститься перед ним на колени и молить его о прощении. В конце концов, это случилось, правда, после продолжительных переговоров в октябре 1313 года. Через месяц Эдвард приказал начать приготовления к действиям в Шотландии. Но даже тогда на нее не обращалось особого внимания. Монарх использовал шотландскую угрозу как извинение для подъема армии на разгром не столько соседей, сколько мятежной знати. Их ходатайство о прощении оказалось не достаточным. Сын «Молота шотландцев» надеялся повести войско на север страны, чтобы разбить графа Ланкастера и отомстить за гибель драгоценного Гавестона, чьи останки все еще оставались забальзамированными и непогребенными в Оксфордском монастыре.

В декабре 1313 года девяносто пять английских графов и баронов, включая Роджера и его дядюшку, были созваны вместе с их свитами на сбор в Берик-апон-Туид, чтобы идти на освобождение замка Стирлинг. Датой собрания назначили 10 июня, что предоставляло армии на подготовку полные шесть месяцев. Также это давало шотландцам время для продолжения нападений на английские крепости. Пока Эдвард колебался в вопросе войны, они не прекращали своих действий. В сентябре шотландский извозчик по имени Уильям Биннок был нанят, чтобы доставить скошенное сено в замок Линлитгоу. Он внимательно выбрал час, когда часть гарнизона оказывала крестьянам помощь со сбором урожая. Вместе с восемью вооруженными соотечественниками, спрятавшимися в телеге с сеном, Биннок направился к открытым воротам и остановился ровно поперек подъемного моста. Его спутники выскочили и убили привратника. Сидящий на телеге сын Биннока раскрыл свой топор и перерубил веревки, с помощью которых подъемный мост можно было подтянуть наверх. Опускная решетка упала, но телега переломилась лишь наполовину, что позволило оставшимся и ожидающим поблизости шотландцам добраться до входа. После короткой стычки замок оказался взят. Вернувшаяся с полей часть гарнизона обнаружила, что цитадель обороняется уже от нее.