— Рада за тебя. Если ты подойдешь еще ближе, я позабочусь о том, чтобы у тебя никогда не могло быть детей.

Я оглядываю комнату, пытаясь понять, смогу ли я выйти из кухни, не дотронувшись до него. В тот момент, когда я попытаюсь дать отпор, это будет встреча с Алессио.

Я не знаю, как прошла бы эта встреча, но Алессио известен как не самый добрый человек на свете.

Он смеется и бросается на меня. Я отпрыгиваю в сторону, на ходу ныряя под его руку. Он врезается в стойку, когда я разворачиваюсь и тянусь за ближайшей вещью, которую могу найти. Я взвешиваю сковородку в руке, свирепо глядя на него, когда он встает.

— Ты сука. — Он одаривает меня дикой ухмылкой. — Ты пожалеешь об этом.

— Попробуй, черт возьми, — говорю я, слегка пригибаясь, готовая бежать или драться.

Он снова бросается на меня, и я сильно замахиваюсь сковородкой. Сковорода врезается ему в лицо, и комнату наполняет тошнотворный хруст ломающегося носа. Кровь приливает к его лицу, когда он отшатывается назад.

Мужчина сплевывает кровь на пол и качает головой. — Ты, черт возьми, пожалеешь об этом.

Он вылетает из кухни, заставляя свой нос вернуться на место. Я делаю глубокий вдох, держа сковородку в руке, когда подхожу к ножам. Я вытаскиваю из блока самый большой, на случай, если он вернется с кем-нибудь из своих друзей.

Шаги эхом отдаются за дверью, прежде чем Давиде входит в комнату в сопровождении мужчины, идущего за ним по пятам. Давиде выглядит измученным, когда останавливается передо мной и скрещивает руки на груди.

— Правда, Билли? Ты сломала ему нос?

— Ублюдок пытался напасть на меня. Ты чертовски прав, я защищалась.

Давиде вздыхает и пощипывает переносицу. — Ты знаешь, что любая драка должна вестись на глазах у Алессио. Пошли.

Я бросаю взгляд на мужчину, который пытался напасть на меня, прежде чем отложить нож и сковороду. Хотя я знаю, что это плохая идея, я показываю мужчине средний палец, прежде чем последовать за Давиде к боковой двери. Как только за нами закрывается дверь — мужчина все еще внутри, — Давиде поворачивается ко мне.

— Серьезно, Билли?

— Ты уже спрашивал об этом, — говорю я, продолжая проходить мимо него. Если мне придется встретиться с Алессио, я могу сделать это скорее раньше, чем позже.

— Неужели у тебя нет чувства самосохранения? Артуро в больнице. Страх перед тем, что он может сделать с мужчинами, их больше не остановит. В их глазах на данный момент он все равно что мертв.

— Давиде, я знаю, что делаю. Мы оба знаем, что я могла бы убить этого человека, если бы захотела. Все, что я сделала, это сломала ему нос.

Он идет в ногу рядом со мной, напряжение волнами исходит от его тела. — Я знаю, Артуро научил тебя быть такой же смертоносной, как он, но мне не нужны трупы, пока я исполняю обязанности советника. Пожалуйста, сведи насилие к минимуму.

Я бросаю на него свирепый взгляд. — Я сделаю все, что в моих силах, но я не позволю этим ублюдкам нападать на меня, потому что они думают, что могут. И, честно говоря, если я услышу, что они пытаются напасть на других женщин, я убью их. Мне похуй.

Глаза Давиде слегка расширяются, в них светится знакомый страх. Он качает головой, когда мы садимся в машину и едем к личному офису Алессио. Он держит свой дом и офис отдельно от главного здания комплекса, предпочитая быть как можно более изолированным.

Это подходит такому холодному и отстраненному мужчине, как он.

— Билли, тебе нужно быть осторожной. — Слова Давиде — предупреждение, к которому я вряд ли прислушаюсь.

— Я знаю, что ты желаешь мне добра, — говорю я холодным тоном, скрещивая руки на груди. — Но, как я уже сказала, я буду защищаться, если кто-то попытается что-либо предпринять против меня. Может, ты и исполняющий обязанности советника, и я ценю твою заботу, но я могу постоять за себя. И я убью, если придется.

Рот Давиде сжимается в тонкую линию, и он сжимает руль так, что костяшки пальцев белеют. Время от времени он смотрит в мою сторону, прежде чем сменить хватку на руле.

По крайней мере, он достаточно умен, чтобы понимать, что я имею в виду то, что говорю.

Алессио

Я не знаю, что я собираюсь делать с Билли. Звонка о ее ссоре с Романом, одним из старших капо, было достаточно, чтобы вызвать у меня мигрень. Я не знаю, что она делает, но это не первый раз, когда она пытается затевать ссоры с людьми с тех пор, как узнала, что ее отец в больнице.

Это похоже на то, что женщина хочет умереть только потому, что ее отец болен.

Пока я жду, когда придут Давиде с Билли, я расхаживаю взад-вперед по своему кабинету. Мне также придется разобраться с Романом, но если я сначала не потащу Билли в офис, то Роман начнет разбираться с другими капо.

У меня сейчас и так достаточно драм. Мне не нужно, чтобы Билли развязывала гражданские войны с моими капо.

Как, черт возьми, я должен вести себя с ней?

Особенно когда я согласен с тем, что она сделала. Сломанный нос у Романа назревал долгое время. Он просто выбрал не ту женщину, чтобы попытать счастья. Он должен был знать, что Артуро научил ее защищать себя.

Однако это первое сообщение о попытке нападения на нее, и оно будет последним. Я могу быть снисходителен к некоторым правилам, но попытка сексуального насилия над кем-либо — это смертный приговор.

— Давиде, пожалуйста, оставь нас. Иди за Романом. Я хочу разобраться с ним следующим.

Давиде кивает и закрывает дверь. Билли присаживается на краешек стула и закидывает ногу на ногу. Она смотрит в землю, хотя я практически чувствую исходящий от нее гнев.

Миллион разных мыслей о том, что я могу сделать с ней прямо сейчас, проносятся в моей голове.

Большинство из них связаны с тем, чтобы развернуть её, наклонить над моим столом и задрать её короткое платье на её соблазнительных бёдрах.

Возьми себя в руки. Ты не можешь так о ней думать.

— Хорошо, — говорит Билли, поднимая на меня взгляд. — Я знаю, что мне не следовало ломать нос этому куску дерьма. Но я не могу извиниться перед ним. Пожалуйста, не заставляй меня.

— Билли, ты знаешь, как нужно себя вести. Почему ты так себя ведешь? У тебя есть желание умереть, о котором я не знаю? Я не терпеливый человек и не собираюсь и дальше позволять тебе вести себя подобным образом.

Она приподнимает бровь и пожимает плечами. Она скрещивает руки на груди, прижимая их друг к другу. Низкий вырез легко сдвинулся бы в сторону, если бы я захотел попробовать ее на вкус.

Мне, блядь, конец. Из этого нет возврата. Я попаду в совершенно другой круг ада за то, что так думаю о дочери Артуро. Трахать руку при мыслях о ней — это уже достаточно плохо.

Что может быть хуже ада? Вот куда я направляюсь.

Ее зеленые глаза сужаются, когда она смотрит на меня. — Или что? Ты собираешься убить меня? За то, что защищалась от кого-то, кто не собирался принимать отказ в качестве ответа? Я могла поступить намного хуже. Мне следовало поступить намного хуже.

— С ним разберутся за попытку причинить тебе боль. У меня политика абсолютной нетерпимости к этому дерьму, и я не позволю этому продолжаться. Однако ты взяла за правило вести себя вызывающе по отношению к капо. Я не потерплю насилия среди семьи.

— Он обращается с людьми, которые, по его мнению, ниже его, как с собственностью.

— Это все равно не оправдывает то, как ты разговариваешь со мной, — говорю я низким голосом, вторгаясь в ее личное пространство. — Ты выросла в этой жизни, и ты знаешь, чего от тебя ждут. Если мне придется вбить это обратно в тебя, я это сделаю, но я действительно не хочу этого делать, учитывая, кто твой отец.

Билли усмехается и кладет руку мне на грудь, пытаясь оттолкнуть меня на шаг назад. — Я знаю правила. Прости. Это была тяжелая неделя.

— Вот что забавно, — говорю я, наклоняясь навстречу ее прикосновениям, когда мой член напрягается под моими черными брюками. Я держу это подальше от нее, зная, что если я почувствую, как ее тело полностью прижимается к моему, я потеряю всякое подобие контроля, которое у меня есть. — Я не думаю, что ты сожалеешь. Я думаю, что какая-то часть тебя жаждет наказания. Тебе нужен повод чувствовать себя дерьмово из-за чего-то другого.