— Ты думаешь, что знаешь меня, но это не так. Я ничего не жажду. — Ее голос слегка хриплый, когда она смотрит на меня. В ее глазах светится жар, а пальцы слегка сжимаются на моей груди. — Все же мне жаль. Я знаю, что это ставит тебя в трудное положение. Мне не следовало так с тобой разговаривать. Может, папа и в больнице, но я должна помнить о себе.

— Вот что я тебе скажу, — говорю я, уже зная, что у меня с ней будут проблемы. — В уединении моего кабинета, ты можешь говорить все, что тебе вздумается, и у нас не возникнет проблем. Я понимаю, что то, что происходит с Артуро, — это много, и тебе нужно место, чтобы выплеснуть все. Ты не можешь выместить это на капо. Я не хочу причинять тебе боль, если в этом нет необходимости.

— Спасибо. — Она хмурится, под глазами темные мешки, на лице усталость. — Но я не крыса. Изливать тебе душу — все равно что подписать свидетельство о смерти. Эти мужчины уже не уважают женщин. Как ты думаешь, что произойдет, если я приду к тебе со своими проблемами?

— Тогда я разберусь с ними, — говорю я. Это должно быть очевидно для нее. — Я не буду вмешивать тебя в это.

Она горько усмехается и качает головой. — Ты не понимаешь, да?

— Прошу прощения?

— Я не собираюсь прикусывать язык прямо сейчас. Ты говоришь, что в твоем офисе безопасно разговаривать, так давай поговорим. — Ее глаза сужаются, когда ее взгляд скользит вверх и вниз по моему телу, задерживаясь на моих губах слишком долго. — Ты всегда пользовался властью в семье. Ты был одним из наследников. У тебя есть деньги. Тебе не нужно беспокоиться о том, что тебя убьют за неправильное дыхание. Ты можешь заплатить, чтобы решить любые свои проблемы. Или убить их. Тебя бы никогда не позвали на собрание и не сказали бы, что стукачество — это то же самое, что безопасное место, где можно выговориться.

Нахмурившись, я качаю головой. — Что это была за маленькая колкость, которую ты сказала о том, что я тебя не знаю? Я уверен, что это не так. Не обольщайся, Билли, это предложение распространяется только на тебя из-за того, кто твой отец.

— И я не приму твое предложение. — Ее рука ложится мне на грудь, и я знаю, что она чувствует, как колотится мое сердце.

Находиться так близко к ней, слышать резкие нотки в ее голосе, как будто она едва сдерживается, чтобы не выплеснуть все, что у нее на уме, — это возбуждает. Я хочу ее, но, черт возьми, не должен.

— Тебе следует подумать о том, что ты говоришь.

— Я скорее умру, чем буду сидеть здесь и изливать тебе душу. Я не стукачка. Ты можешь взять свое предложение и выкинуть его в окно.

Вот оно. Ее переломный момент. Я зашел достаточно далеко, чтобы она перестала вести себя хорошо.

Между нами разливается тепло, когда ее взгляд снова опускается на мой рот. Этому приглашению становится все труднее и труднее сопротивляться.

Особенно когда она смотрит на меня так, словно хочет меня трахнуть.

Я тяжело выдыхаю, зная, что должен сделать шаг назад. Вместо этого я прижимаюсь к ней всем телом.

— Билли, не говори ерунды, которой ты не имеешь в виду. Прямо сейчас ты ходишь на цыпочках по очень тонкой проволоке.

Ее дьявольская улыбка погубит меня. Билли откидывается назад, вырез ее платья опускается ниже и показывает мне больше ее тела, чем я должен видеть.

— Я не говорю ничего такого, чего не имею в виду. — Ее язычок высовывается, чтобы облизать нижнюю губу. — Так получилось, что мне нравится играть с огнем. И мне бы не помешало отвлечься прямо сейчас.

— Это не то, что я имел ввиду, — говорю я хриплым голосом, протягивая руку, чтобы стереть струйку туши с уголка ее глаза. — Я сказал тебе, что ты можешь говорить здесь свободно. Я знаю, что ты через многое проходишь. Но я не собираюсь отвлекать тебя.

Она хихикает и закидывает ногу мне на бедро, выгибаясь назад и прижимаясь ко мне. — Ты уверен в этом? Похоже, тебе это может понравиться.

Как бы сильно мне ни хотелось оттолкнуть ее и сказать, чтобы она убиралась из моего кабинета, я не могу. Я хочу ее, и она предлагает мне себя, даже если утром пожалеет об этом.

С тех пор как она два года назад вернулась из университета, она стала непредсказуемой. Каждый раз, когда мне кажется, что я близок к пониманию того, что происходит у нее в голове, она меняет правила игры.

Может быть, для нее это просто очередная игра. Отвлечь меня, чтобы она могла что-нибудь сделать, когда я ослаблю бдительность.

Я выбрасываю эту мысль из головы, когда она снова садится на стол и обхватывает меня другой ногой. Юбка ее платья поднимается вокруг бедер, когда ее подтянутые бедра сжимают мои. Я стону, последние остатки самоконтроля покидают меня.

Мой рот захватывает ее в обжигающем поцелуе, а моя рука сжимается вокруг ее шеи. Если это то, что ей нужно, чтобы отвлечься от своей жизни, то я более чем счастлив оказать услугу.

Она стонет, когда мой язык сплетается с ее языком. Билли сжимает в кулаке мою рубашку и притягивает меня ближе, как будто есть способ избавиться от несуществующего пространства между нами.

Ее тело прижато к моему, и мой член пульсирует около ее сердцевины.

Мои руки движутся вверх и вниз по ее бедрам, огонь разгорается везде, к чему я прикасаюсь. Я стону, когда прижимаюсь к ней.

Ее тихие стоны только заводят меня, когда я хватаю ее за бедра и сильнее прижимаю к себе.

Пальцы Билли зарываются в мои волосы, а мои зубы впиваются в ее губу.

Когда я двигаю бедрами, сильнее прижимая свой член к ее киске, ее ноги сжимаются вокруг меня, когда она прижимается ко мне.

Я прокладываю поцелуями дорожку вниз по ее шее, посасывая и покусывая чувствительную плоть, пока она не начинает извиваться напротив меня. Ее пальцы быстро справляются с пуговицами на мне, расстегивая их. Она скользит руками по моим плечам под рубашку, ее ногти впиваются мне в спину.

Только острые впивающиеся в мою кожу ногти напоминают мне, кого я собираюсь трахнуть на своем столе.

Я отшатываюсь от нее, как от ожога, застегивая рубашку. Билли соскальзывает со стола и проводит пальцами по волосам. Ее глаза безумны, когда она смотрит на меня, а ее и без того полные губы слегка припухли.

Какого черта я должен отстраняться от нее?

— Думаю, тебе лучше уйти, — говорю я хриплым голосом, глядя на нее. — Но мое предложение все еще в силе. Если тебе нужно поговорить о том, что происходит с Артуро, моя дверь всегда открыта.

Билли качает головой. — Я думаю, будет лучше, если мы больше не будем оставаться друг с другом наедине. Тем не менее, я ценю твое предложение. Я постараюсь лучше вести себя с капо, но я не обещаю, что не сломаю еще один нос.

Я хихикаю, хотя в комнате царит напряжение. — Спасибо тебе за это. Твоим наказанием за то, что ты так со мной разговаривала и вызвала проблемы с капо, будет уборка в главном доме в течение недели. Я хочу, чтобы здесь было чисто, как в больнице.

Она морщится, и только тогда я думаю о своем неудачном выборе слов. Билли переминается с ноги на ногу, прежде чем резко кивнуть.

— Что ж, — говорит она, направляясь к двери. — Я собираюсь уйти. Спасибо, что не побил меня.

Дьявольская улыбка, которой она одаривает меня через плечо, заставляет всю кровь в моем теле устремляться на юг. Я стону и поправляю член, прежде чем сесть на край своего стола. Несколько мгновений спустя Давиде входит в комнату, за ним следует Роман.

— Роман, — говорю я, протягивая руку к другой стороне моего стола и вытаскивая пистолет из верхнего ящика. — Пойдем прогуляемся, ладно? Я полагаю, что мне нужно преподать урок тебе и другим капо о том, что произойдет, если ты поднимешь руку на женщину.

— Во всем виновата эта сука. — Он смотрит дикими глазами то на меня, то на пистолет. — Я не делал ничего такого, чего бы она не хотела.

— Чертовски неправильный ответ, — говорю я, снимая пистолет с предохранителя и целясь ему между глаз. — Я надеялся сделать это снаружи, но и здесь тоже подойдёт.

Раздается выстрел, и пуля попадает Роману между глаз.