— Ты шутишь, — говорю я, уставившись на нее с недоверием, радость и страх наполняют меня в равной доле. — Не может быть, чтобы ты так быстро получила приглашение. Срань господня. Это потрясающе, Эми. Большое тебе спасибо.

— Не стоит благодарности. — Она хватает пару больших упаковок говяжьего фарша и кидает их в тележку. — И я действительно имею в виду, не упоминай об этом. Предполагается, что аукцион будет секретным. Если ты хочешь, чтобы все сработало, ты не можешь никому об этом говорить.

— Не буду. — Я улыбаюсь и беру пару пачек бекона. — Черт возьми, возможно, я скоро отсюда выберусь. Двести тысяч долларов — более чем достаточная сумма, чтобы исчезнуть.

— Так и есть. — Эмилия берет у меня список и вычеркивает пару пунктов. — Что ты собираешься делать, когда уйдешь?

Я пожимаю плечами. — Я еще не думала так далеко вперед.

— Наверное, тебе следует это сделать.

— Как только я вернусь домой, я начну пытаться во всем разобраться.

Ничто в побеге не должно быть оставлено на волю случая.

Если я пойду на это, мне придется быть на побегушках у того, кто меня купит, в течение нескольких недель. Но после этого я стану на двести тысяч богаче и смогу уехать.

О, черт. Я собираюсь позволить какому-то незнакомцу прикоснуться ко мне.

У меня мурашки бегут по коже. Никогда в жизни я не думала, что дойду до такого.

Может быть, есть способ поработать горничной. Я не хочу спать с незнакомым мужчиной, особенно за деньги. Я собираюсь сделать все, что в моих силах, чтобы избежать этого, но я не знаю, что за мужчина собирается купить меня.

Мне нужно подготовиться к наихудшему сценарию.

— Ты уверена, что хочешь это сделать? — Спрашивает Эмилия, с беспокойством в глазах глядя на меня. — Если ты этого не сделаешь, мы можем найти другой способ.

Я улыбаюсь и качаю головой. — Я должна это сделать. Хотя я ценю твою поддержку. Возможно, я и не с нетерпением жду возможности продать себя мужчине с аукциона, но это самый быстрый способ получить деньги, которые мне нужны, чтобы начать нашу жизнь сначала.

— Если ты уверена.

— Я уверена, — отвечаю я, хотя никогда в жизни ни в чем не была так не уверена.

В чем я уверена, так это в том, что мой план должен быть достаточно хорош, чтобы увезти нас с папой подальше от Атланты, прежде чем Алессио поймет, что мы пропали.

Эмилия начинает рассказывать о танцевальных классах, которые она ведет в студии в городе, пока мы собираем остальные ингредиенты. Ее болтовня — желанное отвлечение от всего остального, происходящего в моей голове.

К тому времени, как мы заканчиваем закупку продуктов и загружаемся в машину, я почти забываю о приглашении, прожигающем дыру в моем заднем кармане.

— Ты уже знаешь, что наденешь на ужин? — Спрашивает Эмилия по дороге обратно к главному дому комплекса Маркетти.

— Что-нибудь, демонстрирующее мои сиськи и задницу. — Я улыбаюсь ей и выключаю музыку. — Я шучу только наполовину. Ты же знаешь, что капо оставят нас в покое, если мы дадим им на что посмотреть.

Эмилия вздыхает и откидывает голову на спинку сиденья, глядя в окно на деревья, мимо которых мы проезжаем. — Иногда я мечтаю о том, какой была бы жизнь вне мафии.

— Знаешь, ты могла бы поехать с нами.

Эмилия качает головой и грустно улыбается мне. — Ты знаешь, что я не могу этого сделать. Кто-то должен остаться здесь и прикрыть тебя. Кроме того, эта жизнь — все, что я когда-либо знала. Если я продолжу поступать правильно по отношению к мафии, в конце концов, я смогу осуществить свои собственные мечты.

— Или ты окажешься здесь в ловушке, как и все остальные, кто верит, что у нас есть лучший способ жить. Алессио наплевать на своих людей. Если бы это было не так, мы бы не служили капо, как богам.

— Ты же знаешь, что это временно. Наша очередь кормить их подходит только раз в пару месяцев. Все не так уж плохо.

— Мы собираемся вести постоянный подсчет того, сколько из них облапают нас сегодня вечером, и тогда ты сможешь сказать мне, действительно ли все не так плохо.

У меня скручивает живот при одной мысли об этом. Еженедельный ужин капо для них как оправдание, чтобы вести себя как животные. Не то чтобы они нуждались в оправдании. Я не знаю, уважали ли эти люди когда-нибудь в своей жизни кого-нибудь, кроме самих себя.

Я думаю, с таким же успехом можно использовать это как подготовку к тому, что должно произойти.

Губы Эмилии сжимаются в тонкую линию, когда я включаю музыку.

Может быть, мы и не часто ссоримся, но это одна из вещей, о которых мы действительно спорим. Она довольна жизнью в мафии, никогда не поднимая шума, а я хочу большего для себя.

Я хочу, чтобы на меня смотрели как на личность, а не как на служанку или товар.

Каким бы отсталым это ни было, продажа себя — это единственное, что даст мне жизнь, помимо того, что я буду собственностью Алессио и его людей.

Думаю, мне нужно быть готовой к продаже как собственности, чтобы перестать быть собственностью. Может ли моя жизнь стать еще сложнее?

Мужчины выстраиваются в очередь за столами в обеденном зале, смеются и выпивают, в то время как женщины суетятся вокруг и разносят тарелки с едой по столам. Я хмурюсь, уворачиваясь от очередной пары цепких рук, чтобы передать два пива паре мужчин.

— Знаешь, на тебе действительно красивое платье, — говорит один из мужчин, его рука скользит по моему бедру, когда я ставлю его пиво на стол. — Если хочешь, я бы с удовольствием показал такому хорошенькому созданию, как ты, что значит хорошо проводить время.

— Иди к черту, — говорю я, хватая его за руку и отводя ее от себя. — Приятного ужина.

Я ухожу прежде, чем этот человек успевает что-нибудь со мной сделать. Перечить капо — значит напрашиваться на неприятности, но иногда они этого заслуживают.

Будь я проклята, если позволю этим придуркам воспользоваться мной, хотя и знаю, что это произойдет. Сейчас, когда папа в больнице, большинство мужчин, которые захотят что-нибудь попробовать, будут считать меня уязвимой. Они думают, что мой отец не станет преследовать их, если они решат связаться со мной.

Я исчезаю на кухне, чтобы взглянуть на остатки еды и посмотреть, что можно упаковать. Конец ночи быстро приближается, и скоро я смогу пойти домой и забыть, что вообще произошло этой ночью.

— Знаешь, — произносит низкий голос позади меня. — Тебе действительно следует больше уважать капо. Они делают все возможное, чтобы обеспечить твою безопасность. Если кто-то из них чего-то хочет от тебя, то тебе действительно нужно сделать все возможное, чтобы выполнить это требование. Держу пари, такая грязная маленькая шлюха, как ты, превращает игру в то, чтобы встать на колени перед капо.

Я не утруждаю себя тем, чтобы посмотреть на мужчину, вместо этого прислушиваюсь к звуку его шагов по кафельному полу. Он обходит пространство позади меня, становясь между мной и кучей ножей.

Сделав глубокий вдох, я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на него. Я высоко держу голову, полная решимости не позволить этому мужчине увидеть страх, который пронизывает меня. Если он это сделает, все станет намного хуже.

Я должна держать себя в руках, если хочу выйти из этой кухни невредимой.

Он ухмыляется и делает шаг ко мне. — Я хочу услышать, как ты собираешься загладить свою вину. Тебе уже следовало бы научиться следить за своими манерами. Я знаю, твой отец научил тебя чему-то получше, чем этому дерьму.

— Ну, ты не прав, — говорю я сильным и ясным голосом. — Убирайся отсюда, пока я не заставила тебя пожалеть, что ты сюда вообще заходил.

Мужчина запрокидывает голову и смеется так, словно это самая смешная шутка, которую он когда-либо слышал. — Ты действительно думаешь, что можешь мне угрожать, малышка?

— Отвали.

Его глаза сужаются, и он делает медленные шаги ко мне, как хищник, выслеживающий свою добычу. Его руки сжимаются в кулаки. — Ты пожалеешь, что разговаривала со мной подобным образом. Ты действительно думаешь, что кто-нибудь войдет сюда и спасет тебя? Мы с парнями уже несколько недель обсуждаем, как ты распускаешь язык.