Ерофей встал с места и, перекачиваясь с носка на пятку, жестко спросил:

— Пабло, это официальное предложение?

— Считай, что да.

— Хорошо. Но нам нужно сперва подумать. Что скажут лодейные?

Отвечал за всех кормчий:

— Мы не против покровительства матушки Наины.

Вениамин прошипел:

— Сговорились!

— Святослав?

Я пожал плечами:

— Мне все равно в Вортюгу потребно.

Пабло удивился:

— Тебе-то зачем?

— Сам не догадываешься? К земляку.

Егер сверкнул глазами, но ничего не ответил. Ерофей присел:

— Ваше мнение нам ясно. Пока решим вопрос, каким путем идем к заводам. Кормчий?

Данислав стукнул себя по коленям:

— Как пришли, так идем обратно до Вихтуйки, берем в детинце припасы и на корабельную протоку до Иржени. Там оказией к каравану пристанем. Еще и заработаем.

Федор аж рот разинул:

— Даня, ты что? На этой протоке нас будут длинноногие ждать!

— Правильно! О нас уже усиньцы наверняка всем растрезвонили. Они не дураки, поняли, что мы нахрапом прем и что-то нашли.

— Только вот куда не знают.

— Но будут обязательно ждать. Нужен иной путь.

Кормчий поднял руку:

— Да, степняки уже наверняка сообщили речным разбойникам. Но посудите сами. До Вихтуйки мы дойдем быстро. Я могу вести лодью даже до света и немного после. Мне зги достаточно. Русло мы по пути изучили, как и ориентиры. Степняки не сразу поймут, что мы идем той же протокой. Разбойники нас будут ждать у западного берега. Там и сторожу по берегам расставят. Их главари наверняка в курсе, куда мы ходили. Но что они могут нам противопоставить кроме стругов на протоке?

Рено тут же согласился, или они обговаривали с кормчим этот маршрут раньше.

— Против нас у них нет тут силы.

— Усилим посты, будем готовы постоянно.

Прессинг на инженеров нарастал. Точно сговорились!

Федор поинтересовался:

— А после форта?

— Там мы узнаем последние вести. Торольд должен собрать для нас сведения от проезжих кормчих. Да и дозоры у него не дремлют.

— Добре, — наш военачальник быстро соображал. — Тогда до Иржени пройдем на полном ходу. Движители день-два выдержат, горючего масла наберем достаточно. Мало кто сможет нас догнать.

Ерофей засомневался:

— Если засаду соорудят?

— Прорвемся! Для того мы такой рейдер с тобой и строили.

На том и порешали.

Я же на вахте пытал Слободана. Потому что именно корабельная команда знала много о том, что меня интересовало. А нынешний статус поменял и отношение ко мне. Я стал своим.

— То есть в следующий раз рейдеры вывезут больше, чем мы.

— Но на кошт получат меньше. Считай сам. Паузки нанимать грошей стоит, набойная ладья со зброей также дорого обходится. Они в сезон караваны охраняют. Свободных мало. На сторожу надо изрядно людей. Зброю опять же скорострельную. Это все лишние расходы.

Я с интересом глянул на рулевого. Он много знает об «охоте».

— Ты не в первый раз в поиске?

— Тут кроме самых молодых иных нет.

— И как тебе?

Слободан с улыбкой обернулся:

— Все пытаешь — по выгоде ли попал?

— Я человек новый.

— Знамо дело! — рулевой захохотал. — Скажу тебе так, Слава. Свежие люди так быстро в команду не вливаются. Мы сразу поняли, что ты настоящий перунец.

— Благодарствую на добром слове.

— Что по твоим пытаниям… Скажу так, богато на кошт вышло. Обчество получит столько, сколько за пять охочих вылазов не выручишь. Но это еще нам вернуться надо. Хотя…

— Нет ворога, что может нам быть опасен.

— Не сказал бы так, — Слободан покачал головой. — Сила силу ломит. От артели больше зависит, какова ее крепкость.

Некоторые вопросы я все-таки оставил при себе. Например, кто будет хозяином «Нахрапа»? Инженеры или обчество, или имеется иной расклад? Понимаю, что в некоторые области влезать следует осторожно. И в вопросах имущества в Беловодье существуют как и официальные поконы, так и неформальные устои. Вон разбойников никто не жалует и отказывают им в праве имущества. На виселицу и за борт, и вся недолга.

Понятно, что ближайшие волости, вместе или по раздельности сей же сезон соберут силы и придут в найденный нами Град Башни. Больно много ценности представляет любое поселение, попавшее сюда против собственной воли. Догадываюсь, что большая часть здешних технологий оттуда. И чтобы вырваться вперед в развитии «денежные кошельки» гривен они не пожалеют. Устроят вывоз искомого на промышленной основе. Только вот как водится, обычным работягам от этого достанется самую малость.

На ужин Милорада произвела фурор, явившись в покрытом вышивкой сарафане, на голове была замысловатая кика, а в ушах висели подаренные мной серьги. Только вот эффект вышел иным, чем я ожидал. Народ дружно повернул головы ко мне. Мужики открыто ухмылялись и посмеивались. Самые смелые начали спрашивать, когда ждать сватьбу? Видимо, что-то я с этим подарком недопонял. Чужой монастырь с чужими правилами. Но тревожный гудок вперемешку со звоном тревожного колокола привел ужинающих людей сначала в некоторое смятение, а затем в движение. Зброя всегда нынче со мной. Скорострел около стола, а трофейный пистолет в кобуре. Пусть к нему патронов мало, но зато какие! Абордажники глянули их и заявили, что найти их аналог в богатом выборе местного производства вполне возможно.

Мое место около артиллеристов, прикрывать их от абордажа. Стрельба уже началась. Выплюнули стальных пчел по курсу станковые и ручные пулеметы, начали стрельбу снайперы с рубки. Та уже закрыта бронезаслонками. Подающие около пушки ждут команды, какие снаряды подавать. Федор пока молчит, ждет момента.

— Струги по правую скулу!

Разбойники пошли на хитрость, отвлекли стрельбой с материкового берега, атаковали же из островных зарослей. Мы еще по пути в город, заметили там протоку с густой порослью. Поэтому раздается зычная команда:

— Осколочный!

Орудие уже повернулось в нужную сторону и через секунду выстрелило. Хорошо, что я успел открыть рот и закрыть уши. Пусть орудие и двухфунтовое, но гремит весьма здорово.

Оглядываюсь. Пулеметчики нашли цель и цедят короткими очередями. Абордажники с длинными винтовками также стреляют. Мне не видно куда. Видимо, по стругам.

— Осколочный!

Подающий пробегает мимо меня, и я тут же открываю рот. Палят наводчики без команды. Федор наводит куда-то бинокль.

— Есть!

— Стрелки к борту!

Осторожно передвигаюсь к правому борту и устраиваюсь около амбразуры, стараясь не отсвечивать. Солнце почти село, в его отблесках заметны плывущие по течению остатки стругов. Часть из них разметала снарядами, другие напрочь изрешечены пулеметными очередями. В воде видны головы неудачливых разбойников. Сегодня им не повезло. Рядом раздаются выстрелы. Живыми степняки никому не нужны. Такие тут жестокие поконы. Передвигаю автомат и выцеливаю цепляющегося за доску разбойника. Жалости в моем сердце не осталось. Я часть этого мира. Мягко выжимаю спусковую скобу. Деревянный приклад толкает в плечо. Голова исчезает. Или ты, или я, иного здесь не дано. Меня бы тот резал на ремни, не сомневаясь. Атаку мы успешно отбили. Что это было? Жадность или отчаяние?

Крейсер прошел еще около часа в полутьме, а затем встал на широкой протоке между островами.По одну сторону находился песчаный и плоский, второй зарос низким кустарником. Но все равно добраться до нас будет непросто. Провалившись на три часа в сон, затем я вышел на дежурство, внимательно всматриваясь в темноту. Механики стояли наготове рядом с поворотными фарами. Пулеметы были повернуты в обе стороны. Но ничего не произошло. Лишь плеск волн, крики приречных птиц, которые начали шуметь перед рассветом. Видимо, наш ошеломительный отпор произвел впечатление, и степняки не решились на преследование. Или у них не осталось стругов. Последнее, по разговорам команды было более вероятным. А без них родичам усиньцев не попасть на острова. Странно, что они еще на что-то надеялись.